Засада под облаками

Валерий Гусев

Все началось с того, что на глазах Димы и его братишки Алешки угнали шикарный «мерс» Вадика-гадика, знаменитого в их районе бандита. На следующий день, случайно обнаружив на его складе многочисленные коробки с противоугонными устройствами «Черный рыцарь», братья недоумевали: почему же Вадик не поставил это непобедимое средство защиты на свою машину?! Вскоре, случайно оказавшись в сыскном агентстве, ребята узнают в одном из детективов… нахального угонщика! Более того, это агентство занималось розыском угнанных машин! Вот это была задачка! И мальчишки совсем не прочь поломать над ней голову…

Глава III

Из дома — ни на шаг!

Честное слово, лучше бы я согласился на роль Дурака. Играть дурака на сцене намного безопаснее, чем оказаться дураком по жизни…

Родителей дома не было. Мы ушли на кухню — подальше от входной двери, так нам казалось безопаснее. Но только-только мы немного успокоились, как в прихожей раздался звонок — длинный, требовательный, угрожающий.

— Не открывай, — шепнул Алешка, распахнув глаза. — Нас дома нет!

Я на цыпочках пробрался в прихожую и прильнул к глазку. За дверью маячило искаженное оптическим стеклом лицо Вадика. Он жал на кнопку звонка, и тот звенел у меня над головой так, что хотелось заткнуть уши.

А Вадик все звонил и орал:

— Эй! Хозяева! Отворите! Я вашу расчетную книжку нашел! Эй!

Он для верности еще постучал кулаком в дверь и наконец ушел. Я перевел дух и отнял ладони от ушей. А Лешка подбежал к окну в комнате, осторожно выглянул.

— В подвал пошел, — сообщил он. — И книжка у него, точно. Надо ее выручать.

— Это нас надо выручать! — сказал я.

— Папе, что ли, расскажем? — предложил Алешка.

— Не пойдет! — решительно отверг я его заманчивое на первый взгляд предложение. И я доходчиво объяснил Алешке, почему: — Это ты плоховато придумал. То мы от одного Вадика бегаем, а то придется еще и от папы удирать.

— Да, — согласился Алешка. — Не похвалит.

Мягко говоря.

Но выкручиваться как-то надо. И Алешка сообразил:

— Дураками притворимся. Только не сразу, пусть Вадик остынет немного.

Насчет дураков — это он хорошо придумал. Нам уже раньше удавался этот надежный способ ухода от ответственности.

И тут снова в прихожей раздался звонок. На этот раз — хитрый, вкрадчивый, короткий.

— Пусть звонит, — усмехнулся Алешка. — Мы еще не пришли.

Вкрадчивый звонок повторился.

И мы опять ушли на кухню, чтобы не трепать себе нервы. Разогрели ужин, нарезали хлеб, вскипятили чайник.

А вкрадчивый звонок сменился длинным, требовательным, угрожающим.

— Озверел Вадька, — хихикнул Алешка.

Мы пили чай и посмеивались. А когда вместо звонка послышались отчаянные стуки в дверь, Алешка опять хихикнул и сказал:

— Ручки не отбей, упорный и настойчивый.

Я все-таки не выдержал и пошел в прихожую полюбоваться на упорного и озверевшего Вадика. Выглянул в глазок…

За дверью я увидел искаженное оптикой мамино лицо. А когда распахнул дверь, то понял, что оно искажено не столько глазком, сколько гневом.

— Оглохли? — сердито спросила мама, поднимая с пола сумки и передавая их мне. — Все руки отбила. Вы что, уснули?

— Телевизор громко орал, — мигом нашелся Алешка.

Мама недоверчиво глянула на него, сняла плащ и пошла на кухню.

— Надо ее отвлечь, — шепнул мне Алешка, — чтобы про книжки не вспомнила.

— Отвлекай, — переложил я на него трудное дело.

Но Алешку трудности не пугают. На кухню он вошел, держась за щеку и морщась, как от кислого.

Мама все еще сердито выкладывала из сумок продукты и ворчала. И тут она увидела Алешкину пантомиму. И вся ее сердитость мгновенно сменилась озабоченностью:

— Что с тобой? Зуб?

— Ухо, — простонал Алексей.

Это он хорошо придумал. В сочетании со звонками, которые мы долго не могли услышать, звучало убедительно.

— Без шапки добегался, — ахнула мама, мгновенно поставив диагноз. — Марш к Френкелю. Собирайся! Живо!

Она покидала продукты в холодильник и взялась за телефон.

Френкель — это бывший мамин одноклассник, который стал очень хорошим и знаменитым ото… отола… ри… В общем, ушным врачом. Ухо, горло, нос — словом. И живет он в нашем доме и в нашем подъезде. И мама беззастенчиво пользуется тем, что в седьмом классе этот ушник был в нее влюблен.

