Неточные совпадения
Нравственные женщины, строгие
судьи, и между прочим Нил Андреевич, вслух порицали ее, Татьяна Марковна просто не любила,
считала пустой вертушкой, но принимала как всех, дурных и хороших. Зато молодежь гонялась за Крицкой.
И вот должна явиться перед ним женщина, которую все
считают виновной в страшных преступлениях: она должна умереть, губительница Афин, каждый из
судей уже решил это в душе; является перед ними Аспазия, эта обвиненная, и они все падают перед нею на землю и говорят: «Ты не можешь быть судима, ты слишком прекрасна!» Это ли не царство красоты?
В этом еще нет беды, думал я, но,
считая себя все же несостоятельным
судьей, замолчал.
И для кого этот гордый старик, так искренно презиравший людей, так хорошо знавший их, представлял свою роль бесстрастного
судьи? — для женщины, которой волю он сломил, несмотря на то что она иногда ему противуречила, для больного, постоянно лежавшего под ножом оператора, для мальчика, из резвости которого он развил непокорность, для дюжины лакеев, которых он не
считал людьми!
Русские всегда
считают себя призванными быть нравственными
судьями над ближними.
Судья, очень хорошо знавший, что начальник губернии, вероятно, и не замедлит исполнить это намерение,
счел за лучшее насмешливо улыбнуться и уйти.
— Bene, похвально!.. Можно рассчитывать, что не разболтаешь и вперед. Впрочем, я и всегда
считал тебя порядочным малым, встречая на улицах. Настоящий «уличник», хоть и
судья… А нас судить будешь, скажи-ка?
В это время жена уездного
судьи, не выражавшая доселе никаких знаков неудовольствия,
считает возможным, в знак сочувствия к Степаниде Карповне, пустить в ход горькую улыбку, давно созревшую в ее сердце. Но Дмитрий Борисыч ловит эту улыбку, так сказать, на лету.
— Я, голубчик, держусь того правила, что каждый сам лучше может оценивать собственные поступки. Ты знаешь, я никогда не
считал себя
судьей чужих действий, — при этом же убеждении остался я и теперь.
Точно так же
судьи, присудившие неправильно лес помещику, потому только и сделали то, что сделали, что они представляются себе не просто людьми, такими же, как и все другие, и потому обязанными во всех делах руководиться только тем, что они
считают правдой, а под опьянением власти представляются себе блюстителями правосудия, которые не могут ошибаться, и под влиянием же опьянения подобострастия представляются себе людьми, обязанными исполнять написанные в известной книге слова, называемые законом.
Или, что еще удивительнее, в остальном разумный и кроткий человек, только оттого, что на него надета бляха или мундир и ему сказано, что он сторож или таможенный солдат, начинает стрелять пулей в людей, и ни он, ни окружающие не только не
считают его в этом виноватым, но
считают его виноватым, когда он не стрелял; не говорю уже про
судей и присяжных, приговаривающих к казням, и про военных, убивающих тысячи без малейшего раскаяния только потому, что им внушено, что они не просто люди, а присяжные,
судьи, генералы, солдаты.
Судьи праведные
считают своим призванием строить рожны полиции, а полиция платит тем же
судьям; все друг друга «доказывают», и случаев «доказывать» им целая бездна.
— Утром, когда я еще спал, пришли карабинеры и отвели меня к маршалу, [Маршал — здесь фельдфебель карабинеров.] куму Грассо. «Ты честный человек, Чиро, — сказал он, — ты ведь не станешь отрицать, что в эту ночь хотел убить Грассо». Я говорил, что это еще неправда, но у них свой взгляд на такие дела. Два месяца я сидел в тюрьме до суда, а потом меня приговорили на год и восемь. «Хорошо, — сказал я
судьям, — но я не
считаю дело конченным!»
Он не
считает своего мнения решительным приговором, обязательным для всех; если уж брать сравнение из юридической сферы, то он скорее адвокат, нежели
судья.
И вот теперь он, ожидая смерти, которая уже близко от него,
считает грехи свои, судит людей и говорит: «Кто, кроме бога,
судья мне?»
«Твердый… В отца, только не так суетлив… Чай, тоже — выжига… А Любка — чуть ли не святым его
считала — дуреха! Как он меня отчитывал!
Судья… Она — добрая ко мне!..»
— Если вы нуждаетесь в деятельности и
считаете себя еще способным к ней, так вам гораздо лучше искать службы, чем фантазировать о какой-то неисполнимой газете!.. Вы, сколько я помню, были мировым
судьей!.. — сказал Бегушев Долгову.
— Прекрасно-с, но в этом случае вы вините общество, а не суд, — начал снова с ним препираться Янсутский. — В давешнем же споре нашем вы смешали два совершенно разные суда: один суд присяжных, которые
считают себя вправе судить по совести и оправдывать, а в другом судит единичное лицо —
судья.
Заметьте, каждый
считает себя состоятельным
судьею, потому что каждый уверен в своем уме и в превосходстве его над наукою, хотя бы он прочел одно введение.
Изобразив глупца, автор
считал обязанностью рядом с ним поставить и умного, который бы объяснял и поправлял глупости первого; осмеяв ябеду,
считали нужным заметить, что, собственно,
судьи полезны и даже необходимы, но только честные
судьи, и т. п.
«Трутень», например, в преследовании взяточничества зашел так далеко, что «Всякая всячина», издававшаяся статс-секретарем Козицким и сама иногда слегка затрогивавшая
судей,
сочла нужным напечатать против него такую отповедь, в виде письма Правдомыслова.
Николай Иванович. Ну, что же я могу делать в этой жизни иного, как только то, чего требует от меня высший
судья в моей душе, совесть, бог. И совесть, бог требует, чтоб я
считал всех равными, всех любил, всем служил.
Иначе и быть не может: если б он говорил правду, он тем самым признавал бы над собою их власть; если б он их не обкрадывал (заметьте, что со стороны крестьянина
считают покражею утайку части произведений собственного труда), он тем самым признавал бы законность их требований, права помещиков и справедливость
судей.
Люди представляются себе и другим не тем, что они на самом деле — просто людьми, а представляются себе и другим кто дворянином, кто купцом, кто губернатором, кто
судьей, кто офицером, кто царем, кто министром, кто солдатом. И все эти люди
считают своей главной обязанностью не то, что нужно делать каждому человеку, а то, что нужно делать дворянину, купцу, губернатору,
судье, офицеру, царю, министру, солдату.
— Сгоревший дом и имущество стоили вдвое, чем то, что я получил из страхового общества, но я
считал и
считаю это для себя возмездием за то, что я погубил привязавшуюся ко мне молодую женщину, от которой отделяла меня неравность общественного положения и воспитания. Настоящий суд надо мной тяжел мне, но не как суд, могущий лишить меня доброго имени и признать поджигателем — я глубоко убежден, что на это не поднимется рука
судей совести — а как воспоминание о покойной, так трагически покончившей с собою.
«Конечно, — думал «его превосходительство», — он не явится обличителем и грозным
судьей над Дарьей Николаевной, что будет равносильно признанию отсутствия в нем проницательности, качества, которым он так дорожил и которое
считал главным основанием сделанной им блестящей карьеры».
И я читаю всё учение, читаю эти слова: не судите, и не будете судимы, не осуждайте, и не будете осуждены, прощайте, и будете прощены, признаю, что это слово бога, и говорю, что это значит то, что не надо заниматься сплетнями и злословием, и продолжаю
считать суды христианским учреждением и себя
судьей и христианином.