Неточные совпадения
Графиня Лидия Ивановна пошла на половину Сережи и там, обливая
слезами щеки испуганного
мальчика, сказала ему, что отец его святой и что мать его умерла.
Левин вдруг покраснел, но не так, как краснеют взрослые люди, — слегка, сами того не замечая, но так, как краснеют
мальчики, — чувствуя, что они смешны своей застенчивостью и вследствие того стыдясь и краснея еще больше, почти до
слез. И так странно было видеть это умное, мужественное лицо в таком детском состоянии, что Облонский перестал смотреть на него.
Это было очень оглушительно, а когда
мальчики кончили петь, стало очень душно. Настоящий Старик отирал платком вспотевшее лицо свое. Климу показалось, что, кроме пота, по щекам деда текут и
слезы. Раздачи подарков не стали дожидаться — у Клима разболелась голова. Дорогой он спросил дедушку...
Она вынула из-за пазухи маленький позументный поясочек своего
мальчика и, только лишь взглянула на него, так и затряслась от рыданий, закрыв пальцами глаза свои, сквозь которые потекли вдруг брызнувшие ручьем
слезы.
Пока он докучал всем своими
слезами и жалобами, а дом свой обратил в развратный вертеп, трехлетнего
мальчика Митю взял на свое попечение верный слуга этого дома Григорий, и не позаботься он тогда о нем, то, может быть, на ребенке некому было бы переменить рубашонку.
Перед тобою
В
слезах стоит не
мальчик; гордый духом
Смиряется.
Я забыл сказать, что «Вертер» меня занимал почти столько же, как «Свадьба Фигаро»; половины романа я не понимал и пропускал, торопясь скорее до страшной развязки, тут я плакал как сумасшедший. В 1839 году «Вертер» попался мне случайно под руки, это было во Владимире; я рассказал моей жене, как я
мальчиком плакал, и стал ей читать последние письма… и когда дошел до того же места,
слезы полились из глаз, и я должен был остановиться.
Ей вспомнилось выражение боли, вызванное ее игрой на лице
мальчика, и жгучие
слезы лились у нее из глаз, и по временам она с трудом сдерживала подступавшие к горлу и готовые вырваться рыдания.
Когда же
мальчик по своему обыкновению ощупывал его лицо, то осязал своими чуткими пальцами глубокие морщины, большие обвисшие вниз усы, впалые щеки и на щеках старческие
слезы.
— Нет, — сказал
мальчик в раздумье. — Я забыл все… А все-таки я видел, право же, видел… — добавил он после минутного молчания, и его лицо сразу омрачилось. На незрячих глазах блеснула
слеза…
Он повиновался. Теперь он сидел, как прежде, лицом к стороне заката, и когда девочка опять взглянула на это лицо, освещенное красноватыми лучами, оно опять показалось ей странным. В глазах
мальчика еще стояли
слезы, но глаза эти были по-прежнему неподвижны; черты лица то и дело передергивались от нервных спазмов, но вместе с тем в них виднелось недетское, глубокое и тяжелое горе.
Мы разошлись: он — на знойный остров, где хотя раз, в минуту ужасной скорби, вспомнил, может быть, о
слезах бедного
мальчика, обнимавшего и простившего его в Москве; я же был отправлен в кадетский корпус, где нашел одну муштровку, грубость товарищей и…
— Да уведите хоть вы его как-нибудь! Нельзя ли? Пожалуйста! — И у бедного
мальчика даже
слезы негодования горели на глазах. — О, проклятый Ганька! — прибавил он про себя.
Я останавливался и смеялся от счастья, глядя на их маленькие, мелькающие и вечно бегущие ножки, на
мальчиков и девочек, бегущих вместе, на смех и
слезы (потому что многие уже успевали подраться, расплакаться, опять помириться и поиграть, покамест из школы до дому добегали), и я забывал тогда всю мою тоску.
Мальчик как-то захирел и вставал со
слезами и руганью.
—
Дедушку пристальным взглядом
Саша рассматривал, — вдруг
Слезы у
мальчика градом
Хлынули, к дедушке внук
Кинулся: «Дедушка! где ты
Жил-пропадал столько лет?
«Он славный был
мальчик», — скажет папа со
слезами на глазах.
А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, плачут; каждая узнает своего
мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их, утирают им
слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…
У его логовища стоял сторож — его друг, который торговал булками, и публика их покупала и собственноручно совала в хобот. Помню курьез. В числе публики, кормившей булками Мамлика, был
мальчик лет восьми, который, сняв свою соломенную шляпенку, начал совать ее слону в хобот. Мамлик взял шляпу, и она в один миг исчезла у него во рту. Публика захохотала,
мальчик в
слезы.
