Неточные совпадения
Она говорит языком преданий, сыплет пословицы, готовые сентенции
старой мудрости, ссорится за них с Райским, и весь наружный
обряд жизни отправляется у ней по затверженным правилам.
Года через два-три исправник или становой отправляются с попом по деревням ревизовать, кто из вотяков говел, кто нет и почему нет. Их теснят, сажают в тюрьму, секут, заставляют платить требы; а главное, поп и исправник ищут какое-нибудь доказательство, что вотяки не оставили своих прежних
обрядов. Тут духовный сыщик и земский миссионер подымают бурю, берут огромный окуп, делают «черная дня», потом уезжают, оставляя все по-старому, чтоб иметь случай через год-другой снова поехать с розгами и крестом.
Мой отец считал религию в числе необходимых вещей благовоспитанного человека; он говорил, что надобно верить в Священное писание без рассуждений, потому что умом тут ничего не возьмешь, и все мудрования затемняют только предмет; что надобно исполнять
обряды той религии, в которой родился, не вдаваясь, впрочем, в излишнюю набожность, которая идет
старым женщинам, а мужчинам неприлична.
— Как зачем? — спросил с удивлением священник. — Митрополит Платон вводил его и правила для него писал; полагали так, что вот они очень дорожат своими
старыми книгами и
обрядами, — дали им сие; но не того им, видно, было надобно: по духу своему, а не за
обряды они церкви нашей сопротивляются.
Лесута-Храпунов, как человек придворный, снес терпеливо эту обиду, нанесенную родовым дворянам; но когда, несмотря на все его просьбы, ему, по званию стряпчего с ключом, не дозволили нести царский платок и рукавицы при
обряде коронования, то он, забыв все благоразумие и осторожность, приличные
старому царедворцу, убежал из царских палат, заперся один в своей комнате и, наговоря шепотом много обидных речей насчет нового правительства, уехал на другой день восвояси, рассказывать соседям о блаженной памяти царе Феодоре Иоанновиче и о том, как он изволил жаловать своею царскою милостию ближнего своего стряпчего с ключом Лесуту-Храпунова.
Он тяготел к
старой вере и постоянно принимал у себя старообрядческих архиереев и попов, хотя был крещен и венчан, и жену свою похоронил по
обряду православной церкви.
Мы им этого снаружи не возбраняли: всех отогнать нельзя, потому даже и иностранцы, которые
старым русским
обрядом интересовались, не раз приходили наше пение слушать и одобряли.
Очень усердны они к православию, свято почитают
старые книги и
обряды, но держатся самоставленных или беглых попов, знать не хотят наших архиереев.
— О! Любезный мой господин Трифоныч, — с едва заметным нетерпением перебил его англичанин. — Вы мне сказываете
обряды, но я желаю знать правила вашей русской
старой веры… Правила… Понимаете?
На другой день были смотрины, но не такие, как бывают обыкновенно. Никого из посторонних тут не было, и свахи не было, а жених, увидав невесту, поступил не по
старому чину, не по дедовскому
обряду.
— Это вы, господин Трифоныч, также сказываете
обряды старой веры, — толковал свое англичанин, — а я желаю знать правила веры, то есть ее кáноны.
Нет теперь больше добрых старорусских
обрядов, даже и по дальним захолустьям нет. Все потерялось в наплыве чуждых обычаев и вновь создавшихся отношений. Что ни день, то больше новшеств, а извечные порядки умаляются — все отрывается от
старого кореня.
Суд и расправу они совершают по «Кормчей книге», то есть по градскому закону [Градским законом называются некоторые гражданские законоположения византийских императоров, вошедшие в «Кормчую» и «Номо-канон».]. Все люди строго исполняют уставы о постах и поклонах, строго соблюдают
старые обычаи и вполне подчиняют всю жизнь неподвижному
обряду и клерикальному влиянию. Вот идеал политической и общественной жизни по понятиям раскольников.
Восемнадцать столетий этой
старой истории еще не изменили; [Русское законодательство имело в виду эту фарисейскую мстительность, и в IV томе свода законов были положительные статьи, которыми вменялось в обязанность при рассмотрения общественных приговоров о сдаче евреев в рекруты «за дурное поведение» обращать строгое внимание, чтобы под видом обвинения в «дурном поведении» не скрывались козни фанатического свойства, мстящие за неисполнение тех или других «еврейских
обрядов»; но евреи это отлично обходили и достигали, чего хотели.
Впоследствии, когда раскол уже развился, существенными, характеристическими чертами его сделались: безграничное, возведенное на степень догмата, уважение к старине, к преданию, а особенно к внешним религиозным
обрядам, стремление подчинить этому преданию все условия гражданского, общественного и семейного быта, неподвижность жизни общественной, отвержение всякого прогресса, холодность ко всем успехам развития народной жизни, нелюбовь ко всему новому, а в особенности к иноземному, и наконец глубокая, ничем непоколебимая вера в святость и непогрешимость всякого внешнего
обряда, всякого предания, которые носят на себе печать дониконовской старины и
старой народности.
Духоборцы и молоканы, отвергающие всякую внешность, всякий
обряд, отвергают иконы, как
старые, так и новые, как живописные, так и иконописные, но их все-таки нельзя назвать только иконоборцами, ибо сущность их верований состоит не просто в раскольническом разрыве с господствующей церковью из-за внешних
обрядов и обычаев, как, например, почитание икон, но в совершенном отрицании никейского символа, этого краеугольного основания всех христианских исповеданий, и сверх того в отвержении таинств, церковного устройства и всяких
обрядов внешнего богопочитания.
Ей решительно было все равно, что думали в
Старом Городе об Омнепотенском; она не входила в разбор, почему самые красные речи комиссара Данилки все в одно слово называли прямо брехнею, и она даже не выразила ни сочувствия, ни осуждения поступку соборного дьякона Ахиллы Десницына, заключавшемуся в том, что этот дьякон, столько же отличавшийся громовым голосом, сколько непомерною силою и решительностью, наслышась о неуважительных отзывах комиссара Данилки на счет церковных
обрядов, пришел однажды среди белого дня на площадку, где собирались лежать нерачители, и всенародно избил его здесь по голове палкою.
Раскольники, называющие себя «старообрядцами» или «староверами», т. е. все те, которые отделились от церковного единения по поводу исправления
обрядов, произведенного патриархом Никоном, иначе все отделы поповщины и беспоповщины, не принимают икон живописных и нового письма, но
старым, а некоторые толки даже и новым, но иконописным, поклоняются.