Неточные совпадения
— Я
уйду, я
на кухню пойду, — выговорила она. — Они рады будут. Они слышали, и их знают и помнят за границей.
Самгин лежал
на диване, ему очень хотелось подробно расспросить Агафью о Таисье, но он подумал, что это надобно делать осторожно, и стал расспрашивать Агафью о ее жизни. Она сказала, что ее отец держал пивную, и, вспомнив, что ей нужно что-то делать в
кухне, — быстро
ушла, а Самгин почувствовал в ее бегстве нечто подозрительное.
Ленивый от природы, он был ленив еще и по своему лакейскому воспитанию. Он важничал в дворне, не давал себе труда ни поставить самовар, ни подмести полов. Он или дремал в прихожей, или
уходил болтать в людскую, в
кухню; не то так по целым часам, скрестив руки
на груди, стоял у ворот и с сонною задумчивостью посматривал
на все стороны.
У него
на кухне готовилось всегда
на двенадцать человек; если гостей было меньше половины, он огорчался; если не больше двух человек, он был несчастен; если же никого не было, он
уходил обедать, близкий к отчаянию, в комнаты Дульцинеи.
Нам очень нравилось это юмористическое объяснение, побеждавшее ужасное представление о воющем привидении, и мы впоследствии часто просили отца вновь рассказывать нам это происшествие. Рассказ кончался веселым смехом… Но это трезвое объяснение
на кухне не произвело ни малейшего впечатления. Кухарка Будзиньская, а за ней и другие объяснили дело еще проще: солдат и сам знался с нечистой силой; он по — приятельски столковался с «марой», и нечистый
ушел в другое место.
—
Уйди, — приказала мне бабушка; я
ушел в
кухню, подавленный, залез
на печь и долго слушал, как за переборкой то — говорили все сразу, перебивая друг друга, то — молчали, словно вдруг уснув. Речь шла о ребенке, рожденном матерью и отданном ею кому-то, но нельзя было понять, за что сердится дедушка: за то ли, что мать родила, не спросясь его, или за то, что не привезла ему ребенка?
И
ушла в комнату матери, а я — снова в
кухню, слушать, как они, рядом, охают, стонут и ворчат, точно передвигая с места
на место непосильные тяжести.
Я
ушел в
кухню, лег
на свою постель, устроенную за печью
на ящиках, лежал и слушал, как в комнате тихонько воет мать.
Но особенно он памятен мне в праздничные вечера; когда дед и дядя Михаил
уходили в гости, в
кухне являлся кудрявый, встрепанный дядя Яков с гитарой, бабушка устраивала чай с обильной закуской и водкой в зеленом штофе с красными цветами, искусно вылитыми из стекла
на дне его; волчком вертелся празднично одетый Цыганок; тихо, боком приходил мастер, сверкая темными стеклами очков; нянька Евгенья, рябая, краснорожая и толстая, точно кубышка, с хитрыми глазами и трубным голосом; иногда присутствовали волосатый успенский дьячок и еще какие-то темные, скользкие люди, похожие
на щук и налимов.
— Брат Окулка-то, — объяснил Груздев гостю, когда Тараско
ушел в
кухню за жареным. — А мне это все равно: чем мальчонко виноват? Потом его паром обварило
на фабрике… Дома холод да голод. Ну, как его не взять?.. Щенят жалеют, а живого человека как не пожалеть?
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна
ушла в
кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к ужину. Нюрочка осталась в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла
на двор. Ворота были отворены, и Нюрочка вышла
на улицу. Рынок, господский дом, громадная фабрика, обступившие завод со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
По отъезде ученой экспедиции Пелагея стала мести залу и готовить к чаю, а Лиза села у окна и, глядя
на речную луговину, крепко задумалась. Она не слыхала, как Женни поставила перед нею глубокую тарелку с лесными орехами и
ушла в
кухню готовить новую кормежку.
В восемь часов утра начинался день в этом доме; летом он начинался часом ранее. В восемь часов Женни сходилась с отцом у утреннего чая, после которого старик тотчас
уходил в училище, а Женни заходила
на кухню и через полчаса являлась снова в зале. Здесь, под одним из двух окон, выходивших
на берег речки, стоял ее рабочий столик красного дерева с зеленым тафтяным мешком для обрезков. За этим столиком проходили почти целые дни Женни.
Одни говорили, что беды никакой не будет, что только выкупаются, что холодная вода выгонит хмель, что везде мелко, что только около
кухни в стари́це будет по горло, но что они мастера плавать; а другие утверждали, что, стоя
на берегу, хорошо растабарывать, что глубоких мест много, а в стари́це и с руками
уйдешь; что одежа
на них намокла, что этак и трезвый не выплывет, а пьяные пойдут как ключ ко дну.
Мать
ушла в
кухню ставить самовар. Рыбин сел, погладил бороду и, положив локти
на стол, окинул Павла темным взглядом.
