Неточные совпадения
Слова эти и решимость на минуту успокоили Леницына. Он был очень взволнован и уже начинал было подозревать, не было ли со стороны Чичикова какой-нибудь фабрикации относительно завещания. Теперь укорил себя в подозрении. Готовность присягнуть была явным доказательством, что Чичиков <невинен>. Не знаем мы, точно ли достало бы духу у Павла Ивановича присягнуть на
святом, но сказать это достало духа.
— Господи Иисусе Христе! Мати пресвятая богородица! Отцу и сыну и
святому духу… — вдыхая в себя воздух, твердил он с различными интонациями и сокращениями, свойственными только тем, которые часто повторяют эти
слова.
Ибо далеко разносится могучее
слово, будучи подобно гудящей колокольной меди, в которую много повергнул мастер дорогого чистого серебра, чтобы далече по городам, лачугам, палатам и весям разносился красный звон, сзывая равно всех на
святую молитву.
Народ в городе голодный; стало быть, все съест духом, да и коням тоже сена… уж я не знаю, разве с неба кинет им на вилы какой-нибудь их
святой… только про это еще Бог знает; а ксендзы-то их горазды на одни
слова.
—
Святая истина! — вскричал Безбедов, подняв руки на уровень лица, точно защищаясь, готовясь оттолкнуть от себя что-то. — Я — человек без средств, бедный человек, ничем не могу помочь, никому и ничему! — Эти
слова он прокричал, явно балаганя, клоунски сделав жалкую гримасу скупого торгаша.
— «Слав-ва
святому труду», — уже второй раз высоко взбрасывал он три
слова.
—
Святое слово! Именно — нужны деньги.
«Да, найти в жизни смысл не легко… Пути к смыслу страшно засорены
словами, сугробами
слов. Искусство, наука, политика — Тримутри, Санкта Тринита —
Святая Троица. Человек живет всегда для чего-то и не умеет жить для себя, никто не учил его этой мудрости». Он вспомнил, что на тему о человеке для себя интересно говорил Кумов: «Его я еще не встретил».
— Пойдем, душенька, — торопливо говорила она, не отводя от иконы глаз и спеша договорить
святые слова.
— Ты сама чувствуешь, бабушка, — сказала она, — что ты сделала теперь для меня: всей моей жизни недостанет, чтоб заплатить тебе. Нейди далее; здесь конец твоей казни! Если ты непременно хочешь, я шепну
слово брату о твоем прошлом — и пусть оно закроется навсегда! Я видела твою муку, зачем ты хочешь еще истязать себя исповедью? Суд совершился — я не приму ее. Не мне слушать и судить тебя — дай мне только обожать твои
святые седины и благословлять всю жизнь! Я не стану слушать: это мое последнее
слово!
— Ну, уж
святая: то нехорошо, другое нехорошо. Только и света, что внучки! А кто их знает, какие они будут? Марфенька только с канарейками да с цветами возится, а другая сидит, как домовой, в углу, и
слова от нее не добьешься. Что будет из нее — посмотрим!
Райский также привязался к ним обеим, стал их другом. Вера и бабушка высоко поднялись в его глазах, как
святые, и он жадно ловил каждое
слово, взгляд, не зная, перед кем умиляться, плакать.
Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие
слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе,
святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
Слышал я потом
слова насмешников и хулителей,
слова гордые: как это мог Господь отдать любимого из
святых своих на потеху диаволу, отнять от него детей, поразить его самого болезнью и язвами так, что черепком счищал с себя гной своих ран, и для чего: чтобы только похвалиться пред сатаной: «Вот что, дескать, может вытерпеть
святой мой ради меня!» Но в том и великое, что тут тайна, — что мимоидущий лик земной и вечная истина соприкоснулись тут вместе.
И он опять кивнул на пачки. Он двинулся было встать кликнуть в дверь Марью Кондратьевну, чтобы та сделала и принесла лимонаду, но, отыскивая чем бы накрыть деньги, чтобы та не увидела их, вынул было сперва платок, но так как тот опять оказался совсем засморканным, то взял со стола ту единственную лежавшую на нем толстую желтую книгу, которую заметил, войдя, Иван, и придавил ею деньги. Название книги было: «
Святого отца нашего Исаака Сирина
слова». Иван Федорович успел машинально прочесть заглавие.
В
святом Евангелии
слова «не от мира сего» не в том смысле употреблены.
Не ради моего клиента привожу теперь эти
святые слова, я для всех отцов вспоминаю их.
Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему с необыкновенным уважением, хотя, может быть, ни с кем во всю жизнь свою не сказал менее
слов, как с ним, несмотря на то, что когда-то многие годы провел в странствованиях с ним вдвоем по всей
святой Руси.
Писал три письма, двое из бравших письма не отыскали старика, третий нашел, и сколько мучил его, пока удалась действительно превосходная фотография, и как Дмитрий был счастлив, когда получил ее, и письмо от «
святого старика», как он зовет его, письмо, в котором Овэн хвалит меня, со
слов его.
— Бабочка молодая, — говорили кругом, — а муж какой-то шалый да ротозей. Смотрит по верхам, а что под носом делается, не видит. Чем бы первое время после свадьбы посидеть дома да в кругу близких повеселить молодую жену, а он в Москву ее повез, со студентами стал сводить. Городят студенты промеж себя чепуху, а она сидит, глазами хлопает. Домой воротился, и дома опять чепуху понес. «
Святая» да «чистая» — только и
слов, а ей на эти
слова плюнуть да растереть. Ну, натурально, молодка взбеленилась.
— Вот как святые-то приказания царские исполняли! — говорила она, — на костры шли, супротивного
слова не молвили, только имя Господне славили! А мы что? Легонько нашу сестру господин пошпыняет, а мы уж кричим: немилостивый у нас господин, кровь рабскую пьет!
Она выговорила эти
слова так уверенно, словно только одни они и назрели в глубинах ее «
святой простоты».
— Катерина! постой на одно
слово: ты можешь спасти мою душу. Ты не знаешь еще, как добр и милосерд бог. Слышала ли ты про апостола Павла, какой был он грешный человек, но после покаялся и стал
святым.
Хомякову принадлежат
слова о Западной Европе — «страна
святых чудес».
Чистота его доказана
святыми, ветхо — и новозаветными
словами.
Агафья говорила с Лизой важно и смиренно, точно она сама чувствовала, что не ей бы произносить такие высокие и
святые слова.
Ведь жена — это особенное существо, меньше всего похожее на всех других женщин, особенно на тех, с которыми Карачунский привык иметь дело, а мать — это такое
святое и чистое
слово, для которого нет сравнения.
Нюрочка слушала, затаив дыхание, чтобы не проронить ни одного
святого слова, и не чувствовала, как у ней по лицу катились слезы; ей делалось и страшно и хорошо от этих разговоров, но дома она по какому-то инстинкту ничего не говорила отцу.
— И не обернуть бы, кабы не померла матушка Палагея. Тошнехонько стало ему в орде, родителю-то, — ну, бабы и зачали его сомущать да разговаривать. Агафью-то он любит, а Агафья ему: «Батюшко, вот скоро женить Пашку надо будет, а какие здесь в орде невесты?.. Народ какой-то морный, обличьем в татар, а то ли дело наши девки на Ключевском?» Побил, слышь, ее за эти
слова раза два, а потом, после
святой, вдруг и склался.
Тамара вслушивалась в давно знакомые, но давно уже слышанные
слова и горько улыбалась. Вспомнились ей страстные, безумные
слова Женьки, полные такого безысходного отчаяния и неверия… Простит ей или не простит всемилостивый, всеблагий господь се грязную, угарную, озлобленную, поганую жизнь? Всезнающий, неужели отринешь ты ее — жалкую бунтовщицу, невольную развратницу, ребенка, произносившего хулы на светлое,
святое имя твое? Ты — доброта, ты — утешение наше!
— Раиса Павловна, пожалуйста, оставьте это
святое слово в покое… Как-то вам нейдет говорить: мать!
Иной ученый всю жизнь некоторым образом, черт бы его побрал, посвятит на объяснение какого-то ерундовского допотопного
слова, и уж такая ему за это честь, что заживо в
святые превозносят.
Дворник Василий получил еще 10 рублей и с улыбкой спокойно утверждал, что видом не видал Ивана Миронова. И когда его привели к присяге, хотя и робел внутренно, наружно спокойно повторил зa вызванным старичком священником
слова присяги, на кресте и
святом Евангелии клянясь в том, что будет говорить всю правду.
— Обзнакомился я, например, в Киеве, у мощей
святой Варвары-великомученицы, с некою подобною праведницей, и много мне от нее приятных
слов довелось услышать.
— Мое, говорит, братцы,
слово будет такое, что никакого дела, будь оно самой
святой пасхи
святее, не следует делать даром: хоть гривенник, а слупи, руки не порти.
