Неточные совпадения
Скорей бы взять целковые,
А он сперва картиночки
Стал со
стены срывать...
И, не в силах будучи удерживать порыва вновь подступившей к сердцу грусти, он громко зарыдал голосом, проникнувшим толщу
стен острога и глухо отозвавшимся в отдаленье,
сорвал с себя атласный галстук и, схвативши рукою около воротника, разорвал на себе фрак наваринского пламени с дымом.
Марина вышла не очень эффектно: сначала на
стене, за стулом, мелькнула ее рука, отбрасывая черный занавес, потом явилась вся фигура, но — боком; прическа ее зацепилась за что-то, и она так резко дернула рукою материю, что
сорвала ее, открыв угол двери. Затем, шагнув вперед, она поклонилась, сказав...
Вихорь, не холодный, а теплый, почти знойный, ударил по деревьям, по крыше дома, по его
стенам, по улице; он мгновенно
сорвал шляпу с головы Санина, взвил и разметал черные кудри Джеммы.
Кабы догадался Никита Романович, чему радуется Вяземский, забыл бы он близость государеву,
сорвал бы со
стены саблю острую и рассек бы Вяземскому буйную голову. Погубил бы Никита Романович и свою головушку, но спасли его на этот раз гусли звонкие, колокола дворцовые и говор опричников, не узнал он, чему радуется Вяземский.
Ведь как бы ни была красива и крепка
стена, но, когда хочешь
сорвать яблоко с яблони за этой
стеной, — нельзя любоваться ею.
Ключарёв прервал свои сны за пожарным сараем, под старой уродливой ветлой. Он нагнул толстый сук, опутав его верёвкой, привязал к нему ружьё, бечёвку от собачки курка накрутил себе на палец и выстрелил в рот. Ему
сорвало череп: вокруг длинного тела лежали куски костей, обросшие чёрными волосами, на
стене сарая, точно спелые ягоды, застыли багровые пятна крови, серые хлопья мозга пристали ко мшистым доскам.
Не помышляя о последствии первого необдуманного движения, он протянул руку, чтоб
сорвать портрет со
стены, как вдруг двери из внутренних покоев растворились, и человек лет тридцати, опрятно одетый, вошел в комнату.
Медленно подойдя к
стене, он
сорвал с неё картину и унёс в магазин. Там, разложив её на прилавке, он снова начал рассматривать превращения человека и смотрел теперь с насмешкой, пока от картины зарябило в глазах. Тогда он смял её, скомкал и бросил под прилавок; но она выкатилась оттуда под ноги ему. Раздражённый этим, он снова поднял её, смял крепче и швырнул в дверь, на улицу…
Не дожидаясь ответа Фомы, он
сорвал со
стены несколько листов газеты и, продолжая бегать по комнате, стал читать ему. Он рычал, взвизгивал, смеялся, оскаливал зубы и был похож на злую собаку, которая рвется с цепи в бессильной ярости. Не улавливая мысли в творениях товарища, Фома чувствовал их дерзкую смелость, ядовитую насмешку, горячую злобу, и ему было так приятно, точно его в жаркой бане вениками парили…
Ах, скоро, скоро, кормилица России — Москва, скоро прольются по твоим осиротевшим улицам пламенные реки; святотатственная рука врагов
сорвет крест с твоей соборной колокольни, разрушит
стены священного Кремля, осквернит твои древние храмы; но русские всегда возлагали надежду на господа, и ты воскреснешь, Москва, как обновленное, младое солнце, ты снова взойдешь на небеса России; а враги твои…
(
Срывает со
стены две сабли и подает одну Христиану.)
Со
стены сорвал небольшой портрет елизаветинской дамы, раму разбил в щепы одним ударом ноги, щепы на ворох, на конторку и, побагровев, придвинул в угол под портрет.
Но лишь только мигнула в последний раз лампа и комната окунулась в густой мрак, невидимой силой раздвинуло
стены,
сорвало потолок и бросило Андрея Николаевича в чистое поле.
— Молчи, разбойник! Или… — и мой отец,
сорвав со
стены револьвер, взвел курок…
Сорвать со
стены бубен, выбежать на середину комнаты и встать в позу было делом одной минуты. Душа моя кипела и волновалась одним страстным желанием, одной безумной жаждой доказать всем им, этим напыщенным, скучным господам, что Нина бек-Израэл, дикое, некультурное, по их мнению, дитя природы, может быть на высоте своего призвания. О-о!
Но слова горца, очевидно, истощили последнее терпение отца. Он
сорвал со
стены нагайку и взмахнул ею. Раздался пронзительный крик. Вслед за этим, прежде чем кто-либо успел опомниться, в руках Абрека что-то блеснуло. Он бросился на отца с поднятым кинжалом, но в ту же минуту сильные руки Брагима схватили его сзади.
И он пошел назад. Вернувшись домой, он
сорвал с себя мокрое пальто и шапку, зашагал вдоль
стен и неутомимо шагал до самого утра.