Неточные совпадения
Призвали на
совет главного городового врача и предложили ему три вопроса: 1) могла ли градоначальникова голова отделиться от градоначальникова туловища без кровоизлияния? 2) возможно ли допустить предположение, что градоначальник снял с плеч и опорожнил сам свою
собственную голову?
— Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать свое мнение: соберите их всех, дайте им знать, что вам все известно, и представьте им ваше
собственное положение точно таким самым образом, как вы его изволили изобразить сейчас передо мной, и спросите у них
совета: что <бы> из них каждый сделал на вашем положении?
Чиновники в свою очередь насмешливо поглядели на меня.
Совет разошелся. Я не мог не сожалеть о слабости почтенного воина, который, наперекор
собственному убеждению, решался следовать мнениям людей несведущих и неопытных.
Англия предоставляет теперь право избрания членов Законодательного
совета самой колонии, которая, таким образом, получит самостоятельность в своих действиях, и дальнейшее ее существование может с этой минуты упрочиваться на началах, истекающих из
собственных ее нужд.
Вот были
собственные слова Грушеньке старого сластолюбца, предчувствовавшего тогда уже близкую смерть свою и впрямь чрез пять месяцев после
совета сего умершего.
Советами же, как орудовать «своим
собственным капиталом», он Грушеньке помогал немало и указывал ей «дела».
Пример: Ровоам после Соломона, окруженный друзьями и совоспитанными с ним и предстоявшими пред лицом его, лукаво представлявшими ему, что облегчение народу есть уничижение
собственного его царева достоинства, и как он по их
совету приумножил бедствия Израиля.
Совет этот отлично гармонировал с его
собственными сибаритскими наклонностями (genre Oeil de Boeuf).
Хотелось бы ему что-то им высказать, на что-то указать, дать какие-то полезные
советы; но когда он начинал говорить, то неясно понимаемые им чувства и мысли не облекались в приличное слово, и ограничивался он обыкновенными пошлыми выражениями, тем не менее исполненными вечных нравоучительных истин, завещанных нам опытною мудростью давно живущего человечества и подтверждаемых
собственным нашим опытом.
— Обвиняют меня в ужасной вещи, в гадкой… Вы знаете, я занимался у Хмурина делами — главным образом в том смысле, что в трудных случаях, когда его
собственной башки не хватало, помогал ему
советами. Раз он мне поручил продать на бирже несколько векселей с его бланковыми надписями, которые потом оказались фальшивыми; спрашивается, мог я знать, что они фальшивые?
Он отговаривался различными предлогами, то раною, то желанием усовершенствовать свои познания, то недостатком в деньгах, и Петр снисходительствовал его просьбам, просил его заботиться о своем здаровии, благодарил за ревность к учению, и крайне бережливый в
собственных своих расходах, не жалел для него своей казны, присовокупляя к червонцам отеческие
советы и предостерегательные наставления.
А между тем внутренняя, своя
собственная жизнь детских натур текла особым руслом, без ведома педагогического
совета, совершенно для него чуждая и непонятная, вырабатывая свой жаргон, свои нравы и обычаи, свою оригинальную этику.
Капля за каплей в него внедрялось убеждение, что эти проклятые сорванцы действительно его вечные, беспощадные враги, что их необходимо выслеживать, ловить, обыскивать, стращать, наказывать как можно чаще и кормить как можно реже. Таким образом,
собственный мир торжествовал над формалистикой педагогического
совета, и какой-нибудь Грузов с его устрашающим давлением на малышей, сам того не зная, становился поперек всей стройной воспитательной системы.
Можно заметить, что поступок Юрия Милославского, уже разочарованного насчет намерений Сигизмунда, но продолжающего действовать вопреки своему сердцу и даже долгу к отечеству и, наконец, в
совете сановников нижегородских от одного вопроса Минина говорящего против себя и опровергающего
собственные слова (ну, если бы его послушались?) — несколько странен.
«Кроме-с того, говорю, князь, я приехал и по
собственному очень важному делу, чтобы попросить у вас
совета и содействия!» — «Рад, говорит, вам всем служить, чем только могу!» — «Дело-с, говорю, мое состоит в том, что с месяц тому назад я женился на madame Басаевой, дочери графа».
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в
собственном доме, предоставя все управлению жены и не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый
совет в Адмиралтействе да свой кабинет, в котором коптел над словарями разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв на воспитание двух родных племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая, считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета своего мужа; что родные его жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и племянники говорили при дяде всегда по-французски…
Онуфрий. Прекрасные лорды и маркграфини, и в особенности вы, баронесса. На семейном
совете мы решили обойтись без посредников, а потому вот вам, баронесса, керосинка, а вот и чайник. Принес на
собственной груди.
Вначале вообще всякая плата, которую мне приходилось получать за мой врачебный
совет, страшно тяготила меня, она принижала меня в моих
собственных глазах и грязным пятном ложилась на мое дело.
По его
совету, она продала дом отца со всей обстановкой. Его купил, за пятнадцать тысяч рублей, барон Павел Карлович Фитингоф, давно приглядывавший в городе, как он выражался, свой
собственный уголок.
Если верить Курбскому, Иоанн, до покорения Казани, действовал невольно, по
совету бояр, а потом начал поступать по внушению
собственного разума и сердца.
Акт, сохранившийся в бумагах покойного Пеликана, кончается на том, что мы могли из него выбрать и сообщить; но на нем есть еще чрезвычайно любопытная пометка, сделанная
собственною рукою Евгения Венцеславовича 8-го декабря 1878 года. Из этой надписи видно, что покойному председателю медицинского
совета описанное загадочное событие пяти смертей оставалось необъяснимым до 1878 года, т. е. в течение ровно двадцати пяти лет.