Неточные совпадения
Подъезжаете ли вы к глубокому и вязкому болоту, якут соскакивает
с лошади, уходит выше колена в грязь и ведет вашу лошадь — где суше; едете ли лесом, он — впереди, устраняет от вас сучья; при
подъеме на крутую гору опоясывает вас кушаком и помогает идти; где очень дурно, глубоко, скользко — он останавливается.
Великий творческий
подъем Возрождения в Италии связан
с периодом раздробления Италии.
Величайшие
подъемы духовного творчества связаны были
с признанием существования иного мира, независимо от того, в какой форме это признавалось.
Об этом за несколько лет до войны
с большим
подъемом говорил Крэмб в лекциях «Германия и Англия», хотя трудно согласиться
с его идеализацией германского империализма.
Это совпадает
с периодами особенного духовного
подъема, когда судьбами истории данный народ призывается совершить что-либо великое и новое для мира.
Четвертый гость был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже
с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным, не в
подъем уму его.
Но все же стал наконец задумываться
с мучением, не в
подъем своим силам.
Когда взошло солнце, мы сняли палатки, уложили нарты, оделись потеплее и пошли вниз по реке Ляоленгоузе, имеющей вид порожистой горной речки
с руслом, заваленным колодником и камнями. Километров в 15 от перевала Маака Ляоленгоуза соединяется
с другой речкой, которая течет
с северо-востока и которую удэгейцы называют Мыге. По ней можно выйти на реку Тахобе, где живут солоны. По словам Сунцая, перевал там через Сихотэ-Алинь низкий,
подъем и спуск длинные, пологие.
Сразу
с бивака начался
подъем.
С первого же перевала мы увидели долину реки Пия; за нею высился другой горный хребет
с гольцами, потом третий, покрытый снегом. За ними, вероятно, должна быть река Нахтоху.
В 11 часов утра мы распрощались
с Арму и круто повернули к востоку. Здесь был такой же пологий
подъем, как и против реки Такунчи. Совершенно незаметно мы поднялись на Сихотэ-Алинь и подошли к восточному его обрыву. В это время туман рассеялся, и мы могли ориентироваться.
Сразу
с бивака начался
подъем на Сихотэ-Алинь. Сначала мы перенесли на вершину все грузы, а затем втащили пустые нарты.
Подъем на перевал Хунтами
с южной стороны затруднителен; в истоках долина становится очень узкой и завалена камнями и буреломным лесом.
С восточной стороны
подъем на Сихотэ-Алинь очень крутой.
В верховьях Литянгоу есть китайская зверовая фанза. От нее тропа поворачивает налево в горы и идет на Иман.
Подъем на перевал Хунтами
с южной стороны затруднителен; в истоках долина становится очень узкой и завалена камнями и буреломным лесом.
Спуск
с перевала к реке Кумуху был такой же крутой, как и
подъем со стороны Тахобе.
Следуя за рекой, тропа уклоняется на восток, но не доходит до истоков, а поворачивает опять на север и взбирается на перевал Кудя-Лин [Гу-цзя-лин — первая (или хребет) семьи Гу.], высота которого определяется в 260 м.
Подъем на него
с юга и спуск на противоположную сторону — крутые. Куполообразную гору
с левой стороны перевала китайцы называют Цзун-ган-шань [Цзунь-гань-шань — гора, от которой отходят главные дороги.]. Она состоит главным образом из авгитового андезита.
От фанзочки сразу начался
подъем на Сихотэ-Алинь, сначала пологий, а потом все круче и круче. На восточном склоне хребта растет хвойно-смешанный лес; главную массу его составляют кедр, ель, пихта, лиственница, клен и береза
с мохнатой желтой корой. Травяная растительность состоит из папоротников, чемерицы, ландышей, царского скипетра, трилистника, заячьей кислицы и различных мелких осок.
Впереди и слева от нас высилась Плоская гора высотой 600 м, которую местные жители называют Кямо.
С горного хребта, в состав которого она входит, берут начало три притока Холонку: Пуйму, Сололи и Дагды — единственное место в бассейне Холонку, где еще встречаются изюбры и кабаны.
Подъем на лодке возможен только до реки Сололи.
На этом участке в Нахтоху впадают следующие реки:
с левой стороны — Бия и Локтоляги
с перевалами на одну из прибрежных рек — Эхе. Из выдающихся горных вершин тут можно подниматься только до реки Малу-Сагды. На
подъем против воды нужно четверо суток, а на сплав по течению — один день. Янсели сказал, что по реке Нахтоху идет кета, морская мальма и горбуша. Главная масса кеты направляется по реке Локтоляги, мальма поднимается до порогов реки Дагды, а горбуша — до реки Нунгини.
Надо все время упираться ногой в камни, в бурелом, в основание куста, в кочку, обросшую травой, и т.д. При
подъеме на гору это не опасно, но при спуске всегда надо быть осторожным. В таких случаях легко сорваться
с кручи и полететь вниз головой.
Подкрепив силы чаем
с хлебом, часов в 11 утра мы пошли вверх по реке Сальной. По этой речке можно дойти до хребта Сихотэ-Алинь. Здесь он ближе всего подходит к морю. Со стороны Арзамасовки
подъем на него крутой, а
с западной стороны — пологий. Весь хребет покрыт густым смешанным лесом. Перевал будет на реке Ли-Фудзин, по которой мы вышли
с реки Улахе к заливу Ольги.
