Неточные совпадения
И много уже показал боярской богатырской удали: двух запорожцев разрубил надвое; Федора Коржа, доброго козака, опрокинул вместе
с конем, выстрелил по коню и козака достал из-за коня
копьем; многим отнес головы и
руки и повалил козака Кобиту, вогнавши ему пулю
в висок.
— Вот-с
копию извольте получить, а контракт принадлежит сестре, — мягко отозвался Иван Матвеевич, взяв контракт
в руку. — Сверх того за огород и продовольствие из оного капустой, репой и прочими овощами, считая на одно лицо, — читал Иван Матвеевич, — примерно двести пятьдесят рублей…
Против самого входа
в жилище стоял большой деревянный идол Мангани-Севохи
с мечом и
копьем в руках, а рядом
с ним — две оголенные от сучьев лиственницы
с корой, снятой кольцами.
Отчаянный крик испуганной старухи, у которой свалился платок и волосник
с головы и седые косы растрепались по плечам, поднял из-за карт всех гостей, и долго общий хохот раздавался по всему дому; но мне жалко было бедной Дарьи Васильевны, хотя я думал
в то же время о том, какой бы чудесный рыцарь вышел из Карамзина, если б надеть на него латы и шлем и дать ему
в руки щит и
копье.
— Об этом-с
в нашей губернии, — принялся выпечатывать Егор Егорыч, — началось дело, и у меня
в руках все
копии с этого дела; только я не знаю, к кому мне обратиться.
Жихарев обиженно принимается за работу. Он лучший мастер, может писать лица по-византийски, по-фряжски и «живописно», итальянской манерой. Принимая заказы на иконостасы, Ларионыч советуется
с ним, — он тонкий знаток иконописных подлинников, все дорогие
копии чудотворных икон — Феодоровской, Смоленской, Казанской и других — проходят через его
руки. Но, роясь
в подлинниках, он громко ворчит...
Вторая
копия у меня вышла лучше, только окно оказалось на двери крыльца. Но мне не понравилось, что дом пустой, и я населил его разными жителями:
в окнах сидели барыни
с веерами
в руках, кавалеры
с папиросами, а один из них, некурящий, показывал всем длинный нос. У крыльца стоял извозчик и лежала собака.
Есть предание, что всякий раз, когда бунтовщики намеревались переправиться через Белую, чтоб завладеть беззащитным городом, им казалось, что множество войска выступало на крутой противуположный берег реки и что какой-то седой старик,
с копьем и крестом
в руке, на белой, как снег, лошади предводительствовал войском.
— «Не вихри, не ветры
в полях подымаются, не буйные крутят пыль черную: выезжает то сильный, могучий богатырь Добрыня Никитич на своем коне богатырском,
с одним Торопом-слугой; на нем доспехи ратные как солнышко горят; на серебряной цепи висит меч-кладенец
в полтораста пуд; во правой
руке копье булатное, на коне сбруя красна золота.
Лотохин. Да на что она вам? Мне она нужнее, я велю
с нее снять
копию. Я так облуплю яичко, что вам останется только
в рот положить.
В деньгах задержки не будет; мне купчую
в руки, а вам деньги, все до одной копеечки.
Я увидел, как он переложил ключ
в левую
руку, а правую опустил
в карман. Когда он вынул ее,
в ней блестел предмет, которому я тогда не успел дать названия. Но вид этого предмета ужаснул меня. Не помня себя, я схватил стоявшее
в углу
копье, и когда он направил револьвер на Надежду Николаевну, я
с диким воплем кинулся на него. Все покатилось куда-то
с страшным грохотом
Я почувствовал, что кровь бросилась мне
в голову.
В том углу, где я стоял
в это время спиною к стене, был навален разный хлам: холсты, кисти, сломанный мольберт. Тут же стояла палка
с острым железным наконечником, к которой во время летних работ привинчивается большой зонт. Случайно я взял
в руки это
копье, и когда Бессонов сказал мне свое «не позволю», я со всего размаха вонзил острие
в пол. Четырехгранное железо ушло
в доски на вершок.
Тот, кто сидел теперь напротив господина Голядкина, был — ужас господина Голядкина, был — стыд господина Голядкина, был — вчерашний кошмар господина Голядкина, одним словом был сам господин Голядкин, — не тот господин Голядкин, который сидел теперь на стуле
с разинутым ртом и
с застывшим пером
в руке; не тот, который служил
в качестве помощника своего столоначальника; не тот, который любит стушеваться и зарыться
в толпе; не тот, наконец, чья походка ясно выговаривает: «не троньте меня, и я вас трогать не буду», или: «не троньте меня, ведь я вас не затрогиваю», — нет, это был другой господин Голядкин, совершенно другой, но вместе
с тем и совершенно похожий на первого, — такого же роста, такого же склада, так же одетый,
с такой же лысиной, — одним словом, ничего, решительно ничего не было забыто для совершенного сходства, так что если б взять да поставить их рядом, то никто, решительно никто не взял бы на себя определить, который именно настоящий Голядкин, а который поддельный, кто старенький и кто новенький, кто оригинал и кто
копия.
