Неточные совпадения
Дворовый, что у барина
Стоял за стулом с веткою,
Вдруг всхлипнул! Слезы катятся
По
старому лицу.
«Помолимся же Господу
За долголетье барина!» —
Сказал холуй чувствительный
И стал креститься дряхлою,
Дрожащею рукой.
Гвардейцы черноусые
Кисленько как-то глянули
На верного
слугу;
Однако — делать нечего! —
Фуражки сняли, крестятся.
Перекрестились барыни.
Перекрестилась нянюшка,
Перекрестился Клим…
На крыльце
старый, еще холостой жизни
слуга Кузьма, заведывавший городским хозяйством, остановил Левина.
Слуга старого времени удерживал, бывало, барина от расточительности и невоздержания, а Захар сам любил выпить с приятелями на барский счет; прежний
слуга был целомудрен, как евнух, а этот все бегал к куме подозрительного свойства.
Ни хозяина, ни хозяйки, ни детей, ни
старых преданных
слуг — нет в ее квартире.
— Устрой, милостивый господи, все на пользу… — вслух думал
старый верный
слуга, поплевывая на суконку. — Уж, кажется, так бы хорошо, так бы хорошо… Вот думать, так не придумать!.. А из себя-то какой молодец… в прероду свою вышел. Отец-от вон какое дерево был: как, бывало, размахнется да ударит, так замертво и вынесут.
Сделалось смятение. Люди бросились в комнату
старого барина. Он лежал в креслах, на которые перенес его Владимир; правая рука его висела до полу, голова опущена была на грудь, не было уж и признака жизни в сем теле, еще не охладелом, но уже обезображенном кончиною. Егоровна взвыла,
слуги окружили труп, оставленный на их попечение, вымыли его, одели в мундир, сшитый еще в 1797 году, и положили на тот самый стол, за которым столько лет они служили своему господину.
Чинность и тишина росли по мере приближения к кабинету.
Старые горничные, в белых чепцах с широкой оборкой, ходили взад и вперед с какими-то чайничками так тихо, что их шагов не было слышно; иногда появлялся в дверях какой-нибудь седой
слуга в длинном сертуке из толстого синего сукна, но и его шагов также не было слышно, даже свой доклад старшей горничной он делал, шевеля губами без всякого звука.
В середине прошлого века поселилась во дворце Белосельских-Белозерских
старая княгиня, родственница владельца, и заняла со своими многочисленными
слугами и приживалками половину здания, заперев парадные покои.
Только раз в неделю, в воскресенье,
слуги сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали в запряженную шестеркой
старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея в шитых ливреях, и на левой лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
Ваш покорнейший
слуга Н. Балин. [Имеется письмо Пущина к M. М. Нарышкину от 31 мая, где говорится, что все его поручения исполнены, Ф. М. Башмакову выдано из Малой артели 50 р. «Я верен нашим
старым преданиям. Я уже привык задним числом радоваться за других. Пятнадцатилетний опыт меня этому научил» (PO, M 5832/4).]
— Здесь в один вечер тысячи летят, — продолжал, как бы угадывая мою мысль, Зачатиевский, — а
старому приятелю, можно сказать,
слуге — грибков да маслица-с. А беготни сколько! с утра до вечера словно в котле кипишь! Поверите ли, даже службой неглижировать стал.
В тесной и неопрятной передней флигелька, куда я вступил с невольной дрожью во всем теле, встретил меня
старый седой
слуга с темным, медного цвета, лицом, свиными угрюмыми глазками и такими глубокими морщинами на лбу и на висках, каких я в жизни не видывал. Он нес на тарелке обглоданный хребет селедки и, притворяя ногою дверь, ведущую в другую комнату, отрывисто проговорил...
Пьяный и грубый
слуга лениво подал ему новый сюртук (
старый, который обыкновенно надевал штабс-капитан, идя на бастион, не был починен).
Панталеоне, который также участвовал в разговоре (ему, как давнишнему
слуге и
старому человеку, дозволялось даже сидеть на стуле в присутствии хозяев; итальянцы вообще не строги насчет этикета), — Панталеоне, разумеется, стоял горой за художество. Правду сказать, доводы его были довольно слабы: он больше все толковал о том, что нужно прежде всего обладать d'un certo estro d'ispirazione — неким порывом вдохновенья! Фрау Леноре заметила ему, что и он, конечно, обладал этим «estro», — а между тем…
В это мгновение снизу из швейцарской раздался звонок, и почти тотчас же появился несколько замешкавший на звон Степана Трофимовича Алексей Егорыч.
Старый чинный
слуга был в каком-то необыкновенно возбужденном состоянии.
— Пойдемте! — сказал Егор Егорыч Сусанне Николаевне и Антипу Ильичу, которому он еще в России объявил, что если
старый камердинер непременно хочет ехать с ним за границу, то должен быть не
слугою, а другом их семьи, на что Антип Ильич хоть и конфузливо, но согласился.
