Неточные совпадения
У столбика дорожного
Знакомый голос слышится,
Подходят наши странники
И видят: Веретенников
(Что башмачки козловые
Вавиле подарил)
Беседует с крестьянами.
Крестьяне открываются
Миляге по душе:
Похвалит Павел
песенку —
Пять раз
споют, записывай!
Понравится пословица —
Пословицу пиши!
Позаписав достаточно,
Сказал им Веретенников:
«Умны крестьяне русские,
Одно нехорошо,
Что
пьют до одурения,
Во рвы, в канавы валятся —
Обидно поглядеть...
Запомнил Гриша
песенкуИ голосом молитвенным
Тихонько в семинарии,
Где
было темно, холодно,
Угрюмо, строго, голодно,
Певал — тужил о матушке
И обо всей вахлачине,
Кормилице своей.
И скоро в сердце мальчика
С любовью к бедной матери
Любовь ко всей вахлачине
Слилась, — и лет пятнадцати
Григорий твердо знал уже,
Кому отдаст всю жизнь свою
И за кого умрет.
Знатные особы ходили по улицам и
пели:"A moi 1’pompon", или"La Venus aux carottes", [Названия французских
песенок легкомысленного содержания, которые распевали в Петербурге в увеселительных заведениях приезжие французские певицы.] смерды слонялись по кабакам и горланили камаринскую.
Мастерски
пел он гривуазные [Легкомысленные, нескромные (от франц. grivois).]
песенки и уверял, что этим песням научил его граф Дартуа (впоследствии французский король Карл X) во время пребывания в Риге.
Татьяна любопытным взором
На воск потопленный глядит:
Он чудно вылитым узором
Ей что-то чудное гласит;
Из блюда, полного водою,
Выходят кольца чередою;
И вынулось колечко ей
Под
песенку старинных дней:
«Там мужички-то всё богаты,
Гребут лопатой серебро;
Кому
поем, тому добро
И слава!» Но сулит утраты
Сей песни жалостный
напев;
Милей кошурка сердцу дев.
Тем временем через улицу от того места, где
была лавка, бродячий музыкант, настроив виолончель, заставил ее тихим смычком говорить грустно и хорошо; его товарищ, флейтист, осыпал пение струн лепетом горлового свиста; простая
песенка, которою они огласили дремлющий в жаре двор, достигла ушей Грэя, и тотчас он понял, что следует ему делать дальше.
Ассоль
было уже пять лет, и отец начинал все мягче и мягче улыбаться, посматривая на ее нервное, доброе личико, когда, сидя у него на коленях, она трудилась над тайной застегнутого жилета или забавно
напевала матросские песни — дикие ревостишия [Ревостишия — словообразование А.С. Грина.]. В передаче детским голосом и не везде с буквой «р» эти
песенки производили впечатление танцующего медведя, украшенного голубой ленточкой. В это время произошло событие, тень которого, павшая на отца, укрыла и дочь.
— Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только подле сядь и говори. К тому же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды стоят; я ведь, ты знаешь, бренчу маленько; у меня там одна
песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с
песенки и началось; а ведь ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн… Уверяю, не раскаешься!
Кудряш (входит с гитарой). Нет никого. Что ж это она там! Ну, посидим да подождем. (Садится на камень.) Да со скуки
песенку споем. (
Поет.)
Паратов (Ларисе). Позвольте, Лариса Дмитриевна, попросить вас осчастливить нас!
Спойте нам какой-нибудь романс или
песенку! Я вас целый год не слыхал, да, вероятно, и не услышу уж более.
Однажды удалось мне написать
песенку, которой
был я доволен.
— Я полагаю, — заговорил он снова уже более взволнованным голосом, а зяблик над ним в листве березы беззаботно распевал свою
песенку, — я полагаю, что обязанности всякого честного человека
быть вполне откровенным с теми… с теми людьми, которые… словом, с близкими ему людьми, а потому я… я намерен.
— Вот как мы с тобой, — говорил в тот же день, после обеда Николай Петрович своему брату, сидя у него в кабинете: — в отставные люди попали,
песенка наша спета. Что ж? Может
быть, Базаров и прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем.
Пел он вполголоса, и трудно
было ‹разобрать› слова бойкой плясовой
песенки, мешала балалайка, шарканье ног, сдерживаемый смех.
На темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред мужем ноты,
спела незнакомую Климу бравурную
песенку на французском языке, закончив ее ликующим криком...
