Неточные совпадения
Кити ходила с матерью и с московским полковником, весело щеголявшим в своём европейском, купленном готовым во Франкфурте сюртучке. Они ходили по одной стороне галлереи, стараясь избегать Левина, ходившего по другой стороне. Варенька в своем темном платье, в черной, с отогнутыми вниз
полями шляпе ходила со
слепою Француженкой во всю длину галлереи, и каждый раз, как она встречалась с Кити, они перекидывались дружелюбным взглядом.
В столовую птицей влетела Любаша Сомова; за нею по
полу тащился плед; почти падая, она, как
слепая, наткнулась на стол и, задыхаясь, пристукивая кулаком, невероятно быстро заговорила...
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в
поле приказчик отца Спивак; привез его в усадьбу, и мальчик рассказал, что он был поводырем
слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем
слепой, обращался с ним жестоко, мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
Ночью он прочитал «
Слепых» Метерлинка. Монотонный язык этой драмы без действия загипнотизировал его, наполнил смутной печалью, но смысл пьесы Клим не уловил. С досадой бросив книгу на
пол, он попытался заснуть и не мог. Мысли возвращались к Нехаевой, но думалось о ней мягче. Вспомнив ее слова о праве людей быть жестокими в любви, он спросил себя...
Бояре, боярыни, гусляры
слепые, скоморохи, отроки, бирючи, берендеи всякого звания, обоего
пола.
Царь Берендей сидит на золотом стуле, расписывает красками один из столбов, у ног царя сидят на
полу два скомороха; несколько поодаль —
слепые гусляры с гуслями, на переходах и у дверей стоят царские отроки.
Вдруг мать тяжело взметнулась с
пола, тотчас снова осела, опрокинулась на спину, разметав волосы по
полу; ее
слепое, белое лицо посинело, и, оскалив зубы, как отец, она сказала страшным голосом...
Теплою июльскою ночью бричка, запряженная парою лошадей, остановилась на ночлег в
поле, у опушки леса. Утром, на самой заре, двое
слепых прошли шляхом. Один вертел рукоятку примитивного инструмента: деревянный валик кружился в отверстии пустого ящика и терся о туго натянутые струны, издававшие однотонное и печальное жужжание. Несколько гнусавый, но приятный старческий голос пел утреннюю молитву.
Деревенские мальчики, которых приглашали в усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в саду или в
поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что
слепой как-то оставался в стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.
Но при этом казалось, что
слепой придавал еще какие-то особенные свойства каждому звуку: когда из-под его руки вылетала веселая и яркая нота высокого регистра, он подымал оживленное лицо, будто провожая кверху эту звонкую летучую ноту. Наоборот, при густом, чуть слышном и глухом дрожании баса он наклонял ухо; ему казалось, что этот тяжелый тон должен непременно низко раскатиться над землею, рассыпаясь по
полу и теряясь в дальних углах.
Последние ряды городских зданий кончились здесь, и широкая трактовая дорога входила в город среди заборов и пустырей. У самого выхода в
поле благочестивые руки воздвигли когда-то каменный столб с иконой и фонарем, который, впрочем, скрипел только вверху от ветра, но никогда не зажигался. У самого подножия этого столба расположились кучкой
слепые нищие, оттертые своими зрячими конкурентами с более выгодных мест. Они сидели с деревянными чашками в руках, и по временам кто-нибудь затягивал жалобную песню...
Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна
слепому. Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он выезжал с Иохимом по первопутку в
поле, то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми лес из-за речки обменивался с дорогой и
полем.
Они тычутся из стороны в сторону в поисках выхода, хватаются за все сильными, но
слепыми руками, трясут, передвигают с места на место, роняют на
пол и давят упавшее ногами.
Царь усмехнулся испугу
слепых и поехал опять в
поле продолжать охоту, а
слепые с вожатым побрели по направлению Слободы.
Теперь они сразу стали точно
слепые. Не пришли сюда пешком, как бывало на богомолье, и не приехали, а прилетели по воздуху. И двор мистера Борка не похож был На двор. Это был просто большой дом, довольно темный и неприятный. Борк открыл своим ключом дверь, и они взошли наверх по лестнице. Здесь был небольшой коридорчик, на который выходило несколько дверей. Войдя в одну из них, по указанию Борка, наши лозищане остановились у порога, положили узлы на
пол, сняли шапки и огляделись.
