Неточные совпадения
Однако,
странное дело, несмотря на то, что она так готовилась не подчиниться взгляду отца, не дать ему доступа в свою святыню, она почувствовала, что тот божественный образ госпожи Шталь, который она месяц целый носила в душе, безвозвратно исчез, как
фигура, составившаяся из брошенного платья, исчезает, когда поймёшь, как лежит это платье.
«
Странная женщина, — думал Самгин, глядя на черную
фигуру Спивак. — Революционерка. Вероятно — обучает Дунаева. И, наверное, все это — из боязни прожить жизнь, как Таня Куликова».
—
Странный тип! Такой… дикий. И мрачно озлоблен. Злость тоже должна быть веселой. Французы умеют злиться весело. Простите, что я так говорю обо всем… я очень впечатлителен. Но — его тетушка великолепна! Какая
фигура, походка! И эти золотые глаза! Валькирия, Брунгильда…
Когда она поднимала руки, широкие рукава взмахивались, точно крылья, и получалось
странное, жуткое противоречие между ее белой крылатой
фигурой, наглой, вызывающей улыбкой прекрасного лица, мягким блеском ласковых глаз и бесстыдством слов, которые наивно выговаривала она.
А сама шла все за ним, увлекаемая жаждой знать, что кроется за этой
странной и отважной
фигурой.
Женская
фигура, с лицом Софьи, рисовалась ему белой, холодной статуей, где-то в пустыне, под ясным, будто лунным небом, но без луны; в свете, но не солнечном, среди сухих нагих скал, с мертвыми деревьями, с нетекущими водами, с
странным молчанием. Она, обратив каменное лицо к небу, положив руки на колени, полуоткрыв уста, кажется, жаждала пробуждения.
Странное какое-то беспокойство овладевает вами в его доме; даже комфорт вас не радует, и всякий раз, вечером, когда появится перед вами завитый камердинер в голубой ливрее с гербовыми пуговицами и начнет подобострастно стягивать с вас сапоги, вы чувствуете, что если бы вместо его бледной и сухопарой
фигуры внезапно предстали перед вами изумительно широкие скулы и невероятно тупой нос молодого дюжего парня, только что взятого барином от сохи, но уже успевшего в десяти местах распороть по швам недавно пожалованный нанковый кафтан, — вы бы обрадовались несказанно и охотно бы подверглись опасности лишиться вместе с сапогом и собственной вашей ноги вплоть до самого вертлюга…
Сложен он был неуклюже, «сбитнем», как говорят у нас, но от него так и несло несокрушимым здоровьем, и —
странное дело — его медвежеватая
фигура не была лишена какой-то своеобразной грации, происходившей, может быть, от совершенно спокойной уверенности в собственном могуществе.
Нужно сказать, что некрасивая
фигура парубка не возбуждала идеи о «благородном происхождении». Может быть он был посеян розой, но по
странной игре природы вырос чертополохом. Только немногие черты выделяли его из остальной дворни: между прочим, он был страстный музыкант.
— А — а, — протянул офицер с таким видом, как будто он одинаково не одобряет и Мазепу, и Жолкевского, а затем удалился с отцом в кабинет. Через четверть часа оба вышли оттуда и уселись в коляску. Мать и тетки осторожно, но с тревогой следили из окон за уезжавшими. Кажется, они боялись, что отца арестовали… А нам казалось
странным, что такая красивая, чистенькая и приятная
фигура может возбуждать тревогу…
В связи с описанной сценой мне вспоминается вечер, когда я сидел на нашем крыльце, глядел на небо и «думал без слов» обо всем происходящем… Мыслей словами, обобщений, ясных выводов не было… «Щось буде» развертывалось в душе вереницей образов… Разбитая «
фигура»… мужики Коляновской, мужики Дешерта… его бессильное бешенство… спокойная уверенность отца. Все это в конце концов по
странной логике образов слилось в одно сильное ощущение, до того определенное и ясное, что и до сих пор еще оно стоит в моей памяти.
