Неточные совпадения
Добчинский.
То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в
браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем,
то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
Во всех этих случаях муж уступал или продавал неверную жену, и
та самая сторона, которая за вину не имела права на вступление в
брак, вступала в вымышленные, мнимо узаконенные отношения с новым супругом.
Любовь к женщине он не только не мог себе представить без
брака, но он прежде представлял себе семью, а потом уже
ту женщину, которая даст ему семью. Его понятия о женитьбе поэтому не были похожи на понятия большинства его знакомых, для которых женитьба была одним из многих общежитейских дел; для Левина это было главным делом жизни, от которогo зависело всё ее счастье. И теперь от этого нужно было отказаться!
— Да, но зато, как часто счастье
браков по рассудку разлетается как пыль именно оттого, что появляется
та самая страсть, которую не признавали, — сказал Вронский.
—
Тем хуже для
тех, кто держится этой моды. Я знаю счастливые
браки только по рассудку.
Левин по этому случаю сообщил Егору свою мысль о
том, что в
браке главное дело любовь и что с любовью всегда будешь счастлив, потому что счастье бывает только в себе самом. Егор внимательно выслушал и, очевидно, вполне понял мысль Левина, но в подтверждение ее он привел неожиданное для Левина замечание о
том, что, когда он жил у хороших господ, он всегда был своими господами доволен и теперь вполне доволен своим хозяином, хоть он Француз.
Брат же, на другой день приехав утром к Вронскому, сам спросил его о ней, и Алексей Вронский прямо сказал ему, что он смотрит на свою связь с Карениной как на
брак; что он надеется устроить развод и тогда женится на ней, а до
тех пор считает ее такою же своею женой, как и всякую другую жену, и просит его так передать матери и своей жене.
— Но
браками по рассудку мы называем
те, когда уже оба перебесились. Это как скарлатина, чрез это надо пройти.
— А эта Теребьева, ведь это
та самая, про которую вы тогда говорили, что в третьем гражданском
браке состоит?
Письмо матери его измучило. Но относительно главнейшего, капитального пункта сомнений в нем не было ни на минуту, даже в
то еще время, как он читал письмо. Главнейшая суть дела была решена в его голове, и решена окончательно: «Не бывать этому
браку, пока я жив, и к черту господина Лужина!»
Кстати, заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы,
то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству новой «коммуны», где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если
той, с первым же месяцем
брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч. и проч. — все в этом роде.
А
тем временем возросла и дочка моя, от первого
брака, и что только вытерпела она, дочка моя, от мачехи своей, возрастая, о
том я умалчиваю.
И если я когда-нибудь, — предположив нелепость, — буду в законном
браке,
то я даже рад буду вашим растреклятым рогам; я тогда скажу жене моей: «Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь же я тебя уважаю, потому что ты сумела протестовать!» Вы смеетесь?
Вот у нас обвиняли было Теребьеву (вот что теперь в коммуне), что когда она вышла из семьи и… отдалась,
то написала матери и отцу, что не хочет жить среди предрассудков и вступает в гражданский
брак, и что будто бы это было слишком грубо, с отцами-то, что можно было бы их пощадить, написать мягче.
— Ты это говоришь, Павел? ты, которого я считал всегда самым непреклонным противником подобных
браков! Ты это говоришь! Но разве ты не знаешь, что единственно из уважения к тебе я не исполнил
того, что ты так справедливо назвал моим долгом!
Много толковали они о
том, что такое
брак — предрассудок или преступление, и какие родятся люди — одинаковые или нет? и в чем, собственно, состоит индивидуальность?
Наконец, большая часть вступает в
брак, как берут имение, наслаждаются его существенными выгодами: жена вносит лучший порядок в дом — она хозяйка, мать, наставница детей; а на любовь смотрят, как практический хозяин смотрит на местоположение имения,
то есть сразу привыкает и потом не замечает его никогда.
Глядел он на
браки, на мужей, и в их отношениях к женам всегда видел сфинкса с его загадкой, все будто что-то непонятное, недосказанное; а между
тем эти мужья не задумываются над мудреными вопросами, идут по брачной дороге таким ровным, сознательным шагом, как будто нечего им решать и искать.
Не играя вопросом о любви и
браке, не путая в него никаких других расчетов, денег, связей, мест, Штольц, однако ж, задумывался о
том, как примирится его внешняя, до сих пор неутомимая деятельность с внутреннею, семейною жизнью, как из туриста, негоцианта он превратится в семейного домоседа?
