Неточные совпадения
Необозримое блестяще-желтое поле замыкалось только с одной стороны высоким синеющим
лесом, который тогда казался мне самым отдаленным, таинственным местом, за которым или кончается свет, или начинаются необитаемые
страны.
Прошло сто лет, и юный град,
Полнощных
стран краса и диво,
Из тьмы
лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво...
«Вот я в самом сердце безрадостной
страны болот, озер, бедных
лесов, гранита и песка, в
стране угрюмых пасынков суровой природы».
Я любовался тем, что вижу, и дивился не тропической растительности, не теплому, мягкому и пахучему воздуху — это все было и в других местах, а этой стройности, прибранности
леса, дороги, тропинок, садов, простоте одежд и патриархальному, почтенному виду стариков, строгому и задумчивому выражению их лиц, нежности и застенчивости в чертах молодых; дивился также я этим земляным и каменным работам, стоившим стольких трудов: это муравейник или в самом деле идиллическая
страна, отрывок из жизни древних.
Пожалуй; но ведь это выйдет вот что: «Англия
страна дикая, населена варварами, которые питаются полусырым мясом, запивая его спиртом; говорят гортанными звуками; осенью и зимой скитаются по полям и
лесам, а летом собираются в кучу; они угрюмы, молчаливы, мало сообщительны.
Первобытные девственные
леса в большей части
страны выгорели, и на смену им появились
леса, состоящие из лиственницы, березы и осины. Там, где раньше ревел тигр, ныне свистит паровоз, где были редкие жилища одиноких звероловов, появились большие русские селения, туземцы отошли на север, и количество зверя в тайге сильно уменьшилось.
Со словами Дерсу нельзя было не согласиться. У себя на родине китайцы уничтожили все живое. У них в
стране остались только вороны, собаки и крысы. Даже в море, вблизи берегов, они уничтожили всех трепангов, крабов, моллюсков и всю морскую капусту. Богатый зверем и
лесами Приамурский край ожидает та же участь, если своевременно не будут приняты меры к борьбе с хищничеством китайцев.
Действие происходит в
стране берендеев в доисторическое время. Пролог на Красной горке, вблизи Берендеева посада, столицы царя Берендея. Первое действие в заречной слободе Берендеевке. Второе действие во дворце царя Берендея. Третье действие в заповедном
лесу. Четвертое действие в Ярилиной долине.
«Да, — говорит Телль, —
лес заколдован, чтоб сдерживать лавины; но, дитя мое, для каждой
страны страшны не заколдованные
леса и лавины, а люди, не имеющие веры друг к другу».
Для пользы, сударыня, государства, — для того, чтобы все было ровно, гладко, однообразно; а того не ведают, что только неровные горы, разнообразные
леса и извилистые реки и придают красоту земле и что они даже лучше всяких крепостей защищают
страну от неприятеля.
Города становились меньше и проще, пошли
леса и речки, потянулись поля и плантации кукурузы… И по мере того, как местность изменялась, как в окна врывался вольный ветер полей и
лесов, Матвей подходил к окнам все чаще, все внимательнее присматривался к этой
стране, развертывавшей перед ним, торопливо и мимолетно, мирные картины знакомой лозищанину жизни.
Войдя в порт, я, кажется мне, различаю на горизонте, за мысом, берега
стран, куда направлены бугшприты кораблей, ждущих своего часа; гул, крики, песня, демонический вопль сирены — все полно страсти и обещания. А над гаванью — в
стране стран, в пустынях и
лесах сердца, в небесах мыслей — сверкает Несбывшееся — таинственный и чудный олень вечной охоты.
Басов (опускаясь на сено). Я и опять сяду… Наслаждаться природой надо сидя… Природа,
леса, деревья… сено… люблю природу! (Почему-то грустным голосом.) И людей люблю… Люблю мою бедную, огромную, нелепую
страну… Россию мою! Все и всех я люблю!.. У меня душа нежная, как персик! Яков, ты воспользуйся, это хорошее сравнение: душа нежная, как персик…
Как же ты пришла из этой
страны, неведомой мне, через моря, реки и горы, через
леса?
Воротился из Австралии Энрике Борбоне, он был дровосеком в этой чудесной
стране, где всякий желающий легко достает большие деньги, он приехал погреться на солнце родины и снова собирался туда, где живется свободней. Было ему тридцать шесть лет, бородатый, могучий, веселый, он прекрасно рассказывал о своих приключениях, о жизни в дремучих
лесах; все принимали эту жизнь за сказку, мать и дочь — за правду.
