Неточные совпадения
Мысли этого порядка являлись у Самгина не часто и всегда от книг на
темы «мировой скорби» о человеке в
космосе, от системы фраз
того или иного героя, который по причинам, ясным только создателю его, мыслил, как пессимист.
Извне, из объекта человеческая личность есть лишь малая часть общества, изнутри, из субъекта общество есть часть человеческой личности, ее социальная сторона, подобно
тому, как
космос есть часть человеческой личности, как малой вселенной, заключающей в себе все.
Развитие техники и ее власть над человеческой жизнью имеют прямое отношение к
теме «человек и
космос».
Вместе с
тем отношение человека к
космосу определяется
тем, что он есть микрокосм, он заключает в себе
космос или заключает в себе историю.
Если нет Бога, если нет Правды, возвышающейся над миром,
то человек целиком подчинен необходимости или природе,
космосу или обществу, государству.
Эта
тема осложняется отношением человека к
космосу.
Теперь определяющее значение имеют физика и химия, и кругозор делается космическим и именно в
то время, когда
космос почти разрушается.
Человек, который шел гулять в Сокольники, шел для
того, чтоб отдаваться пантеистическому чувству своего единства с
космосом; и если ему попадался по дороге какой-нибудь солдат под хмельком или баба, вступавшая в разговор, философ не просто говорил с ними, но определял субстанцию народную в ее непосредственном и случайном явлении.
Высмеивая увлечение философией Шеллинга, Герцен говорит: «Человек, который шел гулять в Сокольники, шел для
того, чтобы отдаться пантеистическому чувству своего единства с
космосом».
Пушкин, единственный русский писатель ренессанского типа, свидетельствует о
том, как всякий народ значительной судьбы есть целый
космос и потенциально заключает в себе все.
Один из самых глубоких русских поэтов, Тютчев, в своих стихах выражает метафизически-космическую
тему, и он же предвидит мировую революцию. За внешним покровом
космоса он видит шевелящийся хаос. Он поэт ночной души природы...
Основная
тема русской мысли начала XX в. есть
тема о божественном
космосе и о космическом преображении, об энергиях Творца в творениях;
тема о божественном в человеке, о творческом призвании человека и смысле культуры;
тема эсхатологическая,
тема философии истории.
О. С. Булгаков — одно из течений русской религиозной мысли, главным образом сосредоточенных на
теме о божественности
космоса.
Если Сын Божий есть Логос бытия, Смысл бытия, идея совершенного
космоса,
то Дух есть абсолютная реализация этого Логоса, этого Смысла, воплощение этой идеи не в личности, а в соборном единстве мира, есть обоженная до конца душа мира.
Отношение к «миру» остается аскетическим навеки, так как Христос заповедал не любить «мира», ни
того, что в «мире», но освящается творчество, как путь к новому
Космосу.
Знание есть путь от хаоса к
космосу, от
тьмы к свету, и не потому, что познающий субъект своим трансцендентальным сознанием оформливает бытие и распространяет на него рациональный свет, а потому, что само бытие просветляется и оформляется в акте самопознания.
Безрелигиозное сознание мысленно исправляет дело Божье и хвастает, что могло бы лучше сделать, что Богу следовало бы насильственно создать
космос, сотворить людей неспособными к злу, сразу привести бытие в
то совершенное состояние, при котором не было бы страдания и смерти, а людей привлекало бы лишь добро.
В
космос входит и в Божестве пребывает лишь
то, что подлинно есть, лишь настоящее бытие, а не фальсификация, не фикция, не кажущееся и иллюзорное бытие, лишь реальная личность, а не призрак самоутверждающегося «я».
Мы же полагаем, что в безмерной области первичного, нерационализированного сознания есть царство света, а не только
тьмы,
космоса, а не только хаоса.
Христос был не от
того мира, который отпал от Бога и истлел, Он был от
того мира, который есть
космос и безмерно богаче мира этого.
Она не говорит: «Допусти
то и
то, а я тебе дам истину, спрятанную у меня, ты можешь получить ее, рабски повинуясь»; в отношении к лицу она только направляет внутренний процесс развития, прививает индивидуальности совершённое родом, приобщает ее к современности; она сама есть процесс углубления в себя природы и развитие полного сознания
космоса о себе; ею вселенная приходит в себя после борений материального бытия, жизни, погруженной в непосредственность.
С первых страниц и с «
Космосом» пошла у ней
та же история машинального бегания глазами по строчкам, но несколько раз переломив свою рассеянность, она стала внимательней вдумываться в смысл читаемых страниц и мало-помалу великий интерес великой книги охватил ее ум и приковал к себе все ее внимание.
«
Космос» увлек ее и сделал
тот внутренний переворот, которого она тщетно искала доселе.
Как часть софийного всеорганизма
космоса, человек есть «умный» луч Софии, имеет определенную природу, его идея есть
та призма, чрез которую для него преломляется мир.
Серафима и других святых, кто не ощущает веяния разлитой около них высочайшей и чистейшей поэзии,
тот остается чужд наиболее в них интимному, ибо в них есть пламенное чувствование красоты
космоса, его софийности, и есть священная непримиримость против греха, как уродства и безобразия.