— Это наша «партия действия»! — шептал он, — да, из кармана показывает кулак полицмейстеру, проповедует горничным да дьячихам о нелепости
брака, с Фейербахом и с мнимой страстью к изучению природы вкрадывается в доверенность женщин и увлекает вот этаких слабонервных умниц!.. Погибай же ты, жалкая самка, тут, на дне обрыва, как
тот бедный самоубийца! Вот тебе мое прощание!..
В городе прежде был, а потом замолк, за давностию, слух о
том, как Тит Никоныч, в молодости, приехал в город, влюбился в Татьяну Марковну, и Татьяна Марковна в него. Но родители не согласились на
брак, а назначили ей в женихи кого-то другого.
К Полине Карповне Райский не показывался, но она показывалась к нему в дом, надоедая
то ему — своими пресными нежностями,
то бабушке — непрошеными советами насчет свадебных приготовлений и особенно — размышлениями о
том, что «
брак есть могила любви», что избранные сердца, несмотря на все препятствия, встречаются и вне
брака, причем нежно поглядывала на Райского.
В
то время в выздоравливавшем князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами имение; наконец, действительно будто бы начал мечтать о
браке.
Вдов был и бездетен; про супругу-то его был слух, что усахарил он ее будто еще на первом году и что смолоду ручкам любил волю давать; только давно уж перед
тем это было; снова же обязаться
браком не захотел.
План состоял в
том, чтобы вдруг, без всяких подходов и наговоров, разом объявить все князю, испугать его, потрясти его, указать, что его неминуемо ожидает сумасшедший дом, и когда он упрется, придет в негодование, станет не верить,
то показать ему письмо дочери: «дескать, уж было раз намерение объявить сумасшедшим; так теперь, чтоб помешать
браку, и подавно может быть».
И я объяснил, что я передам документ лишь с
тем, что она даст слово немедленно примириться с Анной Андреевной и даже согласиться на
брак ее…
Смиряло и останавливало его пока лишь
то, что Катерина Николаевна ни разу, ни словом, ни намеком не позволила себе заикнуться в его присутствии об Анне Андреевне с дурной стороны или обнаружить хоть что-нибудь против намерения его вступить с нею в
брак.
Разумеется, я видел тоже, что он ловит меня, как мальчишку (наверное — видел тогда же); но мысль о
браке с нею до
того пронзила меня всего, что я хоть и удивлялся на Ламберта, как это он может верить в такую фантазию, но в
то же время сам стремительно в нее уверовал, ни на миг не утрачивая, однако, сознания, что это, конечно, ни за что не может осуществиться.
— И прекрасно, — перебила Татьяна Павловна, — и я тоже ей сто раз повторяла. Ведь он умрет же до брака-то — все равно не женится, а если деньги оставит ей в завещании, Анне-то, так ведь они же и без
того уже вписаны туда и оставлены…
Однако сделалось по-моему: на
том же дворе, но в другом флигеле, жил очень бедный столяр, человек уже пожилой и пивший; но у жены его, очень еще не старой и очень здоровой бабы, только что помер грудной ребеночек и, главное, единственный, родившийся после восьми лет бесплодного
брака, тоже девочка и, по странному счастью, тоже Ариночка.
А человеку, который приехал с «Антоном Горемыкой», разрушать, на основании помещичьего права, святость
брака, хотя и своего дворового, было бы очень зазорно перед самим собою, потому что, повторяю, про этого «Антона Горемыку» он еще не далее как несколько месяцев
тому назад,
то есть двадцать лет спустя, говорил чрезвычайно серьезно.
Лиза, дети, работа, о, как мы мечтали обо всем этом с нею, здесь мечтали, вот тут, в этих комнатах, и что же? я в
то же время думал об Ахмаковой, не любя этой особы вовсе, и о возможности светского, богатого
брака!
По отношению к
браку у него была тоже своя теория, состоявшая в
том, что размножение людей есть только низшая функция человека, высшая же состоит в служении уже существующему живому.
Если она так решительно отказывалась всякий раз, когда он упоминал об этом, принять его жертву жениться на ней,
то это происходило и оттого, что ей хотелось повторить
те гордые слова, которые она раз сказала ему, и, главное, оттого, что она знала, что
брак с нею сделает его несчастье.
Нехлюдов предлагал ей
брак по великодушию и по
тому, что было прежде; но Симонсон любил ее такою, какою она была теперь, и любил просто за
то, что любил.