Вечером хохол
ушел, она зажгла лампу и села к столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла в
кухню, заперла дверь
на крюк и, усиленно двигая бровями, воротилась в комнату. Опустила занавески
на окнах и, взяв книгу с полки, снова села к столу, оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с улицы доносился шум, она, вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Степан знал всё это дело — как обидел мещанин мужика, как эта скверная бабенка
ушла от мужа и теперь разъелась и потная сидела за чаем и из милости угостила чаем и Степана. Проезжих никого не было. Степана оставили ночевать
на кухне.
Я было сейчас же и поднялся, чтобы
на кухню уйти, но нянюшка Татьяна Яковлевна разговорчивая была старушка из московских: страсть любила все высказать и не захотела через это слушателя лишиться, а говорит...
И бегут осчастливленные докторским разрешением"знатные иностранцы"обменивать вещества. Сначала обменивают около курзала, надеясь обмануть время и принюхиваясь к запаху жженого цикория, который так и валит из всех
кухонь. Но потом, видя, что время все-таки продолжает идти черепашьим шагом (требуется, по малой мере, час
на обмен веществ),
уходит в подгородние ресторанчики, за полчаса или за сорок минут ходьбы от кургауза.
Чай пила как-то урывками, за стол (хоть и накрывался для нее всегда прибор) садилась
на минуточку; только что подавалось горячее, она вдруг вскакивала и
уходила за чем-то в
кухню, и потом, когда снова появлялась и когда Петр Михайлыч ей говорил: «Что же ты сама, командирша, никогда ничего не кушаешь?», Палагея Евграфовна только усмехалась и, ответив: «Кабы не ела, так и жива бы не была», снова отправлялась
на кухню.
Он, кажется, уж выпил и хоть прибежал запыхавшись, но многого не сказал, а только постоял недолго передо мной с каким-то ожиданием и вскоре
ушел от меня
на кухню.
Только что
ушел М-цкий […М-цкий — Александр Мирецкий (род. в 1820 г.), прибыл
на каторгу в 1846 г. «за участие в заговоре».] (тот поляк, который говорил со мною), Газин, совершенно пьяный, ввалился в
кухню.
— Поднимай, — сказала Наталья, взяв его под мышки и держа
на вытянутых руках,
на весу, чтобы не запачкать платья. Мы внесли солдата в
кухню, положили
на постель, она вытерла его лицо мокрой тряпкой, а сама
ушла, сказав...
Читал я в сарае,
уходя колоть дрова, или
на чердаке, что было одинаково неудобно, холодно. Иногда, если книга интересовала меня или надо было прочитать ее скорее, я вставал ночью и зажигал свечу, но старая хозяйка, заметив, что свечи по ночам умаляются, стала измерять их лучинкой и куда-то прятала мерки. Если утром в свече недоставало вершка или если я, найдя лучинку, не обламывал ее
на сгоревший кусок свечи, в
кухне начинался яростный крик, и однажды Викторушка возмущенно провозгласил с полатей...
Это удивило меня своей правдой, — я стал читать дальше, стоя у слухового окна, я читал, пока не озяб, а вечером, когда хозяева
ушли ко всенощной, снес книгу в
кухню и утонул в желтоватых, изношенных страницах, подобных осенним листьям; они легко уводили меня в иную жизнь, к новым именам и отношениям, показывая мне добрых героев, мрачных злодеев, непохожих
на людей, приглядевшихся мне.
Скоро мы перестали нуждаться в предбаннике: мать Людмилы нашла работу у скорняка и с утра
уходила из дому, сестренка училась в школе, брат работал
на заводе изразцов. В ненастные дни я приходил к девочке, помогая ей стряпать, убирать комнату и
кухню, она смеялась...
И он опять наклонился над чертежами и выкладками, махая Анне левой рукой, чтобы она
уходила. Анна пошла в
кухню, думая о том, что все-таки не все здесь похоже
на наше и что она никогда еще не видела такого странного господина, который бы так торжественно произносил такие непонятные слова.
После обеда, то
уходя на палубу, то в кубрик, я увидел Дэзи, вышедшую из
кухни вылить ведро с водой за борт.
Старик Пятов иногда сменял Зотушку, когда тот
уходил в
кухню «додернуть» часик
на горячей печке, а большею частью ходил из угла в угол в соседней комнате; он как-то совсем потерялся и плохо понимал, что происходило кругом.
Ярцева дома не было. Рассудина села за рояль и принялась за скучные, трудные экзерцисы, приказав Лаптеву не мешать ей. И он не развлекал ее разговорами, а сидел в стороне и перелистывал «Вестник Европы». Проиграв два часа, — это была ее дневная порция, — она поела чего-то в
кухне и
ушла на уроки. Лаптев прочел продолжение какого-то романа, потом долго сидел, не читая и не испытывая скуки и довольный, что уже опоздал домой к обеду.
— Ничего, руку ушиб, — с трудом поднявшись, ответил тот и спустился вниз в
кухню и
ушел на двор.