Хаос в мире идей никогда не обнаруживает себя как таковой, ибо до конца и без остатка разрешается в
космос, но вместе с
тем он совершенно реален: хаос существует лишь для
того, чтобы был возможен реальный
космос.
«Если этот
космос прекрасен, а Зиждитель — δημιουργός его благ — значит, он обращал взор на вечное (προς το d'iöiov έ'βλεπεν); а если бы мы предположили иное, что грешно и выговорить,
то на происшедшее» (το γεγονός).
Православие не в
том, чтобы отрицать мир в его подлинности, но в
том, чтобы делать центром человечности обращенное к Богу, молитвенно пламенеющее сердце, а не автономное мышление и не самоутверждающуюся волю: вне этого центра и мир перестает быть
космосом, творением и откровением Божиим, но становится орудием для искусителя, обольщающим кумиром.
София
то сближается до полного почти отожествления с Христом, становясь лишь Его силою или атрибутом (так понималась идея Айа-Софии в Царьграде при императоре Юстиниане),
то с Богоматерью (празднование св. Софии и внешне соединяется с Успением Богоматери),
то с прославленной Церковью, небесной и земной,
то с женским образом Невесты из Песни Песней (на некоторых иконах),
то даже с
космосом.
Кроме
того, простая последовательность требовала бы одновременно с муками отрицать и блаженство, славу тела, а это уже ведет к неизбежному отрицанию и всего
космоса, всей ныне стенающей и ждущей своего избавления твари.
Но иное отношение у него к
космосу, к
тому, что представляется ему мировой гармонией, к мировому целому, единству и порядку.
И все
то, что экзистенциально в объективированных ступенях мира, в нации, человечестве,
космосе и т. д., принадлежит внутреннему существу личности, не подчиненной никакому иерархическому центру.
Такого рода видение
космоса есть иллюзия сознания, основанная на непонимании
того, что природный порядок есть продукт объективации, не воплощение духа, а отчуждение духа.
Природный мир, «мир сей» и его массивная среда, совсем не тождествен с
тем, что называют
космосом и космической жизнью, наполненной существами.
Евангельская заповедь не любить «мира», ни
того, что «в мире», понималась как призыв не любить Божье творение,
космос, человечество, но в действительности «мир» обозначал лишь греховные страсти.
Человек борется за личность, за овладение стихии логосом, и он восстает против границ, налагаемых личностью, против беспредельной власти логоса, он хочет приобщиться душе
космоса,
тому лону, из которого он вышел.
Я высидел уже тогда четыре года на гимназической «парте», я прочел к
тому времени немало книг, заглядывал даже в «
Космос» Гумбольдта, знал в подлиннике драмы Шиллера; наши поэты и прозаики, иностранные романисты и рассказчики привлекали меня давно. Я был накануне первого своего литературного опыта, представленного по классу русской словесности.
Когда человек и
космос смешиваются и отождествляются в божественном монизме,
то можно одинаково сказать, что человек и
космос обоготворяются и что они отрицаются.
Экстатическое слияние с
космосом есть особый тип мистики, подобно
тому как существует тип мистики социальной, например в немецком национал-социализме или в русском коммунизме.
Астрология угадывала неразрывную связь человека с
космосом и
тем прорывалась к истине, скрытой от науки о человеке, не знающей неба, и от науки о небе, не знающей человека.
И если астрология не может возродиться в наивно-натуралистической форме, как не может возродиться докоперниковский натуралистический антропоцентризм,
то супранатуралистическая истина астрологии, которая видит в
космосе иные планы бытия, закрытая для астрономии, возродится, возрождается и никогда не умирала [Беспристрастную и добросовестную историю астрологии можно найти у Кизеветтера в
том томе его истории оккультизма, который называется «Die Geheimwissenschaften», с.
И легко может быть построена философия культуры, не допускающая
того, что в творческом акте субъект выходит в объект, человек динамически обнаруживается в
космосе.
Степень ответственности за
то состояние, в котором находится омертвевшая природа, зависит от степени свободы и иерархического места в
космосе.
Рождающаяся в творческом акте красота есть уже переход из «мира сего» в
космос, в иное бытие, и в ней не может быть
тьмы, которая была еще в грешной природе творившего.
И если иллюзорна цель превращения жизни в искусство,
то цель претворения жизни этого мира в бытийственную красоту, в красоту сущего,
космоса — мистически реальна.
Та философия, которая видит в человеке лишь частное явление природного мира, всего менее видит в человеке
космос, малую вселенную.
То ветхое сознание, для которого человек должен быть лишь статической оправой Божьей славы, существом пассивным и лишенным знания, отражало на себе подавленность падшим ангелом, возомнившим себя царем
космоса.
А платоническое учение о
том, что все человечество и весь
космос предвечно завершены на небе, в идеях Божьих, превращает мировой процесс в комедию и лишает человека реальной активности и реальной свободы.
Одиночество не есть отчужденность от
космоса — оно может быть лишь симптомом
того, что личность переросла данные состояния других и ее универсальное содержание не признается еще другими.
Сознание Плотина противоположно
тому антиномическому христианскому откровению, по которому в Едином не угашается, а пребывает вся множественность и Бог не есть отрицание человека и
космоса, а утверждение.