И он женился тоже преимущественно потому, что, отказавшись, он оскорбил бы, сделал бы больно и желавшей этого
брака невесте и
тем, кто устраивал этот
брак, и потому, что женитьба на молодой, миловидной, знатной девушке льстила его самолюбию и доставляла удовольствие.
Пока она оставалась каторжной,
брак, который он предлагал ей, был фиктивный и имел значение только в
том, что облегчал ее положение.
Марья Степановна решилась переговорить с дочерью и выведать от нее, не было ли у них чего. Раз она заметила, что они о чем-то так долго разговаривали; Марья Степановна нарочно убралась в свою комнату и сказала, что у нее голова болит: она не хотела мешать «божьему делу», как она называла
брак. Но когда она заговорила с дочерью о Привалове,
та только засмеялась, странно так засмеялась.
— Ах, да, конечно! Разве ее можно не любить? Я хотел совсем другое сказать: надеетесь ли вы… обдумали ли вы основательно, что сделаете ее счастливой и сами будете счастливы с ней. Конечно, всякий
брак — лотерея, но иногда полезно воздержаться от риска… Я верю вам,
то есть хочу верить, и простите отцу… не могу! Это выше моих сил… Вы говорили с доктором? Да, да. Он одобряет выбор Зоси, потому что любит вас. Я тоже люблю доктора…
Великая беда русской души в
том же, в чем беда и самого Розанова, — в женственной пассивности, переходящей в «бабье», в недостатке мужественности, в склонности к
браку с чужим и чуждым мужем.
«И в третий день
брак бысть в Кане Галилейстей, — читал отец Паисий, — и бе мати Иисусова
ту. Зван же бысть Иисус и ученици его на
брак».
Да, к нему, к нему подошел он, сухенький старичок, с мелкими морщинками на лице, радостный и тихо смеющийся. Гроба уж нет, и он в
той же одежде, как и вчера сидел с ними, когда собрались к нему гости. Лицо все открытое, глаза сияют. Как же это, он, стало быть, тоже на пире, тоже званный на
брак в Кане Галилейской…
— Эх! — сказал он, — давайте-ка о чем-нибудь другом говорить или не хотите ли в преферансик по маленькой? Нашему брату, знаете ли, не след таким возвышенным чувствованиям предаваться. Наш брат думай об одном: как бы дети не пищали да жена не бранилась. Ведь я с
тех пор в законный, как говорится,
брак вступить успел… Как же… Купеческую дочь взял: семь тысяч приданого. Зовут ее Акулиной; Трифону-то под стать. Баба, должен я вам сказать, злая, да благо спит целый день… А что ж преферанс?
— Вы говорите таким тоном, будто досадуете на
то, что бывают счастливые
браки, — смеясь отвечала Катерина Васильевна; она теперь, как заметно, часто смеется таким тихим, но веселым смехом.
— Да-с, вступаю в законный
брак, — ответил он застенчиво. Я удивлялся героической отваге женщины, решающейся идти за этого доброго, но уж чересчур некрасивого человека. Но когда, через две-три недели, я увидел у него в доме девочку лет восьмнадцати, не
то чтоб красивую, но смазливенькую и с живыми глазками, тогда я стал смотреть на него как на героя.
Христианство сначала понимало, что с
тем понятием о
браке, которое оно развивало, с
тем понятием о бессмертии души, которое оно проповедовало, второй
брак — вообще нелепость; но, делая постоянно уступки миру, церковь перехитрила и встретилась с неумолимой логикой жизни — с простым детским сердцем, практически восставшим против благочестивой нелепости считать подругу отца — своей матерью.
Когда я предварительно просил у губернатора дозволение, я вовсе не представлял моего
брака тайным, это было вернейшее средство, чтоб никто не говорил, и чего же было естественнее приезда моей невесты во Владимир, когда я был лишен права из него выехать. Тоже естественно было и
то, что в таком случае мы желали венчаться как можно скромнее.
Николай велел ей объяснить положение жен, не изменивших мужьям, сосланным в каторжную работу, присовокупляя, что он ее не держит, но что она должна знать, что если жены, идущие из верности с своими мужьями, заслуживают некоторого снисхождения,
то она не имеет на это ни малейшего права, сознательно вступая в
брак с преступником.
В этой семье
брак будет нерасторгаем, но зато холодный как лед;
брак, собственно, победа над любовью, чем меньше любви между женой-кухаркой и мужем-работником,
тем лучше.
Дворня, в ее понятиях, представлялась чем-то вроде опричины, которая должна быть чужда какому бы
то ни было интересу, кроме господского, и
браки при таком взгляде являлись невыгодными.