И стал я над этими апостольскими
словами долго думать и все вначале никак этого не мог понять: к чему было
святому от апостола в таких
словах откровение?
Ему как-то нравилось играть роль страдальца. Он был тих, важен, туманен, как человек, выдержавший, по его
словам, удар судьбы, — говорил о высоких страданиях, о
святых, возвышенных чувствах, смятых и втоптанных в грязь — «и кем? — прибавлял он, — девчонкой, кокеткой и презренным развратником, мишурным львом. Неужели судьба послала меня в мир для того, чтоб все, что было во мне высокого, принести в жертву ничтожеству?»
Святые, чистые, великие
слова.
— Да нет… скажите… неужели в самом деле вы никогда не любили настоящей любовью? Знаете, такой любовью, которая… ну, которая…
словом…
святой, чистой, вечной любовью… неземной… Неужели не любили?
— Нет, это было нечто высшее чудачества и, уверяю вас, нечто даже
святое! Человек гордый и рано оскорбленный, дошедший до той «насмешливости», о которой вы так метко упомянули, — одним
словом, принц Гарри, как великолепно сравнил тогда Степан Трофимович и что было бы совершенно верно, если б он не походил еще более на Гамлета, по крайней мере по моему взгляду.
— Это, положим, не совсем так, но скажите, неужели Nicolas, чтобы погасить эту мечту в этом несчастном организме (для чего Варвара Петровна тут употребила
слово «организм», я не мог понять), неужели он должен был сам над нею смеяться и с нею обращаться, как другие чиновники? Неужели вы отвергаете то высокое сострадание, ту благородную дрожь всего организма, с которою Nicolas вдруг строго отвечает Кириллову: «Я не смеюсь над нею». Высокий,
святой ответ!
— Конечно, через него!.. А то через кого же? — воскликнул Аггей Никитич. — Словом-с, он мой духовный и вещественный благодетель. Я даже не сумею вам передать, что со мной произошло перед знакомством моим с Егором Егорычем… Я еще прежде того имел счастье встретить семейство Сусанны Николаевны, а потом уж увидел у них Егора Егорыча, и мне показалось, что я прежде ходил и влачился по земле между людьми обыкновенными, но тут вдруг очутился на небе между
святыми.
— Вот еще только монисто надень! Как наденешь монисто, будешь, право
слово, ни дать ни взять,
святая икона в окладе!
— Максимушка! — сказал он, принимая заискивающий вид, насколько позволяло зверское лицо его, — не в пору ты уезжать затеял! Твое
слово понравилось сегодня царю. Хоть и напугал ты меня порядком, да заступились, видно,
святые угодники за нас, умягчили сердце батюшки-государя. Вместо чтоб казнить, он похвалил тебя, и жалованья тебе прибавил, и собольею шубой пожаловал! Посмотри, коли ты теперь в гору не пойдешь! А покамест чем тебе здесь не житье?
При этом, для очистки совести, она припоминала, что один студент, с которым она познакомилась в Москве, на каждом шагу восклицал:
святое искусство! — и тем охотнее сделала эти
слова девизом своей жизни, что они приличным образом развязывали ей руки и придавали хоть какой-нибудь наружный декорум ее вступлению на стезю, к которой она инстинктивно рвалась всем своим существом.
— Никогда! — горячо вскрикнула Аннинька, которая еще не забыла
слов:
святое искусство!
— Ах, да! — отвечал он, — да, Иса
святой пророк, […Иса
святой пророк… — Иисус Христос в Коране назван Мессия Иса.] Иса божий
слова говорил. Как хорошо!
Другой, крещенный
святым духом честных и мудрых книг, наблюдая победную силу буднично страшного, чувствовал, как легко эта сила может оторвать ему голову, раздавить сердце грязной ступней, и напряженно оборонялся, сцепив зубы, сжав кулаки, всегда готовый на всякий спор и бой. Этот любил и жалел деятельно и, как надлежало храброму герою французских романов, по третьему
слову, выхватывая шпагу из ножен, становился в боевую позицию.
— Да нечего позволять! Русским
словом ясно напечатано: и
святой Устинии.
Приехали на Святки семинаристы, и сын отца Захарии, дающий приватные уроки в добрых домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь в уголке Покровской церкви, снял венец с чудотворной иконы Иоанна Воина и, будучи взят с тем венцом в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского воина, молил сего
святого воинственника пособить ему в его бедности, а
святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми
словами снял будто бы своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „Возьми“.