Неточные совпадения
Не отрывая от рубина мокреньких, красных глаз, человек шевелил
толстыми губами и, казалось, боялся, что
камень выскочит из тяжелой золотой оправы.
Площадь этого двора покрыта
толстым слоем находящейся между
камнями запекшейся крови и обрывков внутренностей, подле стен лежит дымящийся навоз, кишки и другие гниющие отбросы.
Это большой, в несколько сажен сруб, выдающийся в море в виде буквы Т;
толстые лиственные сваи, крепко вбитые в дно морское, образуют ящики, которые доверху наполнены
камнями; настилка из досок, по ней вдоль всей пристани проложены рельсы для вагонеток.
Слепой звонарь запер дверь… Свет исчез, и лишь через некоторое время Анна Михайловна, робко стоявшая внизу, пока молодежь, толкаясь, подымалась по извилинам лестницы, — могла разглядеть тусклую струйку сумеречного света, лившуюся из какого-то косого пролета в
толстой каменной кладке. Против этого луча слабо светилось несколько пыльных, неправильной формы
камней.
Свежевыпавший снег
толстым слоем, словно капюшоном, прикрыл юрты туземцев, опрокинутые вверх дном лодки,
камни, пни, оставшиеся от порубленных недавно деревьев, и валежник на земле.
А посредине круга, на
камнях мостовой, вертелась и дробно топталась на месте
толстая женщина лет сорока пяти, но еще красивая, с красными мясистыми губами, с влажными, пьяными, точно обмасленными глазами, весело сиявшими под высокими дугами черных правильных малорусских бровей.
Показалось: именно эти желтые зубы я уже видел однажды — неясно, как на дне, сквозь
толщу воды — и я стал искать. Проваливался в ямы, спотыкался о
камни, ржавые лапы хватали меня за юнифу, по лбу ползли вниз, в глаза, остросоленые капли пота…
В правой руке он держал черную шляпу из заячьего пуха, в левой две
толстые замшевые перчатки; галстух он повязал еще шире и выше обыкновенного — и в накрахмаленное жабо воткнул булавку с
камнем, называемым «кошачьим глазом» o eil de chat).
В
камнях два рыбака: один — старик, в соломенной шляпе, с
толстым лицом в седой щетине на щеках, губах и подбородке, глаза у него заплыли жиром, нос красный, руки бронзовые от загара. Высунув далеко в море гибкое удилище, он сидит на
камне, свесив волосатые ноги в зеленую воду, волна, подпрыгнув, касается их, с темных пальцев падают в море тяжелые светлые капли.
Слышен насмешливый и ликующий свист по адресу забастовщиков, раздаются крики приветствий, а какой-то
толстой человек, в легкой серой паре и в панаме, начинает приплясывать, топая ногами по
камню мостовой. Кондуктора и вагоновожатые медленно пробираются сквозь толпу, идут к вагонам, некоторые влезают на площадки, — они стали еще угрюмее и в ответ на возгласы толпы — сурово огрызаются, заставляя уступать им дорогу. Становится тише.
Его всё занимает: цветы, густыми ручьями текущие по доброй земле, ящерицы среди лиловатых
камней, птицы в чеканной листве олив, в малахитовом кружеве виноградника, рыбы в темных садах на дне моря и форестьеры на узких, запутанных улицах города:
толстый немец, с расковырянным шпагою лицом, англичанин, всегда напоминающий актера, который привык играть роль мизантропа, американец, которому упрямо, но безуспешно хочется быть похожим на англичанина, и неподражаемый француз, шумный, как погремушка.
Дородная молодуха, сноха его, сидя на
камне, тупо смотрела в воду и крестилась дрожащей рукой, губы ее шевелились, и нижняя,
толстая, красная, как-то неприятно, точно у собаки, отвисала, обнажая желтые зубы овцы. С горы цветными комьями катились девки, ребятишки, поспешно шагали пыльные мужики. Толпа осторожно и негромко гудела...
[Я и мой товарищ по гимназии, нынче известный русский математик К. Д. Краевич, знавали этого антика в конце сороковых годов, когда мы были в третьем классе Орловской гимназии и жили вместе в доме Лосевых, «Антон-астроном» (тогда уже престарелый) действительно имел кое-какие понятия о небесных светилах и о законах вращения, но главное, что было интересно: он сам приготовил для своих труб стекла, отшлифовывая их песком и
камнем из донышек
толстых хрустальных стаканов, и через них он оглядывал целое небо…
Запоздало взвизгнула и разорвалась шрапнель, и тихо стало — так тихо, что слышно было, как сопит
толстый фейерверкер и стукают по
камню и по орудиям капельки дождя.
Словом, «взор кругом картины мирные встречает», а между тем на каждой станции, на каждом разъезде построены каменные блокгаузы, окружённые
толстыми стенами из дикого
камня с бойницами, образующие по углам башни для обстреливания с флангов.
И, засыпая, последним ярким образом от прожитого дня он уносил с собою кусок горячего, залитого солнцем стертого
камня, или
толстый слой нежно-жгучей, щекочущей пыли.