Хаджи-Мурат
слез с лошади и, слегка прихрамывая, вошел под навес. Навстречу ему из двери быстро вышел лет пятнадцати
мальчик и удивленно уставился черными, как спелая смородина, блестящими глазами на приехавших.
А Передонову нравилось, когда
мальчики плакали, — особенно, если это он так сделал, что они плачут и винятся. Владино смущение и сдержанные
слезы на его глазах, и робкая, виноватая его улыбка — все это радовало Передонова. Он решил ехать с Мартою и Владею.
— Вот, — сказала Надежда, показывая на брата, — едва
слезы уняла, бедный
мальчик! Я ему вместо матери, и вдруг он думает, что я его оставлю.
Хлопая его ладонями по щекам и ушам,
мальчик шмыгал носом, сдерживая
слёзы, а капли их висели на подбородке у него.
Гаврила вошел не один; с ним был дворовый парень,
мальчик лет шестнадцати, прехорошенький собой, взятый во двор за красоту, как узнал я после. Звали его Фалалеем. Он был одет в какой-то особенный костюм, в красной шелковой рубашке, обшитой по вороту позументом, с золотым галунным поясом, в черных плисовых шароварах и в козловых сапожках, с красными отворотами. Этот костюм был затеей самой генеральши.
Мальчик прегорько рыдал, и
слезы одна за другой катились из больших голубых глаз его.
Опять на холоду, опять без квартиры, опять иду к моим пьяницам-портным… До
слез жаль теплого, светлого угла, славных сослуживцев-сторожей, милых
мальчиков… То-то обо мне разговору будет! [С лишком через двадцать лет я узнал о том, что говорили тогда обо мне после моего исчезновения в прогимназии.]
Гурмыжская. Шутите, шутите. А вы думаете, мне без борьбы досталось это уважение? Но мы удаляемся от нашего разговора. Когда мы встретились в Петербурге, моя подруга уж давно овдовела и, разумеется, глубоко раскаивалась, что не послушалась моих советов. Она со
слезами представила мне своего единственного сына.
Мальчик, как вы видите, на возрасте.
— Да я его не трогал, — сказал
мальчик, утирая рукавом
слезы, которые текли по его полным, румяным щекам.
Дядя Аким взял руку
мальчика, положил ее к себе на грудь и, закрыв глаза, помолчал немного.
Слезы между тем ручьями текли по бледным, изрытым щекам его.
Кроме только что описанных двух и кучера Дениски, неутомимо стегавшего по паре шустрых гнедых лошадок, в бричке находился еще один пассажир —
мальчик лет девяти, с темным от загара и мокрым от
слез лицом.
Дедушка Еремей купил Илье сапоги, большое, тяжёлое пальто, шапку, и
мальчика отдали в школу. Он пошёл туда с любопытством и страхом, а воротился обиженный, унылый, со
слезами на глазах:
мальчики узнали в нём спутника дедушки Еремея и хором начали дразнить...
А
мальчик, захлёбываясь
слезами, говорил...
Совиное лицо приказчика изумлённо вытянулось, дрогнуло, и вдруг, размахнувшись правой рукой, он ударил Илью по голове.
Мальчик упал со стоном и, заливаясь
слезами, пополз по полу в угол лавки. Как сквозь сон, он слышал звериный рёв хозяина...
Потом
мальчику дали тяжёлый топор, велели ему
слезть в подвал и разбивать там лёд так, чтоб он улёгся ровно. Осколки льда прыгали ему в лицо, попадали за ворот, в подвале было холодно и темно, топор при неосторожном размахе задевал за потолок. Через несколько минут Илья, весь мокрый, вылез из подвала и заявил хозяину...
Фома видел, как отец взмахнул рукой, — раздался какой-то лязг, и матрос тяжело упал на дрова. Он тотчас же поднялся и вновь стал молча работать… На белую кору березовых дров капала кровь из его разбитого лица, он вытирал ее рукавом рубахи, смотрел на рукав и, вздыхая, молчал. А когда он шел с носилками мимо Фомы, на лице его, у переносья, дрожали две большие мутные
слезы, и
мальчик видел их…
Тогда
мальчику кажется, что это он сам едет в ночи на белом коне, к нему обращены стоны и моления. Сердце его сжимается,
слезы выступают на глазах, он крепко их закрыл и боится открыть, беспокойно возясь в постели…
В первой детской
мальчики спали. Во второй детской няня зашевелилась, хотела проснуться, и я представил себе то, чтò она подумает, узнав всё, и такая жалость к себе охватила меня при этой мысли, что я не мог удержаться от
слез, и, чтобы не разбудить детей, выбежал на цыпочках в коридор и к себе в кабинет, повалился на свой диван и зарыдал.
