Неточные совпадения
Вот он встал этаким манером
на карнизе, Христос его знает, уцепился как-то ногами —
стоит, и только, значит, хотел из бутылки пить, внизу караульный прибежал…
Это звонили
на моленье, и звонили в последний раз; Вихрову при этой мысли сделалось как-то невольно стыдно; он вышел и увидел, что со всех сторон села идут мужики в черных кафтанах и черных поярковых шляпах, а женщины тоже в каких-то черных кафтанчиках с сборками назади и все почти повязанные черными платками с белыми каймами; моленная оказалась вроде деревянных церквей, какие прежде строились в селах, и только колокольни не было, а вместо ее
стояла на крыше
на четырех столбах вышка с одним колоколом, в который и звонили теперь; крыша была деревянная, но дерево
на ней было вырезано в виде черепицы; по
карнизу тоже шла деревянная резьба; окна были с железными решетками.
Илья встал, подошёл к окну. Широкие ручьи мутной воды бежали около тротуара;
на мостовой, среди камней,
стояли маленькие лужи; дождь сыпался
на них, они вздрагивали: казалось, что вся мостовая дрожит. Дом против магазина Ильи нахмурился, весь мокрый, стёкла в окнах его потускнели, и цветов за ними не было видно.
На улице было пусто и тихо, — только дождь шумел и журчали ручьи. Одинокий голубь прятался под
карнизом, усевшись
на наличнике окна, и отовсюду с улицы веяло сырой, тяжёлой скукой.
Но
на Бобкино счастье во дворе никто не заметил его воздушного путешествия. И Журавка, выбежавший вслед за Долинским, совершенно напрасно, тревожно
стоя под
карнизом, грозил пальцем
на все внутренние окна дома. Даже Анны Михайловны кухарка, рубившая котлетку прямо против окна, из которого видно было каждое движение Бобки, преспокойно работала сечкой и распевала...
Ночь уходила; пропели последние петухи; Михаил Андреевич Бодростин лежал бездыханный в большой зале, а Иосаф Платонович Висленев сидел
на изорванном кресле в конторе; пред ним, как раз насупротив, упираясь своими ногами в ножки его кресла, помещался огромный рыжий мужик, с длинною палкой в руках и дремал, у дверей
стояли два другие мужика, тоже с большими палками, и оба тоже дремали, между тем как под окнами беспрестанно шмыгали дворовые женщины и ребятишки, старавшиеся приподняться
на карниз и заглянуть чрез окно
на убийцу, освещенного сильно нагоревшим сальным огарком.
В гостиной было тихо, так тихо, что явственно слышалось, как стучал по потолку залетевший со двора слепень. Хозяйка дачи, Ольга Ивановна,
стояла у окна, глядела
на цветочную клумбу и думала. Доктор Цветков, ее домашний врач и старинный знакомый, приглашенный лечить Мишу, сидел в кресле, покачивал своею шляпой, которую держал в обеих руках, и тоже думал. Кроме них в гостиной и в смежных комнатах не было ни души. Солнце уже зашло, и в углах, под мебелью и
на карнизах стали ложиться вечерние тени.
Засим ей показалось, что темная фигура подошла к окну, выходившему из кухни, и,
постояв немного, очевидно в нерешимости, стала одной ногой
на карниз и… исчезла во мраке окна.
Император Александр Павлович, в расстегнутом мундире, из-под которого виднелся белый жилет, задумчиво
стоял у мраморного камина, облокотясь правой рукой
на выступ его
карниза.
Вокруг было все тихо: синее небо расстилалось как ровно покрытый шатер; солнце горело, в воздухе
стоял зной;
на белом
карнизе рядком сидели и пели черные дрозды.