Неточные совпадения
— Нет, жарко; лучше
пройти по саду и
в лодке прокатиться, показать Дарье Александровне берега, — предложил Вронский.
«Как по вольной волюшке —
По зелену морю,
Ходят все кораблики
Белопарусники.
Промеж тех корабликов
Моя лодочка,
Лодка неснащеная,
Двухвесельная.
Буря ль разыграется —
Старые кораблики
Приподымут крылышки,
По морю размечутся.
Стану морю кланяться
Я низехонько:
«Уж не тронь ты, злое море,
Мою лодочку:
Везет моя лодочка
Вещи драгоценные,
Правит ею
в темну ночь
Буйная головушка».
Меннерс
прошел по мосткам до середины, спустился
в бешено-плещущую воду и отвязал шкот; стоя
в лодке, он стал пробираться к берегу, хватаясь руками за сваи.
Но и подумать нельзя было исполнить намерение: или плоты стояли у самых сходов, и на них прачки мыли белье, или
лодки были причалены, и везде люди так и кишат, да и отовсюду с набережных, со всех сторон, можно видеть, заметить: подозрительно, что человек нарочно
сошел, остановился и что-то
в воду бросает.
Прихрамывая, качаясь, но шагая твердо и широко, раздвигая людей, как пароход
лодки, торопливо
прошел трактирщик и подрядчик по извозу Воронов, огромный человек с лицом, похожим на бараний курдюк, с толстой палкой
в руке.
Он
прошел берегом с полверсты и наконец набрел на мальчишек, которые
в полусгнившей, наполненной до половины водой
лодке удили рыбу. Они за гривенник с радостью взялись перевезти его и сбегали
в хижину отца за веслами.
— Мы верхом ездили, Николай Андреич дамское седло выписал. Я одна каталась
в лодке, сама гребла,
в рощу с бабами
ходила! — затрогивала Марфенька бабушку,
в надежде, не побранит ли она хоть за это.
Я
ходил на пристань, всегда кипящую народом и суетой. Здесь идут по длинной, далеко уходящей
в море насыпи рельсы, по которым возят тяжести до
лодок. Тут толпится всегда множество матросов разных наций, шкиперов и просто городских зевак.
Дня три я не
сходил на берег: нездоровилось и не влекло туда, не веяло свежестью и привольем. Наконец, на четвертый день, мы с Посьетом поехали на шлюпке, сначала вдоль китайского квартала, состоящего из двух частей народонаселения: одна часть живет на
лодках, другая
в домишках, которые все сбиты
в кучу и лепятся на самом берегу, а иные утверждены на сваях, на воде.
Лодки эти превосходны
в морском отношении: на них одна длинная мачта с длинным парусом. Борты
лодки, при боковом ветре, идут наравне с линией воды, и нос зарывается
в волнах, но
лодка держится, как утка; китаец лежит и беззаботно смотрит вокруг. На этих больших
лодках рыбаки выходят
в море, делая значительные переходы. От Шанхая они
ходят в Ниппо, с товарами и пассажирами, а это составляет, кажется, сто сорок морских миль, то есть около двухсот пятидесяти верст.
А нечего делать японцам против кораблей: у них, кроме
лодок, ничего нет. У этих
лодок, как и у китайских джонок, паруса из циновок, очень мало из холста, да еще открытая корма: оттого они и
ходят только у берегов. Кемпфер говорит, что
в его время сиогун запретил строить суда иначе, чтоб они не ездили
в чужие земли. «Нечего, дескать, им там делать».
Я не уехал ни на другой, ни на третий день. Дорогой на болотах и на реке Мае, едучи верхом и
в лодке, при легких утренних морозах, я простудил ноги. На третий день по приезде
в Якутск они распухли. Доктор сказал, что водой по Лене мне ехать нельзя, что надо подождать, пока
пройдет опухоль.
