Неточные совпадения
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную
тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в
борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
— Вы видели внутреннюю мою
борьбу всякий раз, когда, сознавая его податливую готовность, приходила мне мысль принять его в члены
Тайного нашего общества; видели, что почти уже на волоске висела его участь в то время, когда я случайно встретился с его отцом.
Преследуемый мыслию, что у меня есть
тайна от Пушкина и что, может быть, этим самым я лишаю общество полезного деятеля, почти решался броситься к нему и все высказать, зажмуря глаза на последствия. В постоянной
борьбе с самим собою, как нарочно, вскоре случилось мне встретить Сергея Львовича на Невском проспекте.
Так что избирательная
борьба между Кавеньяком Бонапартом, несомненно, больше занимала русские мыслящие умы, нежели, например, замена действительного
тайного советника Перовского генералом-от-инфантерии Бибиковым 1-м.
Каждый должен весь свой ум, всю душу вложить в
борьбу с
тайным, хитрым врагом.
Едва только кончилась беспримерная в летописях мира
борьба, в которой русская доблесть и верность стояла против соединенных усилий могущественных держав Запада, вспомоществуемых наукою, искусством, богатством средств, опытностию на морях и всею их военного и гражданскою организацией, — едва кончилась эта внешняя
борьба под русскою Троею — Севастополем, как началась новая
борьба — внутренняя — с пороками и злоупотреблениями, скрывавшимися доселе под покровом
тайны в стенах канцелярий и во мраке судейских архивов.
С бегов поехали в ресторан, а оттуда на квартиру к Щавинскому. Фельетонист немного стыдился своей роли добровольного сыщика, но чувствовал, что не в силах отстать от нее, хотя у него уже начиналась усталость и головная боль от этой
тайной, напряженной
борьбы с чужой душою. Убедившись, что лесть ему не помогла, он теперь пробовал довести штабс-капитана до откровенности, дразня и возбуждая его патриотические чувства.
И вдруг нечаянно, негаданно явился он… Как огнем охватило Манефу, когда, взглянув на паломника, она признала в нем дорогого когда-то ей человека… Она, закаленная в долгой
борьбе со страстями, она, победившая в себе ветхого человека со всеми влеченьями к миру, чувственности, суете, она, умертвившая в себе сердце и сладкие его обольщения, едва могла сдержать себя при виде Стуколова, едва не выдала людям давнюю, никому не ведомую
тайну.
Молчала Дуня.
Борьба веры с сомненьями все ее потрясала… И к
тайне влекло, и радельные обряды соблазняли. Чувствовала она, что разум стал мутиться у ней. После долгого колебанья сказала она Вареньке...
Так, действительно, и кончалась
борьба дерзкого духа человеческого против божества: Прометей сообщал Зевсу
тайну, которую тот старался у него вырвать, смирялся перед своим мучителем и, освобожденный, надевал на голову, как знак полного своего подчинения, венок из ивы: прутьями ивы в древности скручивали руки пленным и рабам. И на руку он надевал кольцо из железа своих цепей.
Он не стал с нею препираться по этому вопросу, тем более, что не был в силах предотвратить гибель своей падчерицы —
борьба с Потемкиным, особенно при знании последним его
тайны, была бы с его стороны безумием.
Она любила этого поэта. На его призывах к
борьбе и правде воспитывались в ней ее
тайные упования. Александр Ильич в первые дни их знакомства читал ей вслух его стихотворение, затверженное наизусть всей тогдашней молодежью.
Следовательно, и я мог уйти вместо того, чтобы тратить десятки лет на титаническую
борьбу, вместо того, чтобы в отчаянных потугах, изнемогая от ужаса перед лицом неразгаданных
тайн, стремиться к подчинению мира моей мысли и моей воле, я мог бы взлезть на стол, и — одно мгновение неслышной боли — я уже на свободе, я уже торжествую над замком и стенами, над правдой и ложью, над радостью и страданиями.
Певец
Любви сей полный кубок в дар!
Среди
борьбы кровавой,
Друзья, святой питайте жар:
Любовь одно со славой.
Кому здесь жребий уделён
Знать
тайну страсти милой,
Кто сердцем сердцу обручён:
Тот смело, с бодрой силой
На всё великое летит;
Нет страха; нет преграды;
Чего-чего не совершит
Для сладостной награды?