Неточные совпадения
Самгин зажег спичку, — из темноты ему улыбнулось добродушное, широкое, безбородое лицо. Постояв, подышав
сырым прохладным
воздухом, Самгин оставил дверь открытой, подошел к постели, — заметив попутно, что Захарий не спит, — разделся, лег и, погасив ночник, подумал...
Он чувствовал, что Марину необходимо оправдать от подозрений, и чувствовал, что торопится с этим. Ночь была не для прогулок, из-за углов вылетал и толкал
сырой холодный ветер, черные облака стирали звезды с неба,
воздух наполнен печальным шумом осени.
Здесь особенно чувствовалась поздняя осень,
воздух пропитан тяжелым,
сырым холодом.
За городом работали сотни три землекопов, срезая гору, расковыривая лопатами зеленоватые и красные мергеля, — расчищали съезд к реке и место для вокзала. Согнувшись горбато, ходили люди в рубахах без поясов, с расстегнутыми воротами, обвязав кудлатые головы мочалом. Точно избитые собаки, визжали и скулили колеса тачек. Трудовой шум и жирный запах
сырой глины стоял в потном
воздухе. Группа рабочих тащила волоком по земле что-то железное, уродливое, один из них ревел...
Сегодня положено обедать на берегу. В
воздухе невозмутимая тишина и нестерпимый жар. Чем ближе подъезжаешь к берегу, тем сильнее пахнет гнилью от
сырых кораллов, разбросанных по берегу и затопляемых приливом. Запах этот вместе с кораллами перенесли и на фрегат. Все натащили себе их кучи. Фаддеев приводит меня в отчаяние: он каждый раз приносит мне раковины; улитки околевают и гниют. Хоть вон беги из каюты!
Но нам мерещились поля и домы родины, мы вдыхали в себя
сырой морской
воздух, воображая, что дышим ее
воздухом.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника;
сырой запах грибов носится в
воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Из теплого гнездушка идти на
сырой и холодный осенний
воздух, на самом рассвете, когда особенно сладко спится, да еще прямо на лодку!..
Снова вспыхнул огонь, но уже сильнее, ярче, вновь метнулись тени к лесу, снова отхлынули к огню и задрожали вокруг костра, в безмолвной, враждебной пляске. В огне трещали и ныли
сырые сучья. Шепталась, шелестела листва деревьев, встревоженная волной нагретого
воздуха. Веселые, живые языки пламени играли, обнимаясь, желтые и красные, вздымались кверху, сея искры, летел горящий лист, а звезды в небе улыбались искрам, маня к себе.
Случалось ли вам летом лечь спать днем в пасмурную дождливую погоду и, проснувшись на закате солнца, открыть глаза и в расширяющемся четырехугольнике окна, из-под полотняной сторы, которая, надувшись, бьется прутом об подоконник, увидать мокрую от дождя, тенистую, лиловатую сторону липовой аллеи и
сырую садовую дорожку, освещенную яркими косыми лучами, услыхать вдруг веселую жизнь птиц в саду и увидать насекомых, которые вьются в отверстии окна, просвечивая на солнце, почувствовать запах последождевого
воздуха и подумать: «Как мне не стыдно было проспать такой вечер», — и торопливо вскочить, чтобы идти в сад порадоваться жизнью?
Но церковь была почти не освещена, только в алтаре да пред иконами, особо чтимыми, рассеянно мерцали свечи и лампады, жалобно бросая жёлтые пятна на чёрные лики.
Сырой мрак давил людей, лиц их не было видно, они плотно набили храм огромным, безглавым, сопящим телом, а над ними, на амвоне, точно в
воздухе, качалась тёмная фигура священника.
Круциферская была поразительно хороша в эту минуту; шляпку она сняла; черные волосы ее, развитые от
сырого вечернего
воздуха, разбросались, каждая черта лица была оживлена, говорила, и любовь струилась из ее синих глаз; дрожащая рука то жала платок, то покидала его и рвала ленту на шляпке, грудь по временам поднималась высоко, но казалось,
воздух не мог проникнуть до легких.
Легкий ветерок, срывавшийся иногда с озер, окруженных купами ольхи, орешника и ветлы, разливал в
воздухе запах
сырой лесистой почвы.
Запах
сырого песку, смешиваясь с запахом лопуха, разливался в
воздухе.
«Так вон они как! Вот что. А мне и невдомек было! Знамо, теперь все пропало, кануло в воду… Что ж! Я им не помеха, коли так… Господь с ними!» — бормотал Ваня, делая безотрадные жесты и на каждом шагу обтирая ладонью пот, который катился с него ручьями. Ночь между тем была росистая и
сырая. Но он чувствовал какую-то нестерпимую духоту на сердце и в
воздухе. Ему стало так жарко, что он принужден даже был распахнуть одежду.