— А! Что делать! Если бы можно, надел бы я котомку на плечи, взял бы в руки палку, и пошли бы мы с тобой назад, в свою сторону, хотя бы Христовым именем… Лучше бы я стал стучаться в окна на своей стороне, лучше стал бы водить
слепых, лучше издох бы где-нибудь на своей дороге… На дороге или в
поле… на своей стороне… Но теперь этого нельзя, потому что…
Толпа садится на коней;
При свете гаснущих огней
Мелькают сумрачные лица.
Так опоздавшая станица
Пустынных белых журавлей
Вдруг поднимается с
полей…
Смех, клики, ропот, стук и ржанье!
Всё дышит буйством и войной!
Во всем приличия незнанье,
Отвага дерзости
слепой.
В небе тучи гонятся за
слепой луной,
Полем тихо крадется чья-то тень за мной…
Лев Степанович, запивши кислыми щами или ромашкой сон, отправлялся побродить по
полям и работам и часов в шесть являлся в чайную комнату, где у стены уже сидел на больших креслах
слепой майор и вязал чулок — единственное умственное занятие, которое осталось у него.
У Григория был туман в глазах. Не видя, кто стоит в двери, выругался скверными словами, оттолкнул человека в сторону и убежал в
поле. А Матрёна, постояв среди комнаты с минуту, шатаясь, точно
слепая, протянув руки вперёд, подошла к койке и со стоном свалилась на неё.
Слепой и глухой пошли в чужое
поле за горохом. Глухой сказал
слепому: «Ты слушай и мне сказывай; а я буду смотреть — тебе скажу».
Бедные, несчастные, бессмысленные народы, упорные в своем зле,
слепые к своему добру, вы позволяете отбирать от вас лучшую часть вашего дохода, грабить ваши
поля, ваши дома; вы живете так, как будто всё это принадлежит не вам, позволяя отнимать у вас вашу совесть, соглашаясь быть убийцами.
Смотрим в горящие бездны,
Что-то хотим разгадать,
Но усилья ума бесполезны, —
Нам ничего не узнать.
Съевший в науках собаку
Нам говорит свысока,
Что философии всякой
Ценнее
слепая кишка,
Что благоденствие наше
И ума плодотворный
полет —
Только одна простокваша
Нам несомненно дает…
Разве же можно поверить
В эту
слепую кишку?
Разве же можно измерить
Кишкою всю нашу тоску?
В этих кафе распевали обыкновенно
слепые певцы сегедильи, аккомпанируя себе на гитарах и мандолинах. Женский
пол, сидевший в таких кафе, принадлежал к миру проституции и «котировался» за чудовищную плату в один реал, то есть в 25 сантимов. Что это были бы за отвратительные пьяные мегеры у нас, а эти несчастные «muchachas» поражали тем, как они прилично вели себя и какого были приятного вида. И их кавалеры сидели, вместо водки, за каким-нибудь прохладительным или много — стаканом легкого белого вина.
На стене портреты в рамках, среди них много дагерротипов:
слепое серебряное
поле, и только если смотреть сбоку, то видны дамы в буклях и кринолинах, мужчины во фраках, с маленькими бачками.
Бедный Гуго был жестоко и немилосердно обманут, его терзала обида, потеря, нестерпимая досада и отчаянное положение среди
поля, — и он все это нес, терпеливо нес, идучи целые сорок верст пешком с
слепою лошадью, за которою тянулись его пустые санки.
Нет, это не была несчастная случайность. Если заставить
слепых людей бежать по
полю, изрытому ямами, то не будет несчастною случайностью, что люди то и дело станут попадать в ямы. Русский же солдат находился именно в подобном положении, и катастрофы были неизбежны.
При конце узкого прохода сидели на
полу рядом
слепая, между двумя карлицами, и две богадельницы.
Он кивнул головою и улыбнулся ласково. И то, что он улыбнулся ей ласково и, значит, ничего не забыл; и то, что он, такой гордый и хороший, был раздет и всеми презираем, и его грязные ноги — вдруг наполнили ее чувством нестерпимой любви и бешеного,
слепого гнева. Взвизгнув, она бросилась на колени, на мокрый
пол, и схватила руками холодные волосатые ноги.