Неточные совпадения
Теперь он
видит лицо
создателя и молится за нас, грешных.
— Контора у меня здесь маленькая и совершенно безвыгодная, — начал он, — но, считая себя виноватым, что не приехал к вам в губернский город представиться, и как супруга ваша справедливо мне приказывала через почтальона, что она и вы очень обижаетесь, что все мы, почтмейстера, точно будто бы знать не хотим своего начальника, но
видит создатель, что это я по робости моей сделал и что я готов с полным моим удовольствием исполнить всегда, что следует…
— Да, из твоего дома, — продолжал между тем старик. — Жил я о сю пору счастливо, никакого лиха не чая, жил, ничего такого и в мыслях у меня не было; наказал, видно, господь за тяжкие грехи мои! И ничего худого не примечал я за ними. Бывало, твой парень Ваня придет ко мне либо Гришка — ничего за ними не
видел. Верил им, словно детям своим. То-то вот наша-то стариковская слабость! Наказал меня
создатель, горько наказал. Обманула меня… моя дочка, Глеб Савиныч!
Везде уловлена была эта плывучая округлость линий, заключенная в природе, которую
видит только один глаз художника-создателя и которая выходит углами у копииста.
Советник. О,
Создатель мой Господи! Приходило ль на мое помышление
видеть такое богомерзкое дело!
— Ради
Создателя, Василий Иваныч, простите вы ей! Это она в безумии. Истерика! Вы не знаете, вы — мужчина. Надо с мое
видеть. Ведь она истеричка, это несомненно… Прежде у нее этого не было. Нажила… Не оставляйте ее там взаперти. Пошлите Степаниду… Я и сама бы… да это еще больше ее расстроит. Наверно, с ней галлюцинации бывают в таких припадках.
— Голубчик! — встретила она его умоляющим тоном. — Ради
Создателя, не бойтесь вы за меня и не гневайтесь на нее. Ничего! Чистые пустяки!
Видите, я сама могла перевязать.
— Да так,
видишь, чай, меня; ведь ни рукой, ни ногой уже пошевельнуть не могу… Дай только Бог силу завещание написать, умру тогда спокойно… Благодарение
Создателю, память у меня не отнял… Нынче даже голова свежее, чем последние дни… Он это, Владыко, послал мне просветление для сирот… Подписать бы бумагу-то, тогда и умереть могу спокойно… Тебе их оставляю, на твое попечение… За них тебя Господь вознаградит и мужу твоему здоровье пошлет… Глебушка их тоже не оставит… Знаю и его — ангельская у него душа.
„Вот
видите, — отвечала, запинаясь, Роза, — у меня проволока… по нашему швейцарскому обычаю, в корсете… а вы, господин, Бог вам судья! так крепко меня обняли… Ах! сжальтесь, ради
Создателя, сжальтесь…”