С течением времени человечество все более и более освобождается от искусственных искажений и приближается к естественным требованиям и воззрениям: мы уже не видим таинственных сил в каждом
лесе и озере, в громе и молнии, в солнце и звездах; мы уже не имеем в образованных
странах каст и париев; мы не перемешиваем отношений двух полов, подобно народам Востока; мы не признаем класса рабов существенной принадлежностью государства, как было у греков и римлян; мы отрицаемся от инквизиционных начал, господствовавших в средневековой Европе.
И во сколько раз счастливее их те старые и молодые туристы, которые, не имея денег, чтобы жить в отелях, живут где придется, любуются видом моря с высоты гор, лежа на зеленой траве, ходят пешком, видят близко
леса, деревни, наблюдают обычаи
страны, слышат ее песни, влюбляются в ее женщин…
Блохин (поет страшно фальшивым голосом). «Вдали тебя я обездолен, Москва, Москва, родимая
страна. Там блещут в
лесе коло…» (Срывается.)
Эти звуки, полные дикого возбуждения, надолго остались у меня в памяти, и впоследствии не раз, когда я с стесненным сердцем смотрел на угрюмые приленские виды, на этот горизонт, охваченный горами, по крутым склонам которых теснятся
леса, торчат скалы и туманы выползают из ущелий, — мне всегда казалось, что этот дикий крик хищника носится в воздухе над печальною и мрачною
страной.
— «Вчера, — читал взволнованным голосом один генерал, — у почтенного начальника нашей древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех
стран назначили себе как бы рандеву [Свидание (от фр. rendez-vous).] на этом волшебном празднике. Тут была и «шекснинска стерлядь золотая», и питомец
лесов кавказских — фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника…»
Прискучили
леса и пустыни, прискучили благочестивые старцы; не иноческой тишины мне хотелось, хотелось повидать дальние
страны, посмотреть на чужие государства, поплавать по синему морю, походить по горам высоким.
Пришел отец Софонтий в здешние
страны и поставил невеликий скиток неподалеку от Деянова починка, в
лесу.
В каком бы доме, казалось, он ни жил, «дом» был бы мал для него, несоизмерим с ним; а соизмеримым с ним, «идущим к нему», было поле,
лес, природа, село, народ, т. е.
страна и история.
— О, великий, смелый вождь! Твой брат собрал большое войско и идет на нас. Он говорит, что половина этой
страны — его, что этот
лес — его
лес, что наши жилища должны принадлежать его воинам и что он идет отобрать все это у тебя, у нас. Но пусть он соберет еще больше войска, мы не боимся ничего. Каждый куст в этом
лесу знаком нам. Мы окружим
лес и нападем на твоего брата, разобьем его войско, а его самого приведем к тебе. Tы можешь убить его или сделать его своим рабом.
Последняя дорога тем приятнее, что на перепутье находится Пекгоф, где среди мрачного
леса сооружен великолепный памятник фельдмаршалу Барклаю де Толли.] — одно из приятнейших в Лифляндии: им одушевлялись кисть, резец, перо и лира; сотни путешественников, оставив на песчаниковых (de gres) сводах его гротов имена свои, хотели высказать, что и они были в Аркадии [Аркадия — область в Греции, изображавшаяся с древнейших времен в поэтических произведениях как идиллическая
страна патриархальной простоты и мирного процветания счастливых пастухов и пастушек.].
Садись мне на спину, девочка, и я умчу тебя в такие
страны, где стоит вечное лето, где пестреют душистыми цветами огромные, непроходимые
леса, где громадные белые цветы растут на берегу реки и смотрятся в нее, любуясь своим пышным нарядом.
Не от себе же предложим, аз бо смиренный не в сих
странах рожден и воспитан, ниже слышах тогда о расколах в
стране сей (Великой России) обретающихся, ни о
лесах Брынских, ни о скитах, ни о разнствии вер их, ни о делах их, но уже зде по божию изволению и по указу государеву жити начен, уведах слухом от многих доношений…
Где, устремив на сцену взоры
(Чуть могут их сдержать подпоры),
Пришед из ближних, дальных
стран,
Шумя, как смутный океан,
Над рядом ряд, сидят народы;
И движутся, как в бурю
лес,
Людьми кипящи переходы,
Всходя до синевы небес.
Уже его открыли взоры
Вдали Акрокоринф и горы,
Слиянны с синевой небес.
Он входит в Посидонов
лес…
Все тихо: лист не колыхнется;
Лишь журавлей по вышине
Шумящая станица вьется
В
страны полуденны к весне.