Неточные совпадения
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел, думая только: «Вот как схватит, да без суда, без всего, прямо в Сибирь!» Сердце его забилось с такой
силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам
гнев.
В Европе восстает народ на богатых уже
силой, и народные вожаки повсеместно ведут его к крови и учат, что прав
гнев его.
— Затем? А затем убил… хватил его в темя и раскроил ему череп… Ведь так, по-вашему, так! — засверкал он вдруг глазами. Весь потухший было
гнев его вдруг поднялся в его душе с необычайною
силой.
— Соберитесь с всеми
силами души, умоляйте отца, бросьтесь к его ногам: представьте ему весь ужас будущего, вашу молодость, увядающую близ хилого и развратного старика, решитесь на жестокое объяснение: скажите, что если он останется неумолим, то… то вы найдете ужасную защиту… скажите, что богатство не доставит вам и одной минуты счастия; роскошь утешает одну бедность, и то с непривычки на одно мгновение; не отставайте от него, не пугайтесь ни его
гнева, ни угроз, пока останется хоть тень надежды, ради бога, не отставайте.
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего
гнева. Подошедши на три шага к нему, замахнулся он со всей
силы, чтобы дать треуха, от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел, увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление. В стороне послышался шорох; Ганна поспешно влетела в хату, захлопнув за собою дверь.
Пусть все узнают: застенки по-старому,
И палачи введены,
Отданы
гневу их дикому, ярому
Лучшие
силы страны.
Еще в Житомире, когда я был во втором классе, был у нас учитель рисования, старый поляк Собкевич. Говорил он всегда по — польски или по — украински, фанатически любил свой предмет и считал его первой основой образования. Однажды, рассердившись за что-то на весь класс, он схватил с кафедры свой портфель, поднял его высоко над головой и изо всей
силы швырнул на пол. С сверкающими глазами, с гривой седых волос над головой, весь охваченный
гневом, он был похож на Моисея, разбивающего скрижали.
И
гнев мою душу больную палил,
И я волновалась нестройно,
Рвалась, проклинала… но не было
силНи времени думать спокойно.
— Справедливое слово, Михайло Поликарпыч, — дворовые — дармоеды! — продолжал он и там бунчать, выправляя свой нос и рот из-под подушки с явною целью, чтобы ему ловчее было храпеть, что и принялся он делать сейчас же и с замечательной
силой. Ванька между тем, потихоньку и, видимо, опасаясь разбудить Макара Григорьева, прибрал все платье барина в чемодан, аккуратно постлал ему постель на диване и сам сел дожидаться его; когда же Павел возвратился, Ванька не утерпел и излил на него отчасти
гнев свой.
Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч, спал, как следует спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали. Люди ходили на цыпочках и говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере
гнева и
сил своих, и толчком.
Чем кончу длинный мой рассказ?
Ты угадаешь, друг мой милый!
Неправый старца
гнев погас;
Фарлаф пред ним и пред Людмилой
У ног Руслана объявил
Свой стыд и мрачное злодейство;
Счастливый князь ему простил;
Лишенный
силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.
Это был голос Туберозова. Протопоп Савелий стоял строгий и дрожащий от
гнева и одышки. Ахилла его послушал; он сверкнул покрасневшими от ярости глазами на акцизника и бросил в сторону камень с такою
силой, что он ушел на целый вершок в землю.
И эта жалость к Марте заставляла ее чувствовать себя доброй и гордиться этим, — и в то же время боль от погибшей надежды выйти за Мурина жгла ее сердце желанием дать Марте почувствовать всю
силу своего
гнева и своей доброты и всю вину Марты.
Косяков, потерпев поражение от
Силы Андроныча, считал себя теперь вправе выместить
гнев на жене и на Татьяне Власьевне.
Такие опальные, видя себя на все время опалы лишенными самой правдивейшей и мощной защиты, тяжело чувствовали
силу справедливого
гнева Варвары Никаноровны и страшились вперед навлекать его на себя.
Чем дольше девочка училась там, чем дальше и дальше шло ее воспитание, тем как-то суше и неприветливее становилась она к матери и почти с
гневом, который едва доставало у нее
сил скрывать, относилась к образу ее жизни и вообще ко всем ее понятиям.
Тот, в свою очередь, обезумел от
гнева: с замечательною для семидесятилетнего почти старика
силою он выхватил у близстоящего маркера тяжеловесный кий, ударил им Янсутского по голове, сшиб его этим ударом с ног, затем стал пихать его ногами, плевать ему в лицо.
И с удовольствием отмечает, что руки у него особенно тверды, не дрожат нимало, и что вкус табачного дыма четок и ясен, и что при каждом движении ощущается тяжелая
сила. Тупая и покорная тяжелая
сила, при которой словно совсем не нужны мысли. И то, что вчера он ощутил такой свирепый и беспощадный
гнев, тоже есть страшная
сила, и нужно двигаться с осторожностью: как бы не раздавить кого. Он — Сашка Жегулев.