— Ах, если б можно
было написать про вас, мужчин, все, что я знаю, — говорила она, щелкая вальцами, и в ее глазах вспыхивали зеленоватые искры. Бойкая, настроенная всегда оживленно, окутав свое тело подростка в яркий китайский шелк, она, мягким шариком, бесшумно каталась из комнаты в комнату,
напевая французские
песенки, переставляя с места на место медные и бронзовые позолоченные вещи, и стрекотала, как сорока, — страсть к блестящему у нее
была тоже сорочья, да и сама она вся пестро блестела.
Покачиваясь, шевеля бедрами, она начинала
петь, подчеркивая отдельные фразы острых французских
песенок скупыми, красивыми жестами.
— Иногда мне кажется, что, если б она
была малограмотна и не занималась общественной деятельностью, она, от доброго сердца, могла бы сделаться распутной, даже проституткой и, наверное, сочиняла бы трогательные
песенки, вроде...
— Ты
поешь сладкие
песенки, а идиоты убеждаются, что все благополучно.
— Я так рада, что меня любит молодежь, — за простенькие мои
песенки. Знаешь, жизнь моя
была…
Крылатая женщина в белом
поет циничные
песенки, соблазнительно покачивается, возбуждая, разжигая чувственность мужчин, и заметно, что женщины тоже возбуждаются, поводят плечами; кажется, что по спинам их пробегает судорога вожделения. Нельзя представить, что и как могут думать и думают ли эти отцы, матери о студентах, которых предположено отдавать в солдаты, о России, в которой кружатся, все размножаясь, люди, настроенные революционно, и потомок удельных князей одобрительно говорит о бомбе анархиста.
Странно
было и даже смешно, что после угрожающей песни знаменитого певца Алина может слушать эту жалкую
песенку так задумчиво, с таким светлым и грустным лицом. Тихонько, на цыпочках, явился Лютов, сел рядом и зашептал в ухо Самгина...
Марфеньку всегда слышно и видно в доме. Она то смеется, то говорит громко. Голос у ней приятный, грудной, звонкий, в саду слышно, как она
песенку поет наверху, а через минуту слышишь уж ее говор на другом конце двора, или раздается смех по всему саду.
Здесь все мешает ему. Вон издали доносится до него
песенка Марфеньки: «Ненаглядный ты мой, как люблю я тебя!» —
поет она звонко, чисто, и никакого звука любви не слышно в этом голосе, который вольно раздается среди тишины в огороде и саду; потом слышно, как она беспечно прервала пение и тем же тоном, каким
пела, приказывает из окна Матрене собрать с гряд салату, потом через минуту уж звонко смеется в толпе соседних детей.
Но особенно не понравилась ему одна «новая»
песенка с бойким плясовым
напевом, пропетая о том, как ехал барин и девушек пытал...
Они
будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко
будут переходить они по нашему мановению к веселью и к смеху, светлой радости и счастливой детской
песенке.
Недаром в русской
песенке свекровь
поет: «Какой ты мне сын, какой семьянин! не бьешь ты жены, не бьешь молодой…» Я раз
было вздумал заступиться за невесток, попытался возбудить сострадание Хоря; но он спокойно возразил мне, что «охота-де вам такими… пустяками заниматься, — пускай бабы ссорятся…
— Нет, господа, что, — заговорил презрительным и небрежным голосом человек высокого роста, худощавый, с лицом, усеянным прыщами, завитый и намасленный, должно
быть камердинер, — вот пускай нам Куприян Афанасьич свою
песенку споет. Нут-ка, начните, Куприян Афанасьич!
В то же самое утро, часу в 12-м, молодая дама сидела в одной из трех комнат маленькой дачи на Каменном острову, шила и вполголоса
напевала французскую
песенку, бойкую, смелую.
«Мы бедны, — говорила
песенка, — но мы рабочие люди, у нас здоровые руки. Мы темны, но мы не глупы и хотим света.
Будем учиться — знание освободит нас;
будем трудиться — труд обогатит нас, — это дело пойдет, — поживем, доживем —
Из кусточка
Ракитова; пасет в лесу коровок
Да
песенки поет.
Шумнее и шумнее раздавались по улицам песни и крики. Толпы толкавшегося народа
были увеличены еще пришедшими из соседних деревень. Парубки шалили и бесились вволю. Часто между колядками слышалась какая-нибудь веселая песня, которую тут же успел сложить кто-нибудь из молодых козаков. То вдруг один из толпы вместо колядки отпускал щедровку [Щедровки —
песенки, распевавшиеся молодежью в канун Нового года.] и ревел во все горло...