В обществе этих стариков росла их единственная дочь, небольшая девочка, с длинною русой косой и голубыми глазами, поражавшая всех при первом же знакомстве какою-то
странною солидностью, разлитою во всей ее
фигуре.
В жизнь мою не встречал я такой
странной, нелепой
фигуры.
Княжна с ужасом должна сознаться, что тут существуют какие-то смутные расчеты, что она сама до такой степени embourbée, что даже это
странное сборище людей, на которое всякая порядочная женщина должна смотреть совершенно бесстрастными глазами, перестает быть безразличным сбродом, и напротив того, в нем выясняются для нее совершенно определительные
фигуры, между которыми она начинает уже различать красивых от уродов, глупых от умных, как будто не все они одни и те же — о, mon Dieu, mon Dieu! [о, боже мой, боже мой! (франц.)]
И вдруг из этой дымной, холодной мглы вырезалась
фигура,
странная и нелепая, шедшая им навстречу.
Везде перед глазами у Передонова ходили карточные
фигуры, как живые — короли, крали, хлапы. Ходили даже мелкие карты. Это — люди со светлыми пуговицами: гимназисты, городовые. Туз — толстый, с выпяченным пузом, почти одно только пузо. Иногда карты обращались в людей знакомых. Смешивались живые люди и эти
странные оборотни.
— Нет, брат, не подвигается. От этого лица можно в отчаяние прийти. Посмотришь, линии чистые, строгие, прямые; кажется, не трудно схватить сходство. Не тут-то было… Не дается, как клад в руки. Заметил ты, как она слушает? Ни одна черта не тронется, только выражение взгляда беспрестанно меняется, а от него меняется вся
фигура. Что тут прикажешь делать скульптору, да еще плохому? Удивительное существо…
странное существо, — прибавил он после короткого молчания.
— Я еще подумаю, — сказала Биче, задумчиво смотря на свой рисунок и обводя мою
фигуру овальной двойной линией. — Может быть, вам кажется
странным, но уладить дело с покойным Гезом мне представлялось естественнее, чем сплести теперь эту официальную безделушку. Да, я не знаю. Могу ли я смутить Брауна, явившись к нему?
После ужина Панауров не остался дома, а пошел к себе на другую квартиру. Лаптев вышел проводить его. Во всем городе только один Панауров носил цилиндр, и около серых заборов, жалких трехоконных домиков и кустов крапивы его изящная, щегольская
фигура, его цилиндр и оранжевые перчатки производили всякий раз и
странное, и грустное впечатление.
— Вот он — сахар с мылом! Кощея Распопова двоюродный сморчок! — И, повёртывая тонкую
фигуру мальчика во все стороны, он складно говорил смешные,
странные слова о хозяине, Раисе Петровне и самом Евсее.
На другой же день, по получении последней возможности отправить тело Даши, он впервые вышел очень рано из дома. Выхлопотав позволение вынуть гроб и перевезя его на железную дорогу, Долинский просидел сам целую ночь на пустом, отдаленном конце длинной платформы, где поставили черный сундук, зловещая
фигура которого будила в проходивших тяжелое чувство смерти и заставляла их бежать от этого
странного багажа.
Его долговязая
фигура и
странная попытка были так комичны, что все хохотали: ученики, учитель и сам Тит…
Все снова стали смеяться, затем между ними произошел разговор, в котором я ничего не понял, но чувствовал, что говорят обо мне, — легонько подсмеиваясь или серьезно — я не разобрал. Лишь некоторые слова, вроде «приятное исключение», «колоритная
фигура», «стиль», запомнились мне в таком
странном искажении смысла, что я отнес их к подробностям моего путешествия с Дюроком и Эстампом.
Вдруг, во всех окнах разом, обнаружилось какое-то
странное движение, замелькали
фигуры, открылись занавесы, целые группы людей толпились в окнах Олсуфия Ивановича, все искали и выглядывали чего-то на дворе.
