Неточные совпадения
Американцы стали вводить испанские доллары в употребление.
Побольше остров называется Пиль, а порт, как я сказал, Ллойд. Острова Бонин-Cима
стали известны с 1829 года. Из путешественников здесь были: Бичи, из наших капитан Литке и, кажется, недавно Вонлярлярский, кроме того, многие неизвестные свету англичане и
американцы. Теперь сюда беспрестанно заходят китоловные суда разных наций, всего более американские. Бонин-Cима по-китайски или по-японски значит Безлюдные острова.
Вечером
стали подходить к Сингапуру. Любопытно взглянуть на эту кучу толпящихся на маленьком клочке разноцветных и разноязычных народов, среди которых
американец Вилькс насчитывает до двадцати одних азиатских племен.
Им хотелось отвратить нас от Едо, между прочим, для того, чтоб мы не стакнулись с
американцами да не
стали открывать торговлю сейчас же, и, пожалуй, чего доброго, не одними переговорами.
Вдруг раздался с колокольни ближайшего монастыря благовест, и все — экипажи, пешеходы — мгновенно
стало и оцепенело. Мужчины сняли шляпы, женщины
стали креститься, многие тагалки преклонили колени. Только два англичанина или
американца промчались в коляске в кругу, не снимая шляп. Через минуту все двинулось опять. Это «Angelus». Мы объехали раз пять площадь.
Стало темно; многие разъезжались. Мы поехали на Эскольту есть сорбетто, то есть мороженое.
— Боятся, так и приветливы. Если японцы
стали вдруг приветливы, когда вы и
американцы появились с большой силой, то как же не быть приветливыми ликейцам, которых всего от шестидесяти до восьмидесяти тысяч на острове!
На другой день Смит сказал, что
американец послал телеграмму в 2 тысячи слов — всю мою
статью, все, рассказанное мной.
Мы, напротив, тотчас решили с Кирилловым, что «мы, русские, пред
американцами маленькие ребятишки и нужно родиться в Америке или по крайней мере сжиться долгими годами с
американцами, чтобы
стать с ними в уровень».
Когда он проснулся, то прежде всего, наскоро одевшись, подошел к зеркалу и
стал опять закручивать усы кверху, что делало его совсем не похожим на прежнего Дыму. Потом, едва поздоровавшись с Матвеем, подошел к ирландцу Падди и
стал разговаривать с ним, видимо, гордясь его знакомством и как будто даже щеголяя перед Матвеем своими развязными манерами. Матвею казалось, однако, что остальные
американцы глядят на Дыму с улыбкой.
Но тогда их было еще не так много, и, на несчастье Матвея, ему не встретилось ни одного, когда он стоял среди толпы и кричал, как человек, который тонет.
Американцы останавливались, взглядывали с удивлением на странного человека и шли дальше… А когда опять к этому месту
стал подходить полисмен, то Лозинский опять быстро пошел от него и скрылся на мосту…
Американцы стали тревожно разговаривать между собой и потом, потребовав Дыму, спрашивали у него, в своем ли разуме его приятель и не грозит ли им ночью от него какая-нибудь опасность.
Дикинсон пересел на свое место, и
американцы стали говорить об ушедшем.
Негр покачал головой. «Вот ведь какой честный народ», — подумал Матвей и опять хотел взгромоздиться на стул, но в это время какой-то господин сел раньше его, а прибежавший мальчишка принес негру кружку пива. Негр
стал пить пиво, а мальчишка принялся ваксить сапоги новоприбывшего
американца. Волосы у Матвея
стали подыматься под шапкой.
Матвей закрыл глаза. Анна крестилась под платком и шептала молитвы. Дыма оглядывался кругом вызывающим взглядом. Он думал, что
американцы, сидевшие в вагонах, тоже
станут глазеть на их шапки и свитки и, пожалуй, кидать огрызками бананов. Но, видно, эти
американцы были люди серьезные: никто не пялил глаз, никто не усмехался. Дыме это понравилось, и он немного успокоился…
Сестра Пепе, девушка много старше, но не умнее его, поступила прислугой — убирать комнаты — на виллу богатого
американца. Она сразу же
стала чистенькой, румяной и, на хороших хлебах, начала заметно наливаться здоровым соком, как груша в августе.
Надо ли говорить, что у Меня уже есть племянник? У каждого
американца в Европе есть племянник, и Мой не хуже других. Его также зовут Вандергудом, он служит в каком-то посольстве, очень приличен, и его плешивое темя так напомажено, что мой поцелуй мог бы
стать целым завтраком, если бы я любил пахучее сало. Но надо кое-чем и жертвовать, и особенно обонянием. Мне поцелуй не стоит ни цента, а молодому человеку он открыл широкий кредит на новые духи и мыло.