— Яша! — крикнула мама в трубку таким голосом, будто Лешка вообще без уха остался. — Ты дома? — А где же еще, подумал я, если он по телефону отвечает. — Я сейчас своего младшего к тебе приведу. По-моему, у него отит! Спасибо! Бегу!

Она сорвала с вешалки старую папину ушанку, нахлобучила ее Лешке на голову и завязала тесемки. Алешка взвыл. Но мама уже тащила его на лестничную площадку и вызывала лифт. Я с интересом последовал за ними.

— Ма! — вопил Алешка, пытаясь содрать шапку. — Уже все прошло! Я пошутил.

— С ушами не шутят! — сказала мама, затаскивая его в лифт.

Яков Ильич был страшен — в белом халате, в белой шапочке и с круглым блестящим зеркалом на лбу.

— Ну-с, молодой человек, прошу, — и он величественно показал Алешке на кресло. — Нервных просим удалиться, — сказал он нам с мамой.

— Мы не нервные, — поспешила мама. — Мы — сочувствующие.

А сочувствовать было чему. Маленький Алешка съежился в громадном врачебном кресле и с ужасом смотрел, как Яков Ильич выбирает из кучи блестящих инструментов самую большую воронку. Мама даже зажмурилась.

— Снимайте головной убор, юноша.

— Не снимается, — отчаянно пролепетал Алешка. — Узел навечно затянулся.

— В нашем мире ничего нет вечного, — рассудительно ответил Яков Ильич и разрезал тесемки устрашающими ножницами. Такими только уши обрезать.

Потом он вставил воронку узким концом Лешке в ухо и пустил туда «зайчика» своим зеркалом. И долго в Алешкино ухо смотрел. Вытащил воронку, бросил ее в продолговатый тазик, взял себя за подбородок и сказал:

— Да-с… Если бы у меня были такие уши…

Мы с мамой замерли в ожидании самого ужасного. Сейчас он скажет: я бы их отрезал вот этими ножницами и выбросил бы в мусоропровод. И он продолжил как-то грустно-мечтательно:

— Да-с… Если бы у меня были такие уши, я стал бы самым счастливым человеком.

Не много же ему для счастья надо.

— Да-с… Если бы у меня были такие уши, как бы я их берег! Как бы я их мыл, мыл и мыл! — И грозно уставился на Алешку: — Признавайся, когда ты мыл уши в последний раз? В первом классе?

— Во втором, — буркнул Алешка. — Когда в бассейн ходили.

Мама покраснела. А я понял, что Алешке сегодня грозит крутая головомойка. Ухомойка, точнее.

— Извини, Яша, — сказала мама. — Мы больше так не будем.

— Надеюсь, — и Яков Ильич улыбнулся: — Заходите, если что…

«Ни за что», — прочитал я в Алешкиных глазах.

Дома мама сказала:

— Не знаю, как там твои уши. И что в них разглядел Яшка, но будешь сидеть дома. Два дня, как миленький.

Нас это вполне устраивало. Уж очень не хотелось попасть Вадику под горячую руку.

— А как же книжки? — спросил меня Алешка, когда мы ложились спать.

— Придумаем что-нибудь.

— Вот ты и придумай, — сказал он, — а с меня хватит. Так еще и к зубному угодишь.

Тут мы услышали, что наконец-то пришел с работы папа, и живо уткнулись носами в подушки.

— Что так долго? — спросила его мама.

— Оперативное совещание. В городе участились угоны машин. Наш отдел подключили к розыску.

— А Интерпол тут при чем? — удивилась мама.

Папа засмеялся вполголоса, чтобы нас не разбудить:

— Наверное, потому, что угоняют иномарки.

И они ушли на кухню.

— Интересно? — спросил меня Алешка.

— Очень интересно, — согласился я.

Утром я придумал, как выручить мамины расчетные книжки без опасности для нас. Мой план основывался на том, что наши родители никогда принципиально не обращали внимания на расклеенные по подъездам всякие объявления.

Я выдрал из тетрадки несколько листков и черным маркером крупно написал: «Нашедшего расчетные книжки просим опустить в почтовый ящик кв. 40». Потом подумал и добавил зачем-то: «Вознаграждение гарантируется».

Когда родители разошлись по своим делам, я расклеил объявления по дому. И мы стали ждать результата. Поминутно заглядывая в почтовый ящик.

Результата долго не было. А потом он получился. Но вовсе не такой, на который мы рассчитывали. Когда нам надоело ждать и волноваться, я решил проверить объявления — на месте они или уже нет? Любителей срывать чужие объявления всегда хватает. Я сам из их числа.

Они были на месте. И поверх моего черного маркера было написано красным: «Фиг вам! Сами придете!»

Я сорвал все объявления и выбросил на помойку.

Что ж, придется идти в подземное логово Вадика.

— Завтра пойдем, — сказал Алешка. — Как раз мой домашний арест кончается.

— Это ты плоховато придумал, — возразил я. — Я один пойду.

— Щас-с! — взвизгнул Алешка. — Я тебя одного не пущу!

И я знал — не пустит…