17-го утром мы распрощались с рекой Нахтоху и тронулись
в обратный путь, к староверам. Уходя, я еще раз посмотрел на море с надеждой, не покажется ли где-нибудь
лодка Хей-ба-тоу. Но море было пустынно. Ветер дул с материка, и потому у берега было тихо, но вдали
ходили большие волны. Я махнул рукой и подал сигнал к выступлению. Тоскливо было возвращаться назад, но больше ничего не оставалось делать. Обратный путь наш
прошел без всяких приключений.
Хей-ба-тоу хотел еще один раз
сходить на реку Самаргу и вернуться обратно. Чжан-Бао уговорил его сопровождать нас вдоль берега моря. Решено было, что завтра удэгейцы доставят наши вещи к устью Кусуна и с вечера перегрузят их
в лодку Хей-ба-тоу.
Расстояние, которое по морю на
лодке можно проехать
в полдня, пешком по берегу едва ли удастся
пройти и
в четверо суток.
Лодка Хей-ба-тоу могла останавливаться только
в устьях таких рек, которые не имели бара и где была хоть небольшая заводь. Река Бабкова достоинствами этими не отличалась, и потому Хей-ба-тоу
прошел ее мимо с намерением остановиться около мыса Сосунова.
Подойдя к устью Такемы, я увидел, что, пока мы
ходили в горы, река успела переменить свое устье. Теперь оно было у левого края долины, а там, где мы переезжали реку на
лодке, образовался высокий вал из песка и гальки. Такие перемещения устьев рек
в прибрежном районе происходят очень часто
в зависимости от наводнений и от деятельности морского прибоя.
На поляне, ближайшей к морю, поселился старовер Долганов, занимающийся эксплуатацией туземцев, живущих на соседних с ним реках. Мне не хотелось останавливаться у человека, который строил свое благополучие за счет бедняков; поэтому мы
прошли прямо к морю и около устья реки нашли Хей-ба-тоу с
лодкой. Он прибыл к Кумуху
в тот же день, как вышел из Кусуна, и ждал нас здесь около недели.
От гольдских фанз шли 2 пути. Один был кружной, по левому берегу Улахе, и вел на Ното, другой шел
в юго-восточном направлении, мимо гор Хуанихеза и Игыдинза. Мы выбрали последний. Решено было все грузы отправить на
лодках с гольдами вверх по Улахе, а самим переправиться через реку и по долине Хуанихезы выйти к поселку Загорному, а оттуда с легкими вьюками
пройти напрямик
в деревню Кокшаровку.
— Ничего, капитан, — отвечал он мне. — Удэгей все равно рыба. Шибко хорошо понимай
в лодке ходи. Наша так не могу.
То
лодка наша натыкалась на мели, то
проходила по глубоким местам, так что без малого весь шест погружался
в воду.
Когда
лодка проходила мимо, Марченко выстрелил
в нее, но не попал, хотя пуля
прошла так близко, что задела рядом с ней камышины.
Купеческая барка
прошла в виду, мы ей кричали, просили прислать
лодку; бурлаки слышали и проплыли, не сделав ничего.
В свободное время он
ходил с нами гулять, показывал достопримечательности города, учил управлять
лодкой.
Летом мы, точно пираты, плавали по ним
в лодках, стараясь быстро пересечь открытые места, нырнуть
в камыши, притаиться под мостами, по которым грузной походкой
проходил инспектор или ковылял Дитяткевич…
А Петр все молчал, приподняв кверху слепые глаза, и все будто прислушивался к чему-то.
В его душе подымались, как расколыхавшиеся волны, самые разнообразные ощущения. Прилив неведомой жизни подхватывал его, как подхватывает волна на морском берегу долго и мирно стоявшую на песке
лодку… На лице виднелось удивление, вопрос, и еще какое-то особенное возбуждение
проходило по нем быстрыми тенями. Слепые глаза казались глубокими и темными.