— Встаньте, добрые
слуги мои! — сказал Иоанн. — Кто
старое упомянет, тому глаз вон, и быть той прежней опале не в опалу, а в милость. Подойди сюда, Иван!
Это была особа старенькая, маленькая, желтенькая, вострорылая, сморщенная, с характером самым неуживчивым и до того несносным, что, несмотря на свои золотые руки, она не находила себе места нигде и попала в
слуги бездомовного Ахиллы, которому она могла сколько ей угодно трещать и чекотать, ибо он не замечал ни этого треска, ни чекота и самое крайнее раздражение своей
старой служанки в решительные минуты прекращал только громовым: «Эсперанса, провались!» После таких слов Эсперанса обыкновенно исчезала, ибо знала, что иначе Ахилла схватит ее на руки, посадит на крышу своей хаты и оставит там, не снимая, от зари до зари.
Впоследствии некоторые из молодых
слуг его доживали свой век при внуке Степана Михайловича уже стариками; часто рассказывали они о строгом, вспыльчивом, справедливом и добром своем
старом барине и никогда без слез о нем не вспоминали.
В продолжение этого разговора они подошли к приказчиковой избе;
слуга, сдав Киршу с рук на руки хозяину, отправился назад. Веселое общество пирующих встретило его с громкими восклицаниями. Все уже знали, каким счастливым успехом увенчалась ворожба запорожца;
старая сенная девушка, бывшая свидетельницею этого чудного излечения, бегала из двора во двор как полоумная, и радостная весть со всеми подробностями и прикрасами, подобно быстрому потоку, распространилась по всему селу.
Вот уж и
слуг таких теперь тоже на свете нету:
старый был человек, с дворней строгий, а перед паном, как та собака.
Если б я когда полюбила женатого человека, так уж —
слуга покорная — чьи бы то ни были, хоть бы самые законные
старые права на него, все бы у меня покончилось».
Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали в душных, тесных спальнях, на деревянных кроватях с клопами, детей держали в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а
слуги, даже
старые и почтенные, спали в кухне на полу и укрывались лохмотьями.
Будучи уже очень стар, он был не в силах трудиться, но ходил по дому и постоянно кропотался на новых
слуг да содержал в порядке
старые чубуки и трубки, из которых никто не курил и которые для того еще и оставались в доме, чтоб у
старого Патрикея было что-нибудь на руках.
Для матери и рассыпбвшейся пеплом бабушки этот ребенок был идолом; сестры в ней не слыхали души;
слуги любили ее до безумия; а
старый подмастерье Норка, суровый Герман Верман, даже часто отказывал себе в пятой гальбе пива единственно для того только, чтобы принести завтра фрейлейн Марье хоть апельсин, хоть два пирожных, хоть, наконец, пару яблок.
Поведение Вадима с протчими
слугами было непонятно, потому что его цели никто не знал; я объясню его сколько можно следующим разговором; на крыльце дома сидело двое
слуг, один
старый, другой лет двадцати; вот слова их...
Несколько
слуг бросились было в разные стороны, но в ту же минуту
старая женщина, набеленная и нарумяненая, убранная цветами и мишурою, в штофном робронде, с открытой шеей и грудью, вошла припевая и подплясывая.
Возвратясь в столовую, Гаврила Афанасьевич казался очень озабочен. Сердито приказал он
слугам скорее сбирать со стола, отослал Наташу в ее светлицу и, объявив сестре и тестю, что ему нужно сними поговорить, повел их в опочивальню, где обыкновенно отдыхал он после обеда.
Старый князь лег на дубовую кровать, Татьяна Афанасьевна села на старинные штофные кресла, придвинув под ноги скамеечку; Гаврила Афанасьевич запер все двери, сел на кровать, в ногах к.<нязя> Лыкова, и начал в полголоса следующий разговор...
Бенни это казалось невероятным, и он более разделял мнение
старого гостиничного
слуги, который, выслушав рассказ взволнованных господ, выводил из их слов, что пьяный мужик был не что иное, как просто пьяный мужик, каких часто обирают на этом спуске, и что обобрали его, вероятно, сами сторожевые казаки, наполняющие город во время ярмарки, или будочник; что извозчик принял Ничипоренко и Бенни за мошенников, которые искали средств забросить куда-нибудь за город побитого, а может быть, и совсем убитого ими человека; а что казаки, желавшие заарканить Бенни, обобрали бы, вероятно, и его точно так же, как они обобрали мужика.
Помню, что на этот раз нас с матерью сопровождал не Илья Афанасьевич, а
старый, еще дедовский
слуга Филипп Агафонович, с которым впоследствии мне суждено было тесно сблизиться, так как он в продолжение нескольких лет был моим дядькой.
Молодой лорд, рассевающий семена консерватизма, религии и нравственности; семейный очаг; длинные зимние вечера в
старом, величественном замке; подъемные мосты; поля, занесенные снегом; охота на кабанов и серн; триктрак с сельским кюре; беседа за ужином с обильными возлияниями; общие молитвы с преданными седыми
слугами, и затем крепкий, здоровый и безмятежный сон до утра…
Собственная крепостная дворня Плодомасовой во все эти годы видели свою боярыню в «распараде» только один раз за все ее вдовство; это было через три года после рождения Алексея Никитича, когда, по
старому обычаю, боярыня перед всем собранием домочадцев сажала малолетнего сына на белого коня и обещалась за него богу, что сделает из него честного
слугу вере и России.
