Неточные совпадения
— Зачем? — спросил, указывая глазами
на реку, Угрюм-Бурчеев у сопровождавших его квартальных, когда
прошел первый момент оцепенения.
Прошли снега и
реки, — работы так вдруг и закипят: там погрузки
на суда, здесь расчистка дерев по лесам, пересадка дерев по садам, и пошли взрывать повсюду землю.
Расспросивши подробно будочника, куда можно
пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть
на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально
на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка
на лестнице трактирным слугою.
Во время покосов не глядел он
на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо того
на какой-нибудь в стороне извив
реки, по берегам которой
ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя в то же время пристально вздоль
реки, где в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально
на мартына, уже поймавшего рыбу.
Сибирь.
На берегу широкой, пустынной
реки стоит город, один из административных центров России; в городе крепость, в крепости острог. В остроге уже девять месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со дня преступления его
прошло почти полтора года.
Он встал, хотел
сойти к
реке, но его остановило чувство тяжелой неприязни к Туробоеву, Лютову, к Алине, которая продает себя, к Макарову и Лидии, которые не желают или не умеют указать ей
на бесстыдство ее.
Шел Самгин осторожно, как весною
ходят по хрупкому льду
реки, посматривая искоса
на запертые двери, ворота,
на маленькие, онемевшие церкви. Москва стала очень молчалива, бульвары и улицы короче.
Быстро темнело. В синеве, над
рекою, повисли
на тонких ниточках лучей три звезды и отразились в темной воде масляными каплями.
На даче Алины зажгли огни в двух окнах, из
реки всплыло уродливо большое, квадратное лицо с желтыми, расплывшимися глазами, накрытое островерхим колпаком. Через несколько минут с крыльца дачи
сошли на берег девушки, и Алина жалобно вскрикнула...
— Там — все наше, вплоть до
реки Белой наше! — хрипло и так громко сказали за столиком сбоку от Самгина, что он и еще многие оглянулись
на кричавшего. Там сидел краснолобый, большеглазый, с густейшей светлой бородой и сердитыми усами, которые не закрывали толстых губ ярко-красного цвета, одной рукою, с вилкой в ней, он писал узоры в воздухе. — От Бирска вглубь до самых гор — наше! А жители там — башкирье, дикари, народ негодный, нерабочий, сорье
на земле, нищими по золоту
ходят, лень им золото поднять…
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана
рекой,
река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает
река, сверкая, точно ртуть,
река не широкая, болотистая, один ее берег густо зарос камышом, осокой,
на другом размыт песок, и
на всем видимом протяжении берега моются,
ходят и плавают в воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят рыбу бреднем, натирают груди, ноги, спины друг другу теплым, жирным илом
реки.
А место это широкое,
река быстрая, барки
проходят;
на той стороне лавки, площадь, храм Божий златыми главами сияет.
Они вдали
ходили взад и вперед, перевозя через
реку, но
на нас мало обращали внимания.
Я не уехал ни
на другой, ни
на третий день. Дорогой
на болотах и
на реке Мае, едучи верхом и в лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги.
На третий день по приезде в Якутск они распухли. Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока
пройдет опухоль.
Так
прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять вышел
на крыльцо.
На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С
реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался лед.
В юности моей, давно уже, чуть не сорок лет тому,
ходили мы с отцом Анфимом по всей Руси, собирая
на монастырь подаяние, и заночевали раз
на большой
реке судоходной,
на берегу, с рыбаками, а вместе с нами присел один благообразный юноша, крестьянин, лет уже восемнадцати
на вид, поспешал он к своему месту назавтра купеческую барку бечевою тянуть.
17-го утром мы распрощались с
рекой Нахтоху и тронулись в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел
на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали
ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш
прошел без всяких приключений.