Красивое это озеро Октыл
в ясную погоду. Вода прозрачная, с зеленоватым оттенком. Видно, как по дну рыба
ходит. С запада озеро обступили синею стеной высокие горы, а на восток шел низкий степной берег, затянутый камышами. Над лодкой-шитиком все время с криком носились белые чайки-красноножки. Нюрочка была
в восторге, и Парасковья Ивановна все время держала ее за руку, точно боялась, что она от радости выскочит
в воду. На озере их обогнало несколько лодок-душегубок с богомольцами.
По нарочно сделанному сходу наши рыболовы
сошли и сели
в раскрашенную
лодку.
— Обыкновенно — продать. Чего вам еще? Главное, паныч у нас такой скаженный. Чего захотелось, так весь дом перебулгачит. Подавай — и все тут. Это еще без отца, а при отце… святители вы наши!.. все вверх ногами
ходят. Барин у нас инженер, может быть, слышали, господин Обольянинов? По всей России железные дороги строят. Мельонер! А мальчишка-то у нас один. И озорует. Хочу поню живую — на тебе поню. Хочу
лодку — на тебе всамделишную
лодку. Как есть ни
в чем, ни
в чем отказу…
Вы выбираете тот, который к вам поближе, шагаете через полусгнивший труп какой-то гнедой лошади, которая тут
в грязи лежит около
лодки, и
проходите к рулю.
Случилось, что на другой день после такого разговора Передонову пришлось
в одном классе читать крыловскую басню «Лжец». И несколько дней подряд с тех пор он боялся
ходить через мост, — брал
лодку и переезжал, — а мост, пожалуй, еще провалится. Он объяснил Володину...
Хор мыслей пролетел и утих.
Прошло некоторое время,
в течение которого я сознавал, что делаю и где нахожусь; затем такое сознание стало появляться отрывками. Иногда я старался понять, вспомнить — с кем и когда сидела
в лодке молодая женщина
в кружевном платье.
Весело смотреть на кружок, [Кружком называется мешок из крепкой частой сети;
в середину его вставляется обруч, нижний конец завязывается наглухо, а верхний собирается на крепкий шнурок, которым он и привязывается к чему случится.] привязанный к
лодке с противоположной стороны,
в котором
ходят крупные окуни, язи, головли, лини, лещи и даже щуки!
— Шабаш, ребята! — весело сказал Глеб, проводя ладонью по краю
лодки. — Теперь не грех нам отдохнуть и пообедать. Ну-ткась, пока я закричу бабам, чтоб обед собирали, пройдите-ка еще разок вон тот борт… Ну, живо! Дружней! Бог труды любит! — заключил он, поворачиваясь к жене и посылая ее
в избу. — Ну, ребята, что тут считаться! — подхватил рыбак, когда его хозяйка, сноха и Ваня пошли к воротам. — Давайте-ка и я вам подсоблю… Молодца, сватушка Аким! Так! Сажай ее, паклю-то, сажай! Что ее жалеть!.. Еще, еще!
На первых порах привередничать нечего: можно жить
в соломенном шалаше и ловить рыбу рваными сетками; у иного и новые сети, да ничего не возьмет; за
лодками также не
ходить стать: на Оке
лодок не оберешься.
Отерев мокрые пальцы свои о засученные полы серой шинели, Ваня
прошел мимо детей, которые перестали играть и оглядывали его удивленными глазами. Ребятишки проводили его до самого берега. Два рыбака, стоя по колени
в воде, укладывали невод
в лодку. То были, вероятно, сыновья седого сгорбленного старика, которого увидел Ваня
в отдалении с саком на плече.
Утро, еще не совсем проснулось море,
в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже
прошли остров Горгону — поросший лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней на вершине и толпою белых домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких
лодок стремительно проскользнули мимо бортов парохода, — это люди с острова идут за сардинами.
В памяти остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.
