Неточные совпадения
Решась кокетку ненавидеть,
Кипящий Ленский не хотел
Пред поединком Ольгу видеть,
На солнце,
на часы
смотрел,
Махнул рукою напоследок —
И очутился у соседок.
Он думал Оленьку смутить,
Своим приездом поразить;
Не тут-то было: как и прежде,
На встречу бедного
певцаПрыгнула Оленька с крыльца,
Подобна ветреной надежде,
Резва, беспечна, весела,
Ну точно та же, как была.
Заезжие
певцы и певицы давали концерты,
на них
смотрели свысока.
Певец женских ножек, Пушкин, ножки в стихах воспевал; другие не воспевают, а
смотреть на ножки не могут без судорог.
Илья слушал спор, песню, хохот, но всё это падало куда-то мимо него и не будило в нём мысли. Пред ним во тьме плавало худое, горбоносое лицо помощника частного пристава,
на лице этом блестели злые глаза и двигались рыжие усы. Он
смотрел на это лицо и всё крепче стискивал зубы. Но песня за стеной росла,
певцы воодушевлялись, их голоса звучали смелее и громче, жалобные звуки нашли дорогу в грудь Ильи и коснулись там ледяного кома злобы и обиды.
Отшатнувшись от
певцов, Фома
смотрел на них с чувством, близким испугу, песня кипящей волной вливалась ему в грудь, и бешеная сила тоски, вложенная в нее, до боли сжимала ему сердце.
Пел Коновалов баритоном,
на высоких нотах переходившим в фальцет, как у всех певцов-мастеровых. Подперев щеку рукой, он с чувством выводил заунывные рулады, и лицо его было бледно от волнения, глаза полузакрыты, горло выгнуто вперед.
На него
смотрели восемь пьяных, бессмысленных и красных физиономий, и только порой были слышны бормотанье и икота. Голос Коновалова вибрировал, плакал и стонал, — было до слез жалко видеть этого славного парня поющим свою грустную песню.
Товарищ не возражал. Он только
посмотрел на Прошку таким взглядом, который показал ясно, что теперь предстоит или восстановить пошатнувшуюся репутацию, или потерять всякое доверие. Между тем
певец приблизился к роковому месту.
— Братцы, бурмакинские! Ам-ман… Аманывают наших, — кричал Сенька так отчаянно, точно его резали темною ночью
на большой дороге.
Певцы кинулись к нему. Молодой человек с кудрявой головой, томившийся за столом, вдруг вскочил,
посмотрел вокруг осоловевшими, почти безумными глазами и толкнул стол, отчего бутылки и стаканы со звоном полетели
на пол… Все перемешалось и зашумело…
Украдкой
певец на него
посмотрел,
И жалость его охватила:
Так весел Канут, так доверчив и смел,
Кипит в нём так молодо сила...
Все занятые в главной пьесе ушли. Остались только я и Витя Толин, играющий сегодня в водевиле. Говорим о том, какие у нас были лица, когда появился Громов. Это все вышло так неожиданно, что бедные музыканты и
певцы совсем позабыли про ужин.
Смотрим друг
на друга и беззвучно хохочем. Глядя
на нас, смеется и маленький принц. Появляется Матреша и с испуганным лицом шепчет...
Я замечал, что странствующие
певцы, акробаты, даже фокусники любят называть себя артистами, и потому несколько раз намекал своему собеседнику
на то, что он артист, но он вовсе не признавал за собой этого качества, а весьма просто, как
на средство к жизни,
смотрел на свое дело.
Молчаливая во время пения, улица снова оживилась, несколько человек только, не подходя к нему,
смотрели издалека
на певца и смеялись.
Элегантная публика все так же живописно в свете огней стояла
на балконах и в окнах, блестя богатыми одеждами; некоторые умеренно-приличным голосом разговаривали между собой, очевидно, про
певца, который с вытянутой рукой стоял перед ними, другие внимательно, с любопытством
смотрели вниз
на эту маленькую черную фигурку,
на одном балконе послышался звучный и веселый смех молодой девушки.
И долго, безмолвны,
Певец и Минвана с унылой душой
Смотрели на волны,
Златимые тихо блестящей луной.
«Как быстрые воды
Поток свой лиют —
Так быстрые годы
Веселье младое с любовью несут».
Завтра туда собираются цветочницы,
певцы и фокусники — там будет множество веселых шатров с цветами, питьем и едою, а послезавтра, утром
на ранней заре, там будет все население Александрии, чтобы
смотреть, как эти смешные люди с их верою в распятого бога будут сдвигать с места гору и поведут ее в Нил.