Оставив казаков ожидать нас в седловине, мы вместе
с Дерсу поднялись на гору. По гипсометрическим измерениям высота ее равна 1160 м.
Подъем, сначала пологий, по мере приближения к вершине становился все круче и круче. Бесспорно, что гора Тудинза является самой высокой в этой местности. Вершина ее представляет собой небольшую площадку, покрытую травой и обставленную по краям низкорослой ольхой и березой.
Оставив всех людей на биваке, мы
с Дерсу пошли на Сихотэ-Алинь. Для этого мы воспользовались одним из ключиков, текущих
с водораздела к реке Синанце.
Подъем был сначала длинный и пологий, а затем сделался крутым. Пришлось идти без тропы по густой кустарниковой заросли, заваленной горелым лесом.
Сразу
с привала начинается
подъем, но до самой вершины тропа не доходит.
При
подъеме на крутые горы, в особенности
с ношей за плечами, следует быть всегда осторожным. Надо внимательно осматривать деревья, за которые приходится хвататься. Уже не говоря о том, что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее, чем кора. Труха из них высыпается, и на земле остаются лежать одни берестяные футляры.
Спуск
с хребта был не легче
подъема. Люди часто падали и больно ушибались о камни и сучья валежника. Мы спускались по высохшему ложу какого-то ручья и опять долго не могли найти воды. Рытвины, ямы, груды камней, заросли чертова дерева, мошка и жара делали эту часть пути очень тяжелой.
И
подъем на хребет и спуск
с него были одинаково крутыми.
Я не знаю, что труднее —
подъем или спуск. Правда, при
подъеме в работе участвует дыхание, зато положение тела устойчивее. При спуске приходится все время бороться
с тяжестью собственного тела. Каждый знает, как легко подыматься по осыпям вверх и как трудно по ним спускаться книзу.
Подъем на перевал
с южной стороны пологий, зато спуск в долину Тадушу крутой и очень живописный.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км. Тропа начинается от того озерка, где мы
с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем
подъем со стороны Тютихе. Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
На следующий день к полудню, 2 ноября, мы дошли до реки Хутадо, текущей по кривой от запада к югу. По ней нам надлежало подняться до перевала через горный хребет, являющийся причиной петли Имана. Эта речка длиной 3,5 км.
Подъем на хребет и спуск
с него — одинаковой крутизны, приблизительно в 30 градусов, а высота перевала относительно Имана равна 350 м.
Подъем на хребет и спуск
с него — длинные и пологие, поросшие редким дубовым лесом.
На следующий день, 16 июня, мы снялись
с бивака в 5 часов утра и сразу стали подыматься на Сихотэ-Алинь.
Подъем был медленный и постепенный. Наш проводник по возможности держал прямое направление, но там, где было круто, он шел зигзагами.
Дерсу и двое стрелков ходили осматривать реку Сяоцу. Истоки ее сходятся
с истоками горного ручья, впадающего в Сицу в среднем течении. Самый перевал покрыт густым хвойным лесом. Как
подъем, так равно и спуск
с него средней крутизны. В 3 км от Дунцы они нашли китайскую зверовую фанзу. Хозяева ее находились в отсутствии.
Это совпадало
с патриотическим
подъемом.
Смена разных периодов связана
с тем, что человек не вмещает полноты и не может постоянно находиться в состоянии
подъема.
Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной обыденностью, необходимо в творческом
подъеме выйти из имманентного круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной мир, новый по сравнению
с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю).
С музыкой связан у меня огромный эмоциональный
подъем.
Высшие
подъемы моей жизни связаны
с сухим огнем.
После пережитого мною внутреннего переворота, связанного
с опытом творческого
подъема, я никогда не изменял своей веры в творческое призвание человека.
Светлые периоды моей жизни чередовались
с периодами сравнительно темными и для меня мучительными, периоды
подъема чередовались
с периодами упадка.
Творческие
подъемы гения, так часто связанного
с несчастной жизнью на земле и не признанного, уходят в Царство Божье.
Люди романтического типа более всего стремятся пережить состояние экстатического
подъема, независимо от того, связано ли это
с достижением истины и смысла.
Иногда
подъем творческой мысли связан у меня был
с раздражением и гневом.
Писание этой книги, которое связано было
с большим
подъемом моих жизненных сил, сопровождалось изменением в складе моей жизни.
После произошедшего во мне переворота я начал
с большим
подъемом, почти восторгом, читать философские книги.
Периодически являются люди, которые
с большим
подъемом поют: «От ликующих, праздно болтающих, обагряющих руки в крови, уведи меня в стан умирающих за великое дело любви».
Величайшие
подъемы моей жизни связаны
с внутренней музыкой, вызванной мечтой.
Такова была Садовая в первой половине прошлого века. Я помню ее в восьмидесятых годах, когда на ней поползла конка после трясучих линеек
с крышей от дождя, запряженных парой «одров». В линейке сидело десятка полтора пассажиров, спиной друг к другу. При
подъеме на гору кучер останавливал лошадей и кричал...
Лежит он в пади, которая и теперь носит японское название Хахка-Томари, и
с моря видна только одна его главная улица, и кажется издали, что мостовая и два ряда домов круто спускаются вниз по берегу; но это только в перспективе, на самом же деле
подъем не так крут.