Неточные совпадения
Ломовой счастливо захохотал, Клим Иванович пошел тише, желая послушать, что еще скажет извозчик. Но на панели пред витриной оружия
стояло человек десять, из магазина вышел коренастый человек, с бритым лицом под бобровой шапкой,
в пальто с обшлагами из меха, взмахнул рукой и, громко сказав: «
В дантиста!» — выстрелил.
В проходе во двор на белой эмалированной вывеске исчезла буква а, стрелок, самодовольно улыбаясь, взглянул на публику, кто-то одобрил его...
И как на экране — где-то далеко внизу на секунду передо мной — побелевшие губы О; прижатая к стене
в проходе, она
стояла, загораживая свой живот сложенными накрест руками. И уже нет ее — смыта, или я забыл о ней, потому что…
— Я тоже вас видел… — И сейчас же мне вспомнилось, как она
стояла внизу,
в узком
проходе, прижавшись к стене и закрыв живот руками. Я невольно посмотрел на ее круглый под юнифой живот.
Словом сказать, старик шибко негодовал и даже себя считал несправедливо приниженным запустелостью суда,
в дверях которого его без всякой надобности заставляют
стоять в галунах,
в перевязи и выделывать булавой артикулы при
проходе членов и прокуроров, которые и сами-то идут
в суд лишь оттого, что деваться им больше некуда.
Долинский взял саквояж
в одну руку и подал Даше другую. Они вышли вместе, а Анна Михайловна пошла за ними. У барьера ее не пустили, и она остановилась против вагона,
в который вошли Долинский с Дорой. Усевшись, они выглянули
в окно. Анна Михайловна
стояла прямо перед окном
в двух шагах. Их разделял барьер и узенький
проход.
В глазах Анны Михайловны еще дрожали слезы, но она была покойнее, как часто успокаиваются люди
в самую последнюю минуту разлуки.
В главном
проходе, соединявшем внутренний коридор с конюшнями, можно было видеть почти всех лиц труппы. Одни успели уже переменить костюм и
стояли в мантильях, модных шляпках, пальто и пиджаках; другим удалось только смыть румяна и белила и наскоро набросить пальто, из-под которого выглядывали ноги, обтянутые
в цветное трико и обутые
в башмаки, шитые блестками; третьи не торопились и красовались
в полном костюме, как были во время представления.
За кулисами, около того
прохода, из которого выходят на арену артисты, висело за проволочной сеткой освещенное газовым рожком рукописное расписание вечера с печатными заголовками: «Arbeit. Pferd. Klown» [Работа. Лошадь. Клоун (нем.).]. Арбузов заглянул
в него с неясной и наивной надеждой не найти своего имени. Но во втором отделении против знакомого ему слова «Kampf» [Борьба (нем.).]
стояли написанные крупным, катящимся вниз почерком полуграмотного человека две фамилии: Arbousow и Roeber.
Аян протер глаза
в пустынной тишине утра, мокрый, хмельной и слабый от недавнего утомления. Плечи опухли, ныли; сознание бродило
в тумане, словно невидимая рука все время пыталась заслонить от его взгляда тихий прибой, голубой
проход бухты, где
стоял «Фитиль на порохе», и яркое, живое лицо прошлых суток.
Обширная камера под низко нависшим потолком… Свет проникает днем сквозь небольшие люки, которые выделяются на темном фоне, точно два ряда светлых пуговиц, все меньше и меньше, теряясь на закругленных боках пароходного корпуса.
В середине трюма оставлен
проход вроде коридора; чугунные столбы и железная решетка отделяют этот коридор от помещения с нарами для арестантов.
В проходе, опершись на ружья,
стоят конвойные часовые. По вечерам тут же печально вытянутою линией тускло горят фонари.
Однажды — не помню почему — спектакля не было.
Стояла скверная погода.
В десять часов вечера я уже лежал на моем диване и
в темноте прислушивался, как дождь барабанит
в деревянную крышу. Вдруг где-то за кулисами послышался шорох, шаги, потом грохот падающих стульев. Я засветил огарок, пошел навстречу и увидел пьяного Нелюбова-Ольгина, который беспомощно шарашился
в проходе между декорациями и стеной театра. Увидев меня, он не испугался, но спокойно удивился...
Похоронили Андрея Ивановича на самом конце кладбища,
в одном из последних разрядов. Был хмурый весенний день.
В колеях дорог
стояла вода, по откосам белел хрящеватый снег, покрытый грязным налетом, деревья были голы, мокрая буро-желтая трава покрывала склоны могил,
в проходах гнили прошлогодние листья.
В огромной зале трапезы все было готово к обеду. Столы
стояли покоем, с грубоватой оловянной посудой и полотенцами на несколько человек. К отворенным дверям ее, с
прохода через сени, двигались, больше попарно, монахи
в клобуках и служки
в низких триповых шапках.
На одной станции мы нагнали шедший перед нами эшелон с строевыми солдатами.
В проходе между их и нашим поездом толпа солдат окружила подполковника, начальника эшелона. Подполковник был слегка бледен, видимо, подбадривал себя изнутри, говорил громким, командующим голосом. Перед ним
стоял молодой солдат, тоже бледный.
В комнате перед
проходом построен был греческий храм,
в котором
стояло изображение из мрамора «Амур и Психея».
Юрка остановил свою машину, вяло побрел
в столовку. По
проходам и лестницам бежали вниз веселые толпы девчат. Девчата, пересмеиваясь,
стояли в длинных очередях к кассе и к выдаче кушаний. Буро-красные столы густо были усажены народом, — пили чай, ели принесенный с собою обед или здесь купленные холодные закуски (горячие блюда
в заводской столовке не готовились, — пожарная опасность от огня: бензин). Весело болтали, смеялись, спорили.