В ожидании же составлялись даже поездки
в Духаново, где был старинный барский дом и сад, с выстриженными из акаций львами, с насыпными курганами, с прудами, по которым
ходили лодки с деревянными турками, игравшими на свирелях, с беседками, с павильонами, с монплезирами и другими затеями.
Идти играть
в карты было уже поздно, ресторанов
в городе не было. Он опять лег и заткнул уши, чтобы не слышать всхлипываний, и вдруг вспомнил, что можно пойти к Самойленку. Чтобы не
проходить мимо Надежды Федоровны, он через окно пробрался
в садик, перелез через палисадник и пошел по улице. Было темно. Только что пришел какой-то пароход, судя по огням — большой пассажирский… Загремела якорная цепь. От берега по направлению к пароходу быстро двигался красный огонек: это плыла таможенная
лодка.
Лодка бойко обогнула пристань и вышла на простор. Она исчезла
в волнах, но тотчас же из глубокой ямы скользнула на высокий холм, так что можно было различить и людей и даже весла.
Лодка прошла сажени три, и ее отбросило назад сажени на две.
Я что-то заговорил, но она махнула рукой, — заторопилась, умолкла и не говорила больше ничего, пока мы не
прошли в сад и не разыскали
лодку,
в которой она приехала.
Кроме Юры Паратино, никто не разглядел бы
лодки в этой черно-синей морской дали, которая колыхалась тяжело и еще злобно, медленно утихая от недавнего гнева. Но
прошло пять, десять минут, и уже любой мальчишка мог удостовериться
в том, что «Георгий Победоносец» идет, лавируя под парусом, к бухте. Была большая радость, соединившая сотню людей
в одно тело и
в одну Душу!
В тот же момент со всех баркасов с плеском и криками ринулись
в воду вниз головами десятки крепких, мускулистых тел.
Прошло секунды три-четыре. Пустые
лодки покачивались, кланяясь. Взбудораженная вода
ходила взад и вперед… Потом одна за другой начали показываться над водою мотающиеся фыркающие головы, с волосами, падающими на глаза. Позднее других вынырнул с крестом
в руке молодой Яни Липиади.
В виду сотен
лодок и баркасов, стоявших вдоль набережной, он едва заметно подвигался к берегу, с той внимательной и громоздкой осторожностью, с какой большой и сильный человек
проходит сквозь детскую комнату, заставленную хрупкими игрушками.
Слева и справа от
лодки из черной воды поднялись какие-то здания — баржи, неподвижные, мрачные и тоже черные. На одной из них двигался огонь, кто-то
ходил с фонарем. Море, гладя их бока, звучало просительно и глухо, а они отвечали ему эхом, гулким и холодным, точно спорили, не желая уступить ему
в чем-то.
На берегу, бросив
лодку, Аян выпрямился. Дремлющий, одинокий корабль стройно чернел
в лазури.
Прошла минута — и небо дрогнуло от удара. Большая, взмыленная волна пришла к берегу, лизнула ноги Аяна и медленно, как кровь с побледневших щек, вернулась
в родную глубь.
Поднявшись на палубу, он отыскал немного провизии — сухарей, вяленой свинины и подошел к борту. Шлюпка, качаясь, стукала кормой
в шхуну; Аян спустился, но вдруг, еще не коснувшись ногами дна
лодки, вспомнил что-то, торопливо вылез обратно и
прошел в крюйс-камеру, где лежали бочонки с порохом.
В этой-то
лодке и сидела Катерина Андреевна, когда я
проходил мимо.
Однажды, под вечер, три подруги гуляли
в саду:
Лодка с Розкой
ходили по дорожкам между кустов одичавшей малины, а Паша, забравшись
в кусты и собирая уцелевшие ягоды, громко грызла огурец.
Лодка бесшумно скользнула
в угол коридора, подождав, когда подруги выбежали на двор,
прошла в комнату Фелицаты, сбросила там изорванное белье и на минуту неподвижно замерла, точно готовясь прыгнуть куда-то.