У нас никто не бывал, кроме почтальона, приносившего сестре письма от доктора, да Прокофия, который иногда вечером заходил к нам и, молча поглядев
на сестру,
уходил и уж у себя в
кухне говорил...
На двенадцатый день после этой ночи,
на утренней заре, сыпучей, песчаной тропою, потемневшей от обильной росы, Никита Артамонов шагал с палкой в руке, с кожаным мешком
на горбу, шагал быстро, как бы торопясь поскорее
уйти от воспоминаний о том, как родные провожали его: все они, не проспавшись, собрались в обеденной комнате, рядом с
кухней, сидели чинно, говорили сдержанно, и было так ясно, что ни у кого из них нет для него ни единого сердечного слова.
По вечерам, когда мама
уходила в спальню рядом с нашей детскою, горничные, которым нельзя уже было через запертые сени нижнего этажа шнырять то
на кухню за утюгом и кушаньем кормилице, то
на дворню, то к приказчице за яблоками, охотно присаживались за гребни возобновить свою болтовню шепотом.
Я
ушел из
кухни утром, маленькие часы
на стене показывали шесть с минутами. Шагал в серой мгле по сугробам, слушая вой метели, и, вспоминая яростные взвизгивания разбитого человека, чувствовал, что его слова остановились где-то в горле у меня, душат. Не хотелось идти в мастерскую, видеть людей, и, таская
на себе кучу снега, я шатался по улицам Татарской слободы до поры, когда стало светло и среди волн снега начали нырять фигуры жителей города.
Тут Варвара Ивановна рассердилась и произнесла по моему адресу несколько слов настолько сильных, что уши мои налились кровью и стали расти вверх. Она
ушла из
кухни, бросив
на стол пучок моркови, а Николай, подмигнув мне, объяснил ее поведение словами...
Акулина Ивановна. Обедать-то надо в
кухне… чтобы не обеспокоить ее… Милая моя!.. И взглянуть нельзя… (Махнув рукой,
уходит в сени. Поля стоит, прислонясь к шкафу и глядя
на дверь в комнату Татьяны. Брови у нее нахмурены, губы сжаты, стоит она прямо. Бессеменов сидит у стола, как бы ожидая чего-то.)
Краснова. Накрывай, сестра! (
Уходит в
кухню. Жмигулина накрывает
на стол.)
Яков проводил его до станции молча, потом вернулся домой и запряг лошадь, чтобы везти Матвея в Лимарово. Он решил, что свезет его в Лимаровский лес и оставит там
на дороге, а потом будет говорить всем, что Матвей
ушел в Веденяпино и не возвращался, и все тогда подумают, что его убили прохожие. Он знал, что этим никого не обманешь, но двигаться, делать что-нибудь, хлопотать было не так мучительно, как сидеть и ждать. Он кликнул Дашутку и вместе с ней повез Матвея. А Аглая осталась убирать в
кухне.
И кончалось, как всегда со всем любимым, — слезами: такая хорошая серо-коричневая, немножко черная собака с немножко красными губами украла
на кухне кость и
ушла с ней
на могилу, чтобы кухарка не отняла, и вдруг какой-то трус Ваня шел мимо и дал ей сапогом. В ее чудную мокрую морду. У-у-у…
Анна Петровна. Не держите его, Платонов! Пусть
уходит! Я
на него сердита. (Осипу.) Скажешь
на кухне, чтобы тебе дали пообедать… Экие ведь какие зверские глаза! Много за зиму нашего леса накрал?
Колокол не звонил. Но так как Мавра никогда, по причине своей глухоты, не слышала звона, то и теперь, дернув несколько раз за веревку, снова
ушла к себе в
кухню, уверенная в том, что выполнила возложенную
на нее обязанность.
Исанка
ушла в
кухню вскипятить
на примусе воды, пришла с кипятком, радостная, светящаяся. Пили чай, болтали. Чувствовали себя близко-близко друг к другу; Исанка положила голову
на плечо Борьки.
Вечером он
ушел. Когда перед тем он заглянул в
кухню, тетка стояла
на коленях и гладила сухой рукой шелковистую горячую голову. Вытянув ноги, как палки, собака лежала тяжелой и неподвижной, и только наклонившись к самой ее морде, можно было услышать тихие и частые стоны. Глаза ее, совсем посеревшие, устремились
на вошедшего, и, когда он осторожно провел по лбу, стоны сделались явственнее и жалобнее.
Во втором часу ночи Костылев прощается и, поправляя свои шекспировские воротники,
уходит домой. Пейзажист остается ночевать у жанриста. Перед тем, как ложиться спать, Егор Саввич берет свечу и пробирается в
кухню напиться воды. В узеньком, темном коридорчике,
на сундуке сидит Катя и, сложив
на коленях руки, глядит вверх. По ее бледному, замученному лицу плавает блаженная улыбка, глаза блестят…