То появлялась перед ним, в каком-то
странном, загадочном полусвете,
фигура Андрея Филипповича, — сухая
фигура, сердитая
фигура, с сухим, жестким взглядом и с черство-учтивой побранкой…
Прежде всего паровой кран поднял и поставил стоймя
странный футляр, отдаленно напоминавший человеческую
фигуру, без головы и без рук, футляр, сделанный из толстой красной меди, покрытой снаружи голубой эмалью.
В это мгновенье мне вдруг показалось, что на окне сидит, склонившись на руки, бледная женская
фигура. Свечи нагорели: в комнате было темно. Я вздрогнул, вгляделся пристальнее и ничего, конечно, не увидал на подоконнике, но какое-то
странное чувство, смешение ужаса, тоски, сожаления, охватило меня.
— Лезь, Гаврила! — обратился Челкаш к товарищу. В минуту они были на палубе, где три темных бородатых
фигуры, оживленно болтая друг с другом на
странном сюсюкающем языке, смотрели за борт в лодку Челкаша. Четвертый, завернутый в длинную хламиду, подошел к нему и молча пожал ему руку, потом подозрительно оглянул Гаврилу.
— Bonjour, madame, — церемонно и изящно присела m-lle Blanche, поспешив, под покровом необыкновенной скромности и вежливости, выказать всем выражением лица и
фигуры чрезвычайное удивление к такому
странному вопросу и обращению.
Она и понесла Прохора в самый ад метели и скакала долго, брыкая задом и загибая голову к передним коленам, пока, наконец, при одном таком вольте шорник перелетел через ее голову и всею своею
фигурою ввалился в какую-то
странную кучу живых людей, не оказавших, впрочем, ему с первого раза никакого дружелюбия.
"А что ты мне сделаешь, если я не выучу?" — подумал я, увидев, что мне никак не шли в голову и
странные эти названия, и непонятна была
фигура этих кара-кулек.
Но ответа опять не последовало, зато показалось ему, что эта белая и чуть различаемая
фигура еще ближе к нему придвинулась. Затем произошло нечто
странное: что-то вдруг в нем как бы сорвалось, точь-в-точь как давеча, и он закричал из всех сил самым нелепым, бешеным голосом, задыхаясь чуть не на каждом слове...
Вообще он казался гораздо развязнее, чем вчера, и в то же время проглядывало, что он и робел еще больше вчерашнего. Наружный вид его был особенно любопытен. Г-н Трусоцкий был не только прилично, но и франтовски одет — в легком летнем пиджаке, в светлых брюках в обтяжку, в светлом жилете; перчатки, золотой лорнет, для чего-то вдруг появившийся, белье — были безукоризненны; от него даже пахло духами. Во всей
фигуре его было что-то и смешное и в то же время наводившее на какую-то
странную и неприятную мысль.
…Среди работавших были какие-то
странные, сухие, бронзовые
фигуры в красных чалмах, в фесках, в синих коротких куртках и в шароварах, узких у голени, но — с широкой мотней. Это, как я узнал, анатолийские турки. Их гортанный говор мешался с протяжным, растянутым говорком вятичей, с крепкой, быстрой фразой волгарей, с мягкой речью хохлов.
С этой целью должности удаленных лиц были поручены временным заместителям из младших чиновников, а губернатор вскоре же предпринял объезд всей губернии, затрепетавшей
странным трепетом от одних слухов о его «надменной
фигуре».
Я не мог разобрать, сочувствие слышалось в его тоне, сожаление или равнодушное презрение к порченой бабе. И сам он казался мне неопределенным и
странным, хотя от его бесхитростного рассказа о полоске, распаханной днем, над которой всю ночь хлопочут темные
фигуры дикарей, на меня повеяло чем-то былинным… «Что это за человек, — думал я невольно, — герой своеобразного эпоса, сознательно отстаивающий высшую культуру среди низшей, или автомат-пахарь, готовый при всех условиях приняться за свое нехитрое дело?»
Всё это еще бы не удивило Пирогова, но удивило его чрезвычайно
странное положение
фигур.
Вспомнив хищнические
фигуры «бакланов», таинственность сопровождавшего их купца, затем
странную неотвязчивость, с какою все они следовали за мною, — я пришел к заключению, что в логу меня непременно ожидает какое-нибудь приключение.