При морозе идти против ветра очень трудно. Мы часто останавливались и грелись у огня. В результате за целый день нам удалось
пройти не более 10 км. Заночевали мы в том месте, где
река разбивается сразу
на три протоки. Вследствие ветреной погоды в палатке было дымно. Это принудило нас рано лечь спать.
Мы с Дерсу
прошли вдоль по хребту. Отсюда сверху было видно далеко во все стороны.
На юге, в глубоком распадке, светлой змейкой извивалась какая-то
река;
на западе в синеве тумана высилась высокая гряда Сихотэ-Алиня;
на севере тоже тянулись горные хребты;
на восток они шли уступами, а дальше за ними виднелось темно-синее море. Картина была величественная и суровая.
В то время
реку Билимбе можно было назвать пустынной. В нижней половине
река шириной около 20 м, глубиной до 1,5 м и имеет скорость течения от 8 до 10 км в час. В верховьях
реки есть несколько зверовых фанз. Китайцы приходили сюда в Санхобе зимой лишь
на время соболевания. В этот день нам удалось
пройти км тридцать; до Сихотэ-Алиня оставалось еще столько же.
От
реки Цимухе Такема делает крутой поворот
на запад и
проходит по ущелью между гор, состоящих из полевошпатового порфира с включениями хлорита; с правой стороны наблюдаются обнажения фальзитов и кварцевого порфира с эпидотом.
Лес кончился, и опять потянулась сплошная гарь. Та к
прошли мы с час. Вдруг Дерсу остановился и сказал, что пахнет дымом. Действительно, минут через 10 мы спустились к
реке и тут увидели балаган и около него костер. Когда мы были от балагана в 100 шагах, из него выскочил человек с ружьем в руках. Это был удэгеец Янсели с
реки Нахтоху. Он только что пришел с охоты и готовил себе обед. Котомка его лежала
на земле, и к ней были прислонены палка, ружье и топор.
На реке Санхобе мы опять встретились с начальником охотничьей дружины Чжан Бао и провели вместе целый день. Оказалось, что многое из того, что случилось с нами в прошлом году
на Имане, ему было известно. От него я узнал, что зимой он
ходил разбирать спорный земельный вопрос между тазами и китайцами, а весной был
на реке Ното, где уничтожил шайку хунхузов.
Проснулся я в 8 часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу
ходил на разведку, но ничего не нашел. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через
реку. Если бы
на отмели был песок, можно было бы увидеть его следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был не лось, не изюбр и не медведь, то, вероятно, тигр.
— Моя думай, это место худое, — отвечал он
на мой вопрос. — Моя
река ходи, хочу вода бери — рыба ругается.
Не
прошли мы и полкилометра, как пришлось снова переходить
на правый берег
реки, потом
на левый, затем опять
на правый и т.д.
Из животных здесь держатся изюбр, дикая козуля, кабарга, кабан, тигр, росомаха, енотовидная собака, соболь и рысь. Последняя чаще всего встречается по
реке Култухе. С 1904 года по Алчану стали производиться большие порубки и сплав леса. Это в значительной степени разогнало зверей, но все же и теперь еще казаки по старой памяти
ходят на Алчан и никогда не возвращаются с пустыми руками.
На Сяо-Кеме, в полутора километрах от моря, жил старообрядец Иван Бортников с семьей. Надо было видеть, какой испуг произвело
на них наше появление! Схватив детей, женщины убежали в избу и заперлись
на засовы. Когда мы
проходили мимо, они испуганно выглядывали в окна и тотчас прятались, как только встречались с кем-нибудь глазами.
Пройдя еще с полкилометра, мы стали биваком
на берегу
реки, в старой липовой роще.
После этого мы дружно взялись за топоры. Подрубленная ель покачнулась. Еще маленькое усилие — и она стала падать в воду. В это время Чжан Бао и Чан Лин схватили концы ремней и закрутили их за пень. Течение тотчас же начало отклонять ель к порогу, она стала описывать кривую от середины
реки к берегу, и в тот момент, когда вершина
проходила мимо Дерсу, он ухватился за хвою руками. Затем я подал ему палку, и мы без труда вытащили его
на берег.