Никогда не
были так шумны московские улицы, как ежегодно в этот день. Толпы студентов до поздней ночи ходили по Москве с песнями, ездили, обнявшись, втроем и вчетвером на одном извозчике и горланили. Недаром во всех
песенках рифмуется: «спьяна» и «Татьяна»! Это
был беззаботно-шумный, гулящий день. И полиция, — такие она имела расчеты и указания свыше, — в этот день студентов не арестовывала. Шпикам тоже
было приказано не попадаться на глаза студентам.
— Да, да… Ох, повезешь, сынок!.. А поговорка такая: не мой воз — не моя и
песенка. Все хлеб-батюшко, везде хлеб… Все им держатся, а остальное-то так. Только хлеб-то от бога родится, сынок… Дар божий… Как бы ошибки не вышло. Ты вот на машину надеешься, а вдруг нечего
будет не только возить, а и
есть.
— Вот хоть бы взять ваше сальное дело, Тарас Семеныч: его
песенка тоже спета, то
есть в настоящем его виде. Вот у вас горит керосиновая лампа — вот где смерть салу. Теперь керосин все: из него
будут добывать все смазочные масла; остатки пойдут на топливо. Одним словом, громаднейшее дело. И все-таки
есть выход… Нужно основать стеариновую фабрику с попутным производством разных химических продуктов, маргариновый завод. И всего-то
будет стоить около миллиона. Хотите, я сейчас подсчитаю?
Действительно, дня три девочка совсем не приходила. Но на четвертый Петрусь услышал ее шаги внизу, на берегу реки. Она шла тихо; береговая галька легко шуршала под ее ногами, и она
напевала вполголоса польскую
песенку.
Возвращаясь на другой день домой, Петр Елисеич сидел в экипаже молча: невесело
было у него на душе. Нюрочка, напротив, чувствовала себя прекрасно и даже мурлыкала, как котенок, какую-то детскую
песенку. Раз она без всякой видимой причины расхохоталась.
— Какие у нас удовольствия, господин доктор! — уныло отвечал Ефим Андреич, удрученный до глубины души. — Всего и развлечения, что по ягоды девушки сходят или праздничным делом
песенку споют…
— Да не только нового приюта, а и новой жизни, Дмитрий Петрович, — говорила Полинька. — Теперь я ясно вижу, что это
будет бесконечная глупая
песенка, если вы не устроитесь как-нибудь умнее. Ребенка вам отдадут, в этом
будьте уверены. Некуда им деть его: это ведь дело нелегкое; а жену обеспечьте: откупитесь, наконец.
Она прибавила свет, вернулась на свое место и села в своей любимой позе — по-турецки. Оба молчали. Слышно
было, как далеко, за несколько комнат, тренькало разбитое фортепиано, несся чей-то вибрирующий смех, а с другой стороны —
песенка и быстрый веселый разговор. Слов не
было слышно. Извозчик громыхал где-то по отдаленной улице…
До сих пор осталось у меня в памяти несколько куплетов
песенки князя Хованского, которую очень любила
петь сама Прасковья Ивановна.
— Я… французских писателей, как вообще всю их нацию, не очень люблю!.. Может
быть, французы в сфере реальных знаний и много сделали великого; но в сфере художественной они непременно свернут или на бонбоньерку, или на водевильную
песенку.
— Может
быть, вам чего-нибудь повеселее желается? — отнесся он к Вихрову. —
Песенок?
— Помните ли, как вы угощали меня представлениями милейшего нашего Замина? — проговорил Плавин. — И я вас хочу угостить тем же: вот господин Пенин (и Плавин при этом указал на пятого своего гостя, молодого человека, вышедшего тоже в зало), он талант в этом роде замечательный.
Спойте, милейший, вашу превосходную
песенку про помещиков.
Он любовался моим детским простодушием; лаская, он еще гладил меня по голове, так же как когда я
была еще семилетней девочкой и, сидя у него на коленях,
пела ему мои детские
песенки.
Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он
было заснул! Как хорошо тут заснуть! «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, — подумал, мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, — совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама
песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»
Сядешь под дерево, наверху тебе птичка
песенку споет, по траве мурашка ползет, и станешь наблюдать за мурашкой…
— Потом домой пошла, — продолжала Пашенька, — на крылечке посидела, да и к вам пришла… да ты что меня все расспрашиваешь?.. ты лучше
песенку спой.
Спой, голубчик,
песенку!
— Так вот вы каковы, Владимир Константиныч! — сказал я, — и
песенки поете?
Идешь этта временем жаркиим, по лесочкам прохладныим, пташка божья тебе
песенку поет, ветерочки мягкие главу остужают, листочки звуками тихими в ушах шелестят… и столько становится для тебя радостно и незаботно, что даже плакать можно!..