Весь берег был залит народом, который толпился главным образом около караванной конторы и магазинов, где торопливо шла нагрузка барок; тысячи четыре бурлаков, как живой муравейник, облепили все кругом, и в
воздухе висел глухой гул человеческих голосов, резкий лязг нагружаемого железа, удары топора, рубившего дерево, визг пил я глухое постукивание рабочих, конопативших уже готовые барки, точно тысячи дятлов долбили
сырое, крепкое дерево.
Они уже долго ехали. Утро оставалось такое же
сырое и тихое;
воздух не согревался; по серому небу не ползло ни облачка; все серело, как опрокинутая миска, и только с севера на юг как будто тянулся какой-то крошечный обрывок мокрой бечевки; не было это облако, не была это и бечевка.
Я лег в постель, но на сердце у меня было неспокойно, и я досадовал на моего друга. Я заснул поздно и видел во сне, будто мы с Сусанной бродим по каким-то подземным
сырым переходам, лазим по узким крутым лестницам, и все глубже и глубже спускаемся вниз, хотя нам непременно следует выбраться вверх, на
воздух, и кто-то все время беспрестанно зовет нас, однообразно и жалобно.
Одноглазый. Готово дело. Больше я вас не оскорбляю. (Зловеще-весело.) Суди меня Бог, великий король! Принимай,
сырая Бастилия! (Лагранжу.) Вы, сударь, будете свидетелем. (Мольеру.) Отдайте ему распоряжения насчет имущества. (Вынимает шпагу, пробует конец.) Нет распоряжений? (Кричит негромко и протяжно.) Помолись! (Крестит
воздух шпагой.)
Ушёл я тихонько. Как поднялся на землю и вздохнул чистым
воздухом, опьянел от радости, голова закружилась.
Сырой весь, как в погребе был. А он, Мардарий, четвёртый год там сидит!
Улица становилась тесней,
воздух — еще более
сырым, муэдзин кончил петь, замерло вдали цоканье подков о камни, — стало ожидающе тихо.
Она следила за ним. Он подымал глаза и улыбался
сырому, сверкающему морскому
воздуху; пустота казалась ему только что опущенным, немым взглядом. Взгляд принадлежал ей; и требование, и обещанная чудесная награда были в этих оленьих, полных до краев жизнью глазах, скрытых далеким берегом. Человек, рискнувший на попытку поколебать веру Аяна, был бы убит тут же на месте, как рука расплющивает комара.
Обилие вод в краю насыщает летом
воздух теплой влагой и пахучей духотой; небо там бледное и мутное, точно запотело, солнце — тускло, вечерние зори — зловеще багряны, а лупа — на восходе — велика и красна, как
сырое мясо.
— Начинай! Эх, соплеменные, — держись! В
сырой и душный
воздух вечера врываются заунывные ноты высокого светлого голоса...
Шатов за несколько месяцев вытерпел жестокую нервную горячку и боялся простуды от вечернего
воздуха, а притом местоположение Болдухина было довольно
сырое.
— Я не могу здесь оставаться! — сказала она, ломая руки. — Мне опостылели и дом, и этот лес, и
воздух. Я не выношу постоянного покоя и бесцельной жизни, не выношу наших бесцветных и бледных людей, которые все похожи один на другого, как капли воды! Все они сердечны и добродушны, потому что сыты, не страдают, не борются… А я хочу именно в большие,
сырые дома, где страдают, ожесточены трудом и нуждой…
Удовольствие мое тускло, темнело; к этому прибавилась еще причина; кто не был в тюрьме, тот вряд ли поймет чувство, с которым узник смотрит на своих провожатых, которые смотрят на него, как на дикого зверя, — Я хотел уже возвратиться в свою маленькую горницу, хотел опять дышать ее
сырым, каменным
воздухом и с какою-то ненавистью видел, что и это удовольствие, к которому я так долго приготовлялся, отравлено, как вдруг мне попалась на глаза беседка на краю ограды.
С этим внутренним врагом ничего не сделаешь обыкновенным оружием; от него можно избавиться только переменивши
сырую и туманную атмосферу нашей жизни, в которой он зародился, вырос и усилился, и обвеявши себя таким
воздухом, которым он дышать не может.
Цирельман поднял кверху руки, отчего рукава лапсердака сползли вниз и обнажили худые, костлявые, красные кисти, закинул назад голову и возвел глаза к закопченному потолку. Из груди его вылетел сиплый, но высокий и дрожащий звук, который долго и жалобно вибрировал под низкими сводами, и когда он, постепенно слабея, замер, то слышно было, как в погребе быстро затихали, подобно убегающей волне, последние разговоры. И тотчас же в
сыром, тяжелом
воздухе наступила чуткая тишина.
Солнце лило в палату целые потоки света и так пригревало, что приходилось от него прятаться, как летом, и не верилось, что за тонкими стеклами окон
воздух холоден, свеж и
сыр.