Однако на гиляков мы это подумали напрасно. Увидел Оркун, что мы сумлеваемся, обобрал у своих
копья, одному на
руки сдал, а
с остальными к нам идет без оружия. Тут уж и мы увидали, конечно, что у гиляков дело на чести, и пошли
с ними к тому месту, где у них лодки были спрятаны. Выволокли они нам две лодки: одна побольше, другая поменьше.
В большую-то Оркун приказывает восьмерым садиться,
в маленькую — остальным.
Они спустились вниз по лестнице, как будто
в погреб, и долго-долго шли по разным переходам и коридорам, которых прежде Алеша никогда не видывал. Иногда коридоры эти так были низки и узки, что Алеша принужден был нагибаться. Вдруг вошли они
в залу, освещенную тремя большими хрустальными люстрами. Зала была без окошек, и по обеим сторонам висели на стенах рыцари
в блестящих латах,
с большими перьями на шлемах,
с копьями и щитами
в железных
руках.
К семнадцатому году своего возраста Павел Николаевич освободился от всех своих родных, как истинных, так и нареченных: старший Бодростин умер; супруги Гордановы, фамилию которых носил Павел Николаевич, также переселились
в вечность, и герой наш пред отправлением своим
в университет получил из
рук Михаила Андреевича Бодростина
копию с протокола дворянского собрания об утверждении его, Павла Николаевича Горданова,
в дворянстве и документ на принадлежность ему деревни
в восемьдесят душ, завещанной ему усопшим Петром Бодростиным.
Он и не сробел, потому что он тоже приехал не
с простыми
руками и
с непустой головой: у него
в заповедной сумке было спрятано мурзамецкое
копье, от которого сразу должна была лечь костьми вся несметная рать и сила великая.
Один из документов (духовное завещание императрицы Елизаветы Петровны) найден
в бумагах принцессы
в двух экземплярах: один переписан ее
рукой, а на другом,
с которого, вероятно, она списывала
копии, находится ее собственноручная надпись: «Testament d'Elisabeth, Princesse imperiale de toutes les Russies».
Вручившие принцессе
копии с духовных завещаний уверили ее, что русские подлинники хранятся
в надежных
руках. Так впоследствии сама она писала графу Орлову.
Поезд тянулся непрерывною полосою, и
в нем,
в одной из повозок, находился князь Стрига-Оболенский со своими гостями Назарием и Захарием. Не доезжая до высоких, настежь отворенных дворцовых ворот, все поезжане вышли из колымаг и возков и отправились пешком
с непокрытыми головами к воротам, около которых по обеим сторонам стояли на карауле дюжие копейщики,
в светлых шишаках и крепких кольчугах, держа
в руках иные бердыши, а иные —
копья.
— Вон еще кто-то скачет? Загородите дорогу, снимите его
с лошади
копьем. Двое
в ряд протянитесь цепью! Сам попадется
в силки! Только этот, кажется, не хочет сам отдаться
в наши
руки, — распорядился Гримм.
— Как мне не ходить, signior principe, вместе
с моей дочерью, у меня целая семья на
руках, муж мой умер, и кому же, как не мне, главе семейства, следует заботиться о доходах семьи. Моя Бианка так молода и легкомысленна, что истратит зря все полученное ею
в подарок на пустяки; я же кладу деньги
в банк и
коплю приданое моим дочерям.
(Встает
с кресел;
в размышлении прохаживается несколько времени взад и вперед, положив
руки назад; потом садится опять на свое место и продолжает разбирать бумаги.) «
Копия с рапорта мариенбургского коменданта подполковника Брандта».
Поезд тянулся непрерывною полосою, и
в нем,
в одной из повозок, находился князь Стрига-Оболенский
с своими гостями Назарием и Захарием. Не доезжая до высоких, настежь отворенных дворцовых ворот, все поезжане вышли из колымаг и возков и отправились пешком
с непокрытыми головами к воротам, около которых по обеим сторонам стояли на карауле дюжие копейщики,
в светлых шишаках и крепких кольчугах, держа
в руках иные бердыши, а иные —
копья.