Неточные совпадения
Сели на диван, плотно друг ко другу. Сквозь
щель в драпировке видно было, как по фасаду дома напротив ползает отсвет фонаря, точно желая соскользнуть
со стены; Варвара, закурив папиросу, спросила...
«Поварня, — говорят мне, — пустая, необитаемая юрта с одним искусственным отверстием наверху и
со множеством природных
щелей в стенах, с очагом посредине — и только». Следовательно, это quasi-поварня.
Дурно одетых людей — тоже не видать: они, должно быть, как тараканы, прячутся где-нибудь в
щелях отдаленных кварталов; большая часть одеты
со вкусом и нарядно; остальные чисто, все причесаны, приглажены и особенно обриты.
Вот я один, с человеком, в самобеднейшей юрте
со множеством
щелей, между якутами, в их семействе.
— Конечно, поправится, черт их всех возьми! — крикнул «Моисей», стуча кулаком по столу. — Разве старик чета вот этой дряни… Вон ходят… Ха-ха!.. Дураки!.. Василий Бахарев пальцем поведет только, так у него из всех
щелей золото полезет. Вот только весны дождаться, мы вместе махнем
со стариком на прииски и все дело поправим Понял?
Дни становились короче, а по ночам поднимался сильный ветер, который долго-долго гудел в саду, перебирая засохшие листья и
со свистом врываясь в каждую
щель.
Мне было как-то странно думать, что вся эта церемония, музыка, ровный топот огромной толпы, — что все это имеет центром эту маленькую фигурку и что под балдахином, колеблющимся над морем голов, ведут ту самую Басину внучку, которая разговаривала
со мной сквозь
щели забора и собиралась рассказать сестре свои ребяческие секреты.
Луша теперь ненавидела даже воздух, которым дышала: он, казалось ей, тоже был насыщен той бедностью, какая обошла флигелек Прозорова
со всех сторон, пряталась в каждой складке более чем скромных платьев Луши, вместе с пылью покрывала полинялые цветы ее летней соломенной шляпы, выглядывала в отверстия проносившихся прюнелевых ботинок и сквозила в каждую
щель, в каждое отверстие.
Шторы падают. Там, за стеной направо, сосед роняет книгу
со стола на пол, и в последнюю, мгновенную узкую
щель между шторой и полом — я вижу: желтая рука схватила книгу, и во мне: изо всех сил ухватиться бы за эту руку…
Я ожидал, что Осип станет упрекать Ардальона, учить его, а тот будет смущенно каяться. Но ничего подобного не было, — они сидели рядом, плечо в плечо, и разговаривали спокойно краткими словами. Очень грустно было видеть их в этой темной, грязной конуре; татарка говорила в
щель стены смешные слова, но они не слушали их. Осип взял
со стола воблу, поколотил ее об сапог и начал аккуратно сдирать шкуру, спрашивая...
Из
щелей дома полезли женщины, тесно окружая продавщицу; я сразу узнал ее — это прачка Наталья! Я соскочил с крыши, но она, отдав юбку за первую цену, уже тихонько уходила
со двора.
Мастера храпят, мычат во сне, кто-то бредит, захлебываясь словами, на полатях выкашливает остатки своей жизни Давидов. В углу, телом к телу, валяются окованные сном и хмелем «рабы божие» Капендюхин, Сорокин, Першин;
со стен смотрят иконы без лиц, без рук и ног. Душит густой запах олифы, тухлых яиц, грязи, перекисшей в
щелях пола.
Он на секунду закрыл глаза и
со злой отчётливостью видел своё жилище — наизусть знал в нём все
щели заборов, сучья в половицах, трещины в стенах, высоту каждого дерева в саду и все новые ветки, выросшие этим летом. Казалось, что и число волос в бороде Шакира известно ему; и знает он всё, что может сказать каждый рабочий на заводе.
Но
со мной случилась очень странная вещь: мне показалось, что я только на минутку закрыл глаза; когда же я раскрыл их, то сквозь
щели ставен уже тянулись длинные яркие лучи солнца, в которых кружились бесчисленные золотые пылинки.
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в
щели.
Что́ было
со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли: —
Такому-то гусю ужь что́ за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно не барин: как ехал с болота.
Так рядом с Гаврилой… «Услышит,
молчи...
Я остался в сенях, глядя в
щель на двор: в сумраке утра натужно горел огонь фонаря, едва освещая четыре серых мешка, они вздувались и опадали
со свистом и хрипом; хозяин — без шапки — наклонился над ними, волосы свесились на лицо ему, он долго стоял, не двигаясь, в этой позе, накрытый шубой, точно колоколом… Потом я услышал сопенье и тихий человечий шепот...
«Есть!» — и вслед за этим ответом в арестантское помещение были бы пущены из машины струи горячего пара, точно в
щель с тараканами. Это страшное средство предотвращало всякую возможность общего бесчинства
со стороны серого населения пароходного трюма.
Ольга Михайловна стала глядеть в
щель между двумя хворостинами. Она увидала своего мужа Петра Дмитрича и гостью Любочку Шеллер, семнадцатилетнюю девочку, недавно кончившую в институте. Петр Дмитрич,
со шляпой на затылке, томный и ленивый оттого, что много пил за обедом, вразвалку ходил около плетня и ногой сгребал в кучу сено; Любочка, розовая от жары и, как всегда, хорошенькая, стояла, заложив руки назад, и следила за ленивыми движениями его большого красивого тела.
Лишь только герцог продирал глаза, вы могли видеть это огромное нечто в приемной зале его светлости смиренно сидящим у дверей прихожей на стуле; по временам оно вставало на цыпочки, пробиралось к двери ближайшей комнаты так тихо, что можно было в это время услышать падение булавки на пол, прикладывало ухо к замочной
щели ближайшей комнаты и опять
со страхом и трепетом возвращалось на цыпочках к своему дежурному стулу.
Он встал
со стула, взял ночник, запер дверь кабинета ключом, вышел в ближнюю комнату, в которой стояла кровать
со штофными, зеленого, порыжелого цвета, занавесами, висевшими на медных кольцах и железных прутьях; отдернул занавесы, снял
со стены, в алькове кровати, пистолет, подошел к двери на цыпочках, приставил ухо к
щели замка и воротился в кабинет успокоенный, что все в доме благополучно.
Неподалеку от Гельмета, за изгибом ручья Тарваста, в уклоне берега его, лицом к полдню, врыта была закопченная хижина. Будто крот из норы своей, выглядывала она из-под дерна, служившего ей крышею. Ветки дерев, вкравшись корнями в ее
щели, уконопатили ее
со всех сторон. Трубы в ней не было; выходом же дыму служили дверь и узкое окно. Большой камень лежал у хижины вместо скамейки. Вблизи ее сочился родник и спалзывал между камешков в ручей Тарваст.