Неточные совпадения
Я поспешно
вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет
солнце. Прибитая снегом трава лежала полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Я
вылез из люка на палубу и остановился: не знаю, куда теперь, не знаю, зачем пришел сюда. Посмотрел вверх. Там тускло подымалось измученное полднем
солнце. Внизу — был «Интеграл», серо-стеклянный, неживой. Розовая кровь вытекла, мне ясно, что все это — только моя фантазия, что все осталось по-прежнему, и в то же время ясно…
В шесть часов вечера, когда
солнце сидело низко огненною рожею между рожами молодых подсолнухов, на дворе куроводства отец Сергий, настоятель соборного храма, закончив молебен,
вылезал из епитрахили.
Завтра, когда будет всходить
солнце, это человеческое лицо исказится нечеловеческой гримасой, зальется густою кровью мозг и
вылезут из орбит остекленевшие глаза, — но сегодня она спит тихо и улыбается в великом бессмертии своем.
— Вы достигнете того, что
солнце будет восходить в небеса по свистку ваших фабрик и дымный день
вылезать из болот, из лесов по зову машин, но — что сделаете вы с человеком?
А проснулся — шум, свист, гам, как на соборе всех чертей. Смотрю в дверь — полон двор мальчишек, а Михайла в белой рубахе среди них, как парусная лодка между малых челноков. Стоит и хохочет. Голову закинул, рот раскрыт, глаза прищурены, и совсем не похож на вчерашнего, постного человека. Ребята в синем, красном, в розовом — горят на
солнце, прыгают, орут. Потянуло меня к ним,
вылез из сарая, один увидал меня и кричит...
Известно было, что Антон имел здесь план, рекомый «зодии», и стекло, которым «с
солнца огонь изводил»; а кроме того, у него был лаз на крышу, куда он
вылезал ночами наружу, садился, как кот, у трубы, «выставлял плезирную трубку» и в самое сонное время на небо смотрел.
Наконец, усталые и наглотавшиеся воды, они
вылезли на берег и сели на
солнце отдыхать.
Да, он был ужасен. Его волосы начали выпадать. Его кожа, черная от природы, побледнела и пожелтела; раздутое лицо натянуло ее до того, что она лопнула за ухом. Там копошились черви. Ноги, затянутые в штиблеты, раздулись, и между крючками штиблет
вылезли огромные пузыри. И весь он раздулся горою. Что сделает с ним
солнце сегодня?
Собака Азорка в «Униженных и оскорбленных»: «Шерсть на ней почти вся
вылезла, тоже и на хвосте. Длинноухая голова угрюмо свешивалась вниз. В жизнь мою я не встречал такой противной собаки. Казалось, она целый день лежит где-нибудь мертвая, и, как зайдет
солнце, вдруг оживает».
Вывертов пробормотал что-то и вышел, забыв в кабинете предводителя фуражку. Через два часа он приехал к себе домой бледный, без шапки, с тупым выражением ужаса на лице.
Вылезая из брички, он робко взглянул на небо: не упразднили ли уж и
солнца? Жена, пораженная его видом, забросала его вопросами, но на все вопросы он отвечал только маханием руки…
Что за день был! Мне кажется, никогда в жизни мне так хорошо не было. Снег,
солнце, запушенные инеем ели. Ребята такие близкие и родные. И веселье, веселье. Толкали друг друга в снег, топили в сугробах.
Вылезая, фыркали и отряхивались, как собачата, брошенные в воду.