За день мы
прошли немного и стали биваком около
реки Бабкова. Здесь можно видеть хорошо выраженные береговые террасы. Они высотой около 12 м.
Река в них промыла узкое ложе, похожее
на каньон. По широкому заболоченному плато кое-где растут в одиночку белая береза, лиственница и поросль дуба.
Перед сумерками я еще раз
сходил посмотреть
на воду. Она прибывала медленно, и, по-видимому, до утра не было опасения, что
река выйдет из берегов. Тем не менее я приказал уложить все имущество и заседлать мулов. Дерсу одобрил эту меру предосторожности. Вечером, когда стемнело, с сильным шумом хлынул страшный ливень. Стало жутко.
27 сентября было посвящено осмотру
реки Найны, почему-то названной
на морских картах Яходеи-Санка.
Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера
на юг, потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу, где
река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо
на запад идет та тропа, по которой
прошел А.И. Мерзляков со своим отрядом.
Подойдя к устью Такемы, я увидел, что, пока мы
ходили в горы,
река успела переменить свое устье. Теперь оно было у левого края долины, а там, где мы переезжали
реку на лодке, образовался высокий вал из песка и гальки. Такие перемещения устьев
рек в прибрежном районе происходят очень часто в зависимости от наводнений и от деятельности морского прибоя.
На поляне, ближайшей к морю, поселился старовер Долганов, занимающийся эксплуатацией туземцев, живущих
на соседних с ним
реках. Мне не хотелось останавливаться у человека, который строил свое благополучие за счет бедняков; поэтому мы
прошли прямо к морю и около устья
реки нашли Хей-ба-тоу с лодкой. Он прибыл к Кумуху в тот же день, как вышел из Кусуна, и ждал нас здесь около недели.
На берегу
реки я заметил Дерсу. Он
ходил и внимательно смотрел
на воду.
Следующие три дня были дневки. Мы отдыхали и собирались с силами. Каждый день я
ходил к морю и осматривал ближайшие окрестности.
Река Амагу (по-удэгейски Амули, а по-китайски Амагоу) образуется из слияния трех
рек: самой Амагу, Квандагоу, по которой мы
прошли, и Кудя-хе, впадающей в Амагу тоже с правой стороны, немного выше Квандагоу. Поэтому когда смотришь со стороны моря, то невольно принимаешь Кудя-хе за главную
реку, которая
на самом деле течет с севера, и потому долины ее из-за гор не видно.
Удэгейцы шли впереди, а я следовал за ними.
Пройдя немного по
реке Лаохозен, они свернули в сторону, затем поднялись
на небольшой хребет и спустились с него в соседний распадок. Тут охотники стали совещаться. Поговорив немного, они снова пошли вперед, но уже тихо, без разговоров.
Она длиной 12 км; по ней
проходит тропа
на реку Арзамасовку.
Граница между обоими государствами
проходит здесь по прямой линии от устья
реки Тур (по-китайски Байминхе [Бай-мин-хэ — речка ста имен, то есть
река,
на которой живут многие.]) к
реке Сунгаче (по-китайски Суначан [Сунчжа-Ачан — вероятно, название маньчжурское, означающее пять связей — пять сходящихся лучей, пять отрогов и т.д.]), берущей начало из озера Ханка в точке, имеющей следующие географические координаты: 45° 27' с. ш. к 150° 10' в. д. от Ферро
на высоте 86 м над уровнем моря.
О Кашлеве мы кое-что узнали от других крестьян. Прозвище Тигриная Смерть он получил оттого, что в своей жизни больше всех перебил тигров. Никто лучше его не мог выследить зверя. По тайге Кашлев бродил всегда один, ночевал под открытым небом и часто без огня. Никто не знал, куда он уходил и когда возвращался обратно. Это настоящий лесной скиталец.