Аккуратные чиновничьи «котлетки», обрамлявшие гладко выбритые щеки, пробор на подбородке, какая-то
странная торопливость движений тотчас же примешивали к первому впечатлению комизм, который только усиливался от контрастов, совмещавшихся в этой своеобразной
фигуре.
Дитя смотрело, должно быть, на мою одинокую
фигуру, невиданную и
странную, в черном пальто и шляпе, в этом царстве серых халатов и военных мундиров.
«
Странные люди, ей-богу! — подумал он. — Чего ради они напускают на свои лица ученый колер? Дерут с ближнего втридорога, продают мази для ращения волос, а глядя на их лица, можно подумать, что они и в самом деле жрецы науки. Пишут по-латыни, говорят по-немецки… Средневековое из себя что-то корчат… В здоровом состоянии не замечаешь этих сухих, черствых физиономий, а вот как заболеешь, как я теперь, то и ужаснешься, что святое дело попало в руки этой бесчувственной утюжной
фигуры…»
И —
странное дело — эти немудрые, казалось, слова и вся эта необыкновенно симпатичная
фигура матроса как-то успокоительно подействовали на Володю, и он не чувствовал себя одиноким.
Получилось
странное, непонятное зрелище. Две
фигуры бежали, едва касаясь ногами земли, почти рядом, наравне одна около другой, но боясь взглянуть друг на друга и отчаянно визжа на весь лес.
Тут далее мой приятель не слышал ничего, кроме слитного гула, потому что внимание его отвлек очень
странный предмет: сначала в отпертой передней послышался легкий шорох и мягкая неровная поступь, а затем в темной двери передней заколебалась и стала
фигура ясная, определенная во всех чертах; лицо веселое и доброе с оттенком легкой грусти, в плаще из бархата, забывшего свой цвет, в широких шелковых панталонах, в огромных сапогах с раструбами из полинявшей желтой кожи и с широчайшею шляпою с пером, которое было изломано в стебле и, шевелясь, как будто перемигивало с бедностью, глядевшей из всех прорех одежды и из самых глаз незнакомца.
Более прямым конкурентом и соперником Самойлова считался А.Максимов — тоже сначала водевильный актер, а тогда уже на разных амплуа: и светских и трагических; так и он выступал в"Короле Лире", в роли Эдмонда. Он верил в то, что он сильный драматический актер, а в сущности был очень тонкий комик на фатовское амплуа, чему помогали его сухая, длинная
фигура и испитое чахоточное лицо, и глухой голос в нос, и
странная дикция.
Когда были Конопацкие: я ходил легко, легко танцевал, легко разговаривал и острил. Почти всегда дирижировал. Приятно было в котильоне идти в первой паре, придумывать
фигуры, видеть, как твоей команде подчиняются все танцующие. Девичьи глаза следили за мною и вспыхивали радостью, когда я подходил и приглашал на танец. И со снисходительною жалостью я смотрел на несчастливцев, хмуро подпиравших стены танцевальной залы, и казалось
странным: что же тут трудного — легко разговаривать, смеяться, знакомиться?
Есть люди, есть
странные условия, при которых судьба сводит с ними. Живой, осязаемый человек, с каким-нибудь самым реальным шрамом на лбу, — а впечатление, что это не человек, а призрак, какой-то миф. Таков Турман. Темною, зловещею тенью он мелькнул передо мною в первый раз, когда я его увидел. И с тех пор каждый раз, как он пройдет передо мною, я спрашиваю себя: кто это был, — живой человек или
странное испарение жизни, сгустившееся в человеческую
фигуру с наивно-реальным шрамом на лбу?
Дверь распахнулась, и на пороге показалась
странная мужская
фигура.
Но
странное дело: вдруг какая-то темная дымка окружает его
фигуру — он перестает видеть свое отражение в зеркалах, тогда как образ «русской царицы» разгорается все ярче и ярче.
Перед ним стояла женская
фигура довольно
странного вида.