— Постой-ка! — продолжал
мальчик,
слезая с полатей, — я погляжу в окно… Ну как же, бабушка? на улице светлехонько… Вон и старостин колодезь видно.
— Его тоскою тоскуешь,
мальчик! Я уже не говорю про теперешнее, ему еще будет суд! — а сколько позади-то печали, да
слез, да муки, того-этого, мученической. Тоска, говоришь? Да увидь я в России воистину веселого человека, я ему в морду, того-этого, харкну. Ну и нечего харкать: нет в России веселого человека, не родился еще, время не довлеет веселости.
Мальчик начал читать «Ниву». Он читал с большим воодушевлением. На половине стихотворения у Миши начал дрожать голос, и он с глазами, полными чистых юношеских
слез, дочел...
Но когда акробат неожиданно поставил
мальчика на колена, повернул его к себе спиною и начал выгибать ему назад плечи, снова надавливая пальцами между лопатками, когда голая худенькая грудь ребенка вдруг выпучилась ребром вперед, голова его опрокинулась назад и весь он как бы замер от боли и ужаса, — Варвара не могла уже выдержать; она бросилась отнимать его. Прежде, однако ж, чем успела она это сделать, Беккер передал ей Петю, который тотчас же очнулся и только продолжал дрожать, захлебываясь от
слез.
Глазки, смотревшие вообще сонливо, проявляли также оживление и беспокойство по утрам и вечером, когда мисс Бликс брала Пафа за руку, уводила его в уборную, раздевала его донага и, поставив на клеенку, принималась энергически его мыть огромной губкой, обильно напитанной водою; когда мисс Бликс при окончании такой операции, возлагала губку на голову
мальчика и, крепко нажав губку, пускала струи воды по телу, превращавшемуся тотчас же из белого в розовое, — глазки Пафа не только суживались, но пропускали потоки
слез и вместе с тем раздавался из груди его тоненький-тоненький писк, не имевший ничего раздраженного, но походивший скорее на писк кукол, которых заставляют кричать, нажимая им живот.
Прачке было жаль Пети; Карл Богданович очень уж что-то сильно нажимал и тискал; но, с другой стороны, она боялась вступиться, так как сама привела
мальчика и акробат обещал взять его на воспитанье в случае, когда он окажется пригодным. Стоя перед
мальчиком, она торопливо утирала ему
слезы, уговаривая не бояться, убеждая, что Карл Богданович ничего худого не сделает, — только посмотрит!..
В глазах
мальчика блеснули
слезы, взглянув украдкой на Беккера, он поспешил раскрыть их, употребляя все свои силы, чтобы тот ничего не приметил.
— Тетенька! да что ж это? С кем же это вы там шепчетесь? — вскрикнул, с
слезами в голосе,
мальчик. — Идите сюда, тетенька: я боюсь, — еще слезливее позвал он через секунду, и ему послышалось, что Катерина Львовна сказала в гостиной «ну», которое
мальчик отнес к себе.
В его разгоряченном, взволнованном и подавленном уме лицо матери представлялось таким бледным и болезненным, гимназия — таким неуютным и суровым местом, а он сам — таким несчастным, заброшенным
мальчиком, что Буланин, прижавшись крепко ртом к подушке, заплакал жгучими, отчаянными
слезами, от которых вздрагивала его узкая железная кровать, а в горле стоял какой-то сухой колючий клубок…
Мальчик вдруг всхлипнул и ткнулся головою в бок мне, говоря сквозь
слезы...
Я приготовлю деревенского
мальчика быть любезным человеком в свете, и мое удовольствие обратится для него в благодеяние!..» Так могла думать графиня, стараясь ласками привязать к себе Леона, который едва верил своему счастию и с такою чувствительностию принимал их, что Эмилия в другое свидание сказала ему сквозь
слезы: «Леон!
Мальчик долго глядел, и на глазах его были
слезы, потому что он не знал, откуда пришел этот Павел и куда он ушел, он знал только, что ему было плохо и будет еще хуже…
Живем наново и опять так же невозмутимо хорошо, как жили. Мой немчик растет, и я его, разумеется, люблю. Мое ведь дитя! Мое рожденье! Лина — превосходная мать, а баронесса Венигрета — превосходная бабушка. Фридька молодец и красавец. Барон Андрей Васильевич носит ему конфекты и со
слезами слушает, когда Лина ему рассказывает, как я люблю дитя. Оботрет шелковым платочком свои слезливые голубые глазки, приложит ко лбу
мальчика свой белый палец и шепчет...
Заря занимается. Народ выходит из собора. Все утирают
слезы Слышны голоса: «Подайте слепому, убогому! Сотворите святую милостыню».
Мальчики уводят слепых на паперть. Народ становится стенами, образуя улицы для выходящих из собора. Выходят Воевода, Биркин и Семенов.