На реке Сандагоу он нашел утес, около которого всегда
проходят тигры. Тут он их и караулил.
Манзы сначала испугались, но потом, узнав, в чем дело, успокоились. Они накормили нас чумизной кашей и дали чаю. Из расспросов выяснилось, что мы находимся у подножия Сихотэ-Алиня, что далее к морю дороги нет вовсе и что тропа, по которой
прошел наш отряд, идет
на реку Чжюдямогоу [Чжу-цзя-ма-гоу — долина семьи Чжу, где растет конопля.], входящую в бассейн верхней Улахе.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел
на Ното, другой шел в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить
на лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через
реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками
пройти напрямик в деревню Кокшаровку.
Первым большим притоком Динзахе с правой стороны будет Канхеза. По ней можно выйти
на реку Вангоу. В этот день мы
прошли сравнительно немного и
на ночь остановились в густом лесу около брошенной зверовой фанзы.
Область распространения диких свиней в Уссурийском крае тесно связана с распространением кедра, ореха, лещины и дуба. Северная граница этой области
проходит от низов Хунгари, через среднее течение Анюя, верхнее — Хора и истоки Бикина, а оттуда идет через Сихотэ-Алинь
на север к мысу Успения. Одиночные кабаны попадаются и
на реках Копи, Хади и Тумнину. Животное это чрезвычайно подвижное и сильное. Оно прекрасно видит, отлично слышит и имеет хорошее обоняние. Будучи ранен, кабан становится весьма опасен.
Путь по
реке Мутухе до перевала чрезвычайно каменист, и движение по нему затруднительно. Расщелины в камнях и решетины между корнями представляют собою настоящие ловушки. Опасения поломать ногу коням делают эту дорогу труднопроходимой. Надо удивляться, как местные некованые китайские лошади ухитряются
ходить здесь да еще нести
на себе значительные тяжести.
С перевала мы спустились к
реке Папигоузе, получившей свое название от двух китайских слов: «папи» — то есть береста, и «гоуз» — долинка [Или «
река, по которой много леса».]. Речка эта принимает в себя справа и слева два горных ручья. От места слияния их начинается
река Синанца, что значит — Юго-западный приток. Дальше долина заметно расширяется и идет по отношению к Сихотэ-Алиню под углом в 10°.
Пройдя по ней 4 км, мы стали биваком
на берегу
реки.
Пока я был
на реке Арзамасовке, из Владивостока прибыли давно жданные грузы. Это было как раз кстати. Окрестности залива Ольги уже были осмотрены, и надо было двигаться дальше. 24 и 25 июля
прошли в сборах. За это время лошади отдохнули и оправились. Конское снаряжение и одежда людей были в порядке, запасы продовольствия пополнены.
В одном месте
река делала изгиб, русло ее
проходило у противоположного берега, а с нашей стороны вытянулась длинная коса.
На ней мы и расположились биваком; палатку поставили у края берегового обрыва лицом к
реке и спиною к лесу, а впереди развели большой огонь.
От зверовой фанзы
река Лефу начала понемногу загибать к северо-востоку.
Пройдя еще 6 км, мы подошли к земледельческим фанзам, расположенным
на правом берегу
реки, у подножия высокой горы, которую китайцы называют Тудинза [Ту-дин-цзы — земляная вершина.].
После этого мы разобрали травяной шатер, взяли свои ружья и пошли искать перешеек. Оказалось, что наш бивак был очень близко от него. Перейдя через болото, мы
прошли немного по направлению к озеру Ханка, а потом свернули
на восток к
реке Лефу.
За водоразделом мы нашли ручей, который привел нас к
реке Дананце, впадающей в Кулумбе (верхний приток Имана).
Пройдя по ней 10 км, мы повернули
на восток и снова взобрались
на Сихотэ-Алинь, а затем спустились к
реке Да-Лазагоу (приток Сицы). Название это китайское и в переводе означает Падь больших скал.