Неточные совпадения
Иногда хозяин побежденного петуха брал его на руки, доказывал, что он может еще драться, и требовал продолжения боя. Так и случилось, что один побежденный выиграл ставку. Петух его, оправившись от
удара, свалил с ног
противника, забил его под загородку и так рассвирепел, что тот уже лежал и едва шевелил крыльями, а он все продолжал бить его и клевом и шпорами.
Едва ли самая злая газетная полемика так волнует теперь литературных
противников, как волновала и самих участников, и местное общественное мнение эта борьба капитана с злым ябедником, слава которого колебалась, как иная литературная репутация под
ударами новой критики.
Орланы стали кружиться, и тот, которому удавалось подняться выше, старался нанести
удар своему
противнику сверху.
Еще раз повторяю: я и тогда считал его и теперь считаю (когда уже всё кончено) именно таким человеком, который, если бы получил
удар в лицо или подобную равносильную обиду, то немедленно убил бы своего
противника, тотчас же, тут же на месте и без вызова на дуэль.
Мерно шел конь, подымая косматые ноги в серебряных наколенниках, согнувши толстую шею, и когда Дружина Андреевич остановил его саженях в пяти от своего
противника, он стал трясти густою волнистою гривой, достававшею до самой земли, грызть удила и нетерпеливо рыть песок сильным копытом, выказывая при каждом
ударе блестящие шипы широкой подковы. Казалось, тяжелый конь был подобран под стать дородного всадника, и даже белый цвет его гривы согласовался с седою бородой боярина.
Освирепел Базунов, бросился на
противника, яростно махая кулаками, а ловкий подросток, уклоняясь от
ударов, метко бил его с размаха в левый бок.
Митька оказался великим искусником в выделке оружия, и запасшись луками и стрелами, в первое время еще без железных наконечников, мы становились друг против «друга, стараясь побольнее попасть в
противника. Получая
удары, мы сходились все ближе и ближе, громко восклицая: Гораций и Курьяций.
Не думая о получаемых
ударах, я стал гвоздить своего
противника кулаками без разбора сверху вниз; тогда и он, забыв о нападении, только широко раздвинув пальцы обеих рук, держал их как щиты перед своею головой, а я продолжал изо всех сил бить, попадая кулаками между пальцами
противника, при общих одобрительных криках товарищей: «Валяй, Шеншин, валяй!» Отступающий
противник мой уперся наконец спиною в классный умывальник и, схватив на нем медный подсвечник, стал острием его бить меня по голове.
Обладая знанием таких приемов, можно, например, легким и как будто нечаянным
ударом по triceps'y [Трицепс, трехглавая мышца плеча (лат.).] вызвать минутный паралич в руке у
противника или не заметным ни для кого движением причинить ему такую нестерпимую боль, которая заставит его забыть о всякой осторожности.
Она знала Холмского по его оружию и доспехам, обагренным кровию Мирослава; огненный взор ее звал все мечи, все
удары новогородские на главу московского полководца, но железный щит его отражал
удары, сокрушал мечи, и рука сильного витязя опускалась с тяжкими язвами и гибелию на смелых
противников.
Бараньими глазами он смотрит прямо вперед, и от каждого его
удара наотмашь слетает
противник, и он продвигается все вперед.
В борьбе много самых разнообразных приемов, более слабый легко может сшибить более сильного. Можно даже сшибить самым легким прикосновением руки: сильно размахнешься правой рукой, —
противник машинально подается телом навстречу
удару, но
удара ты не наносишь, а левой рукой с противоположной стороны чуть его толкнешь — и он слетает.
Светлейший, по самому своему характеру, не был склонен к мелким интригам — он привык сокрушать с маху, одним
ударом, а не валить
противника «под ножку».
В разгаре завязавшегося дела на него наскочил конфедератский офицер, выстрелил из двух пистолетов, но мимо и бросился с саблей. Суворов отпарировал
удар, но
противник продолжал настойчиво нападать, пока не подоспел случайно один карабинер и не выручил своего начальника, положив конфедерата выстрелом в голову.
Зыбин был наготове и ждал сэоего
противника; он быстро отразил
удар, и Василий Васильевич, не приготовившийся к отступлению, получил в грудь тяжелую рану. Он упал, как пораженный молнией.
В описываемое нами время, когда труднее, чем когда-либо, было управление делами государственными, Бестужев должен был непрерывно бороться с сильными
противниками, на каждом шагу наталкиваться на подкопы и интриги и видеть, как сокрушалось под меткими
ударами врагов здание его политики, с таким трудом возведенное.
Громкий смех народа прервал это объяснение: он сопровождал падение Мамонова сына, потерявшего равновесие в тот миг, как занес сильный
удар на своего
противника, который умел мастерски его избегнуть.
С паперти все сошли на поле. Отмерили роковой круг, может быть смертный для одного из
противников. Польщики стали на нем. Поручникам и стряпчим указано, где им стоять за бойцами. Тут стряпчий Хабара доложил окольничему и дьяку, что бой, вопреки закону, неравен и потому не может начаться. Потребовали объяснений. Оказалось, что у Мамона колонтари были длиннее Хабаровых и, следственно, защищали его более от
ударов.
Значит, он его не застанет врасплох, значит, предстоит борьба и кто еще выйдет из нее победителем; у «железного графа» было, это сознавал фон Зееман, много шансов, хотя и
удар, ему приготовленный, был рассчитан и обдуман, но приготовлявшие его главным образом надеялись на неожиданность, на неподготовленность
противника.
В это самое время кто-то из-за угла ограды закричал: «Орлы летят! Орлы!» Мамон затрясся, побледнел, взглянул на небо и невольно отступил. Не ожили ль его крылатые враги? Не летят ли принять участие в бою против него?
Удар был потерян. Видно, сам господь стал на стороне Хабара. Этот спешит воспользоваться нечаянным страхом своего
противника и занять выгодное положение.