На десятки верст протянулась широкая и дрожащая серебряная полоса лунного света; остальное море было черно; до стоявшего на высоте доходил правильный, глухой шум раскатывавшихся по песчаному берегу волн; еще более черные, чем самое море, силуэты судов покачивались на рейде; один огромный пароход («вероятно, английский», — подумал Василий Петрович) поместился в светлой полосе луны и шипел своими парами, выпуская их клочковатой, тающей в
воздухе струей; с моря несло
сырым и соленым
воздухом; Василий Петрович, до сих пор не видавший ничего подобного, с удовольствием смотрел на море, лунный свет, пароходы, корабли и радостно, в первый раз в жизни, вдыхал морской
воздух.
И тихо осеняет их радостный Ярило спелыми колосьями и алыми цветами. В свежем утреннем
воздухе, там, высоко, в голубом небе, середь легких перистых облаков, тихо веет над Матерью
Сырой Землей белоснежная, серебристая объярь Ярилиной ризы, и с недоступной высоты обильно льются светлые потоки любви и жизни.
И все молчат… А хмелевая ночка темней да темней, а в дышащем истомой и негой
воздухе тише да тише. Ни звуков, ни голосов — все стихло, заснуло… Стопами неслышными безмолвно, невидимо развеселый Ярило ступает по Матери-Сырой Земле, тихонько веет он яровыми колосьями и алыми цветами, распаляет-разжигает кровь молодую, туманит головы, сладкое забытье наводит…
Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными лесами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озера́ми. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в
воздухе затолклись мелкие мушки да мошки… И все жило, все любило, и все пело хвалебные песни: отцу — Яриле, матери —
Сырой Земле.
Вода расходится в
воздухе, делается летучею; и когда много воды в
воздухе, он бывает
сырой, когда мало — сухой. Когда в закрытом месте надышат люди,
воздух бывает дурной, нездоровый; а на открытых местах или в лесу —
воздух здоровый, хороший. Это бывает оттого, что в закрытой комнате к обыкновенному
воздуху прибавился тот дурной
воздух, который выдыхают из себя люди и все животные.
В походном, наскоро сколоченном из досок зверинце Иоганна Миллера сторожа еще не успели зажечь ламп для вечернего представления. На всем лежит тяжелая полумгла. Железные решетки, клетки, барьеры, скамейки, столбы, поддерживающие крышу, кадки с водою и ящики для песка кажутся при этом умирающем мерцании осеннего вечера нагроможденными в беспорядке.
Воздух насыщен острым запахом мелких хищников: лис, куниц и рысей, смешанным с запахом испортившегося
сырого мяса и птичьего помета.
Сухой
воздух бывает тогда, когда он, не нагреваясь, может поднять еще много паров, а
сырой тогда, когда он, не нагреваясь, не может больше поднять паров.
Совсем рассвело, но ровно свинцовые тучи висят над землей. В
воздухе белая мгла, кругом над
сырыми местами туманы… Пышет север холодом, завернул студеный утренник, побелели тесовые крыши. Ровно прикованный к раскрытому оконцу, стоит в раздумье Самоквасов.
Поют у Манефы заутреню. По другим обителям тоже стали раздаваться удары в било. Резче и резче носятся они в
сыром, влажном
воздухе… А у Манефы в часовне поют да поют.
И, грубо схватив девочку за руку, он потащил ее куда-то в сени. Вслед затем скрипнула какая-то дверь, которую Тася не видела в темноте, потом на девочку пахнуло
сырым, затхлым
воздухом, и её спутник исчез, оставив ее одну среди непроглядного мрака.
Воздух был промозглый,
сырой, в углах стояла плесень, капитальная стена была склизка и холодна на ощупь.
Запах тумана и дыма от
сырых дров, распространяясь по всему
воздуху, ел глаза, и та же
сырая мгла сыпалась с мрачного неба.
Еще бы! Не нужно быть доктором, чтоб видеть, можно ли теперь тащить ребенка или нет. У него еще страшные припадки.
Воздух до сих пор
сырой. Пока доедешь до теплых краев, ребенок успеет двадцать пять раз задохнуться. Вагон не комната, а Володя не собачка: его не укутаешь.
Володька мой тоже нуждается в другом
воздухе. Он ужасно бледен и худ. Как его ни корми
сырыми котлетами здесь в Петербурга, Зильберглянц говорит, что толку все-таки не будет.
С момента, когда из ее глаз исчезла станционная платформа со стоявшем на ней Карауловым, она вдруг ощутила вокруг себя и в своем сердце какую-то пустоту. Ей показалось, что она из какого-то светлого, просторного, полного чистого
воздуха храма опустилась в
сырой, до непроницаемости темный и душный подвал.
В
сыром, холодном
воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что́ ожидает ее там, на бале, в освещенных залах — музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга.
Стекла были мутны от воды, и призрачной, расплывающейся тенью колыхалась отяжелевшая береза. В доме еще не топили, жалея дров, и
воздух был
сырой, холодный и неприютный, как на дворе.