Неточные совпадения
— Брат Окулка-то, — объяснил Груздев гостю, когда Тараско
ушел в кухню за жареным. — А мне это все равно: чем мальчонко виноват? Потом его
паром обварило
на фабрике… Дома холод да голод. Ну, как его не взять?.. Щенят жалеют, а живого человека как не пожалеть?
За полночь Соловейчик кончил свое ковырянье
на литографическом камне, сделал вальком
пару пробных оттисков и
ушел из квартиры Арапова.
Это именно с ним прошлой зимой играла Женька не то в материнские отношения, не то как в куклы и совала ему яблочко или
пару конфеток
на дорогу, когда он
уходил из дома терпимости, корчась от стыда.
— Чтоб я, — говорит, — тебе поверил, что ты назад не
уйдешь, ты должен мне сейчас из барской конюшни
пару коней вывести, да бери коней таких, самых наилучших, чтобы мы
на них до утра далеко могли ускакать.
Ей приснились две большие черные собаки с клочьями прошлогодней шерсти
на бедрах и
на боках; они из большой лохани с жадностью ели помои, от которых шел белый
пар и очень вкусный запах; изредка они оглядывались
на Тетку, скалили зубы и ворчали: «А тебе мы не дадим!» Но из дому выбежал мужик в шубе и прогнал их кнутом; тогда Тетка подошла к лохани и стала кушать, но, как только мужик
ушел за ворота, обе черные собаки с ревом бросились
на нее, и вдруг опять раздался пронзительный крик.
Дед, приподняв
на локте голову, смотрел
на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймлённый редкими кустами ивняка; из кустов высовывался чёрный борт
парома. Там было скучно и пусто. Серая полоса дороги
уходила от реки в глубь степи; она была как-то беспощадно пряма, суха и наводила уныние.
Часа через полтора после того, как матери разошлись по кельям, а белицы с Назаретой
ушли погулять за околицу,
на конный двор Манефиной обители въехала кибитка с кожаным верхом и наглухо застегнутым фартуком, запряженная
парой толстых с глянцевитою шерстью скитских лошадей. Из работницкой «стаи» вышел конюх Дементий и весело приветствовал тщедушного старика, сидевшего
на козлах.
Если насытить воду селитряным порошком, а потом подсыпать еще селитры лишней, всё согреть и не мешавши дать остынуть, то селитра лишняя не ляжет порошком
на дне воды, а соберется вся шестигранными столбиками и сядет
на дне и по бокам, столбик подле столбика. Если насытить воду селитряным порошком и поставить в теплом месте, то вода
уйдет паром, а селитра лишняя также сложится столбиками шестигранными.
От тепла все вещи раздаются. Вода от тепла раздается и вся разойдется
на такие маленькие частички, что их глазом не видать, и
уйдет в воздух. Частички эти,
пары, носятся в воздухе, и их не видно, покуда воздух тепел. Но остуди воздух, и сейчас
пар остынет и станет виден.
Если натопить жарко баню и налить воду
на кирпичи, вода вся
уйдет паром, и будет сухо. Поддай еще — вода опять разойдется. Если баня горяча, летучей воды разойдется в воздухе ушат. Ушат воды будет стоять в горячем воздухе бани, и его не будет видно. Воздух бани впитает в себя весь ушат. Но если станешь еще поддавать, то воздух уже напитается и не станет больше принимать воды, а лишняя вода потечет каплями. Один ушат будет держаться, а лишняя вода вытечет.
Если летом вынесешь из погреба холодный горшок, по нем сейчас сядут капли воды. Откуда взялась эта вода? Она тут и была. Только пока тепло было, ее не видно было, а как
ушло тепло из воздуха в холодный горшок, воздух вокруг горшка остыл, и капли сели. То же бывает и
на окнах. В горнице тепло, и
пары держатся в воздухе; но с надворья остынут окна, и снутри, подле окон, воздух охолодеет, и потекут капли.
Тело его занимало все сиденье просторного фаэтона, грузное и большое, в чесучовой
паре; голова
ушла в плечи, круглая и широкая; двойной подбородок свесился
на рубашку; борода точно повылезла, такая же русая, как и прежде, без заметной
на расстоянии седины; только острые темно-серые глазки прорезали жир щек и точечками искрились из-под крутых бровных орбит, совсем почти без бровей.
— Далее, господа, — сказал он, — я не могу положить
на стол перед вами ходячей монеты, так как все, что у меня было в этом виде, от меня уже
ушло. Но у меня есть банковые билеты по пятисот и по тысяче рублей. Я буду ставить билеты и для удобства прошу вас
на первый раз разменять мне
пару таких билетов.
Липина. Ах, я рассеянная какая!.. Молодой прекрасный человек сидит себе в карете… везу его к Кривлякину рекомендовать, и совсем забыла об нем. Дети, кормилица, ступайте себе в карету, а ты, Ванечка, проведи их, чтоб кормилка не оступилась с ребенком
на гнилой лестнице. Скажи, сейчас дескать буду. (Крестьянка, дети и Ванечка
уходят.) Ермилыч, поди к себе в каморку, мне нужно сказать Груне
пару слов по секрету.
Гусынина. У меня?.. Извините, вы клевещете
на мой вечер, mon cher monsieur Леандров… Какая-нибудь размолвка!.. Мы вам поможем, мы отомстим. Пойдемте, я вам сыщу… (берет его под руку и
уходит с ним в залу). Княжна…
пара сокрушительных глаз… богата… как будто вас ждала… Может быть, и судьба!..
В толпе движение. Некоторые потаенно
уходят, не обмениваясь ни словом с остающимися, и уже свободнее становится в потемневшей церкви. Только около черного гроба безмолвно толкутся люди, крестятся, наклоняются к чему-то страшному, отвратительному и с страдальческими лицами отходят в сторону. Прощается с покойником вдова. Она уже верит, что он мертв, и запах слышит, — но замкнуты для слез ее глаза, и нет голоса в ее гортани. И дети смотрят
на нее — три
пары молчаливых глаз.