— Да чем, помилуйте,
состарил я вас, Егор Капитоныч? — послышался глухой и заспанный голос
слуги.
Помню я также завтрак на станции в Померани, которая издавна славилась своим кофеем и вафлями и еще более была замечательна, тогда уже
старым, своим
слугою, двадцать лет ходившим, по-видимому, в одном и том же фраке, в одних и тех же чулках и башмаках с пряжками.
Ксения. Ты —
старый наш
слуга, тебя батюшка мой на ноги поставил, ты обо мне подумай…
С ранней молодости ее держали в черном теле: работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее плохо; жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то
старый ключник, [Ключник —
слуга, ведавший в барском доме съестными припасами, кладовой и погребом.] оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие дядья у ней в мужиках состояли, вот и все.
Старый дом в Гори продавался.
Слуги расходились. Веками насиженное гнездо Джаваховского дома разорялось и переходило в чужие руки. Люда не могла даже проводить меня к бабушке. Она лежала больная вследствие пережитых роковых событий. Доставить меня к чужой, незнакомой княгине Джавахе взялся Доуров.
— Ах, госпожа — настоящий джигит, и такой красивый, какого еще в жизни не видели очи
старого Селима! — восторженно воскликнул дедушкин
слуга.
Он чуял правду, и инстинкт
старого преданного
слуги говорил ему, что этой женщине не место около его господ…
— Ты думаешь, Фриц? Нет, ты сильно ошибаешься…Я знаю всех наших
слуг и, поверь, умею различить, кто хорош, кто плох, кого рассчитали. Я знаю, например, что
старый Фриц порядочный
слуга, и знаю, что молодой Фриц лентяй и зимой у пастора украл перчатки и трость…Мне всё известно.
— Помнишь ли ты, княжна, как ради драгоценностей
старой княгини выдала ты верного
слугу? Помнишь, как при всех назвала Абрека и предала его позору? Тогда он поклялся отомстить! Помнишь ты этот красный рубец на моей щеке? помнишь ли, княжна Нина?
Так же, как у Шекспира, в
старой драме заступившийся за Корделию и за это изгнанный придворный Периллус-Кент приходит к нему, но не переряженный, а просто верный
слуга, который не оставляет в нужде своего короля и уверяет его в своей любви.
Теперь не то, теперь здесь тихое и безмятежное пристанище немногих иноков, просторно разместившихся по уголкам громадных келий, где в
старые годы тесно было жить многочисленной братии и толпам
слуг и служебников Заборской обители.
Их встретил
старый Антон,
слуга и помощник лесничего, и повел их по целому ряду громадных высоких комнат. На каждом шагу мальчики ахали от удивления. Это был совсем особенный дом — со всевозможными башенками, затеями, витыми лесенками и громадным двухсветным залом. Он скорее походил на какой-нибудь замок или дворец. Дети с удивлением разглядывали тяжелую, массивную мебель, а
старый Антон, благообразный и высокий старик, рассказывал им в это время своим протяжным, приятным голосом...
Известие об этом отъезде принес дворецкий Ольги Николаевны Хвостовой,
старый грамотный
слуга, которому генеральшей поручались некоторые несложные дела.
В стенах темно-коричневого домика уже не раздавался властный голос «
старой барыни», всецело передавшей бразды несложного хозяйственного правления в руки Натальи Федоровны — «ангела-графинюшки», как называли ее прислуга и даже соседи, хотя сама она очень не любила упоминания ее титула, а домашним
слугам было строго-настрого запрещено именовать ее «ваше сиятельство».
Не только сама Дарья Николаевна, но никто в доме Салтыковых не подозревал этого более двух лет продолжавшегося романа Фимки с Кузьмой, который приучил дворню видеть себя каждый день, а своим веселым нравом и угодливостью старшим сумел приобрести расположение и любовь даже
старых дворовых
слуг Глеба Алексеевича, недовольных новыми наступившими в доме порядками.
Слуга, прибежавший первым с повесткою о приезде мнимого Адольфа, и
старый дворецкий, удостоиваемый почетного имени кастеляна, так громогласно возвестивший о женихе, были сосланы в ближайшую деревню в должности пастуха и скотника; домоправительнице не позволено было несколько недель показываться на глаза своей повелительнице, а девице Горнгаузен сделан такой выговор, что истерика и спазмы принимались мучить ее в несколько приемов.
Пока делались приготовления к роковому браку, пришло письмо на имя Евгении Сергеевны от
слуги Сурмина, что барин его отчаянно болен горячкою, которою заразился, ухаживая за больными в деревне, где валит эта болезнь
старого и малого.
—
Старый ваш
слуга, Петр Иннокентьевич…