Примет жизнь его жертву или с
гневом отвергнет ее как дар жестокий и ужасный; простит его Всезнающий или, осудив, подвергнет карам,
силу которых знает только Он один; была ли добровольной жертва или, как агнец обреченный, чужой волею приведен он на заклание, — все сделано, все совершилось, все осталось позади, и ни единого ничьей
силою не вынуть камня.
В минуты
гнева он не стеснялся ничем, и такова была
сила страха, наводимого им, что в такие минуты, по приведенному нами выше свидетельству г. Устрялова, «даже среди самого жаркого разгула собеседники умолкали и приходили в трепет» (том II, стр. 132).
Она, не утирая слез, устремила на старика глаза, залитые слезами, злобные, косые от
гнева; лицо и шея у нее были красны и напряжены, так как кричала она изо всей
силы.
Я невольно покраснела и опустила глаза. В глазах его блеснуло чувство оскорбления и
гнева. Я испугалась мыслей, которые могли прийти ему, и с
силой притворства, которой я сама не ожидала в себе, я сказала...
На эти слова герой мой ничего не отвечал, но снова встал перед хозяйкой на колени, первоначально расцеловал ее руку и потом вдруг совершенно неожиданно обхватил ее за талию и обхватил весьма дерзко и совершенно неприлично, Варвара Александровна вся вспыхнула и хотела было вырваться; но Хозаров держал крепко,
гнев овладел молодою женщиною: с несвойственною ей
силою, она вырвала свою руку и ударила дерзкого безумца по щеке.
Можно было думать, что именно Коновалов, а не Фролка — родной брат Разину. Казалось, что какие-то узы крови, неразрывные, не остывшие за три столетия, до сей поры связывают этого босяка со Стенькой и босяк со всей
силой живого, крепкого тела, со всей страстью тоскующего без «точки» духа чувствует боль и
гнев пойманного триста лет тому назад вольного сокола.
Зритель видел в ее чертах и слышал в ее голосе какое-то волнение, какую-то
силу и, по смыслу произносимых ею слов, по характеру представляемого лица, должен был принимать это волнение или за
гнев, или за отчаяние и т. п.
А то мне горько и рвет мне сердце, что я рабыня его опозоренная, что позор и стыд мой самой, бесстыдной, мне люб, что любо жадному сердцу и вспоминать свое горе, словно радость и счастье, — в том мое горе, что нет
силы в нем и нет
гнева за обиду свою!..
Да разве враг нас одолел числом?
Он одолел нас Божьим попущеньем.
Не
силой силен враг, а Божьим
гневом...
III Придя наверх, Воскресенский переоделся, вытащил из-под кровати свой старый, порыжелый, весь обклеенный багажными ярлыками чемодан и стал укладываться. С ожесточением швырял он в чемодан книги и лекции, с излишней энергией втискивал скомканное кое-как белье, яростно затягивал узлы веревок и ремни. И по мере того, как расходовалась его физическая
сила, взбудораженная недавним неудовлетворенным
гневом, — он сам понемногу отходил и успокаивался.
Увы! покоясь на траве густой,
Проказник старый обнимал бесстыдно
Упругий стан под юбкою простой
И не жалел ни ножки миловидной,
Ни круглых персей, дышащих весной!
И долго, долго бился, но напрасно!
Огня и
сил лишен уж был несчастный.
Он встал, вздохнул (нельзя же не вздохнуть),
Поправил брюхо и пустился в путь,
Оставив тут обманутую деву,
Как Ариадну, преданную
гневу.
Мне хочется остаться в тёплой и чистой горнице подруги, и она, я вижу, хочет этого, — усталые глаза её смотрят на меня так ласково с измученного лица. Но меня тянет за Досекиным — он тревожит мне сердце: лицо у него необычно благодушное, двигается он как-то особенно валко и лениво, как бы играючи своей
силою, хвастаясь ею перед кем-то. И сухо посапывает — значит, сердце у него схвачено
гневом. Встал я.
Разнеслась по городу быстрокрылая молва о неистовой Мафальде, которая лежит обнаженная на перекрестке улиц и предает свое прекрасное тело ласканиям юношей. И пришли на перекресток мужи и жены, старцы и почтенные госпожи и дети и широким кругом обступили тесно сплотившуюся толпу неистовых. И подняли громкий крик, укоряли бесстыдных и повелевали им разойтись, угрожая всею
силою родительской власти, и
гневом Божиим, и строгою карою от городских властей. Но только воплями распаленной страсти отвечали им юноши.
Гнев и вкус горячей лошадиной крови придают ему чрезмерную
силу.
Не думай, что добродетель в храбрости и
силе: если ты можешь стать выше
гнева, простить и полюбить того, кто обидел тебя, то ты делаешь лучшее, что можешь сделать человеку.
«Бог одинаково живет во всех вещах, а вещь ничего не знает о Боге; и Он не открывается вещи, а она получает от Него
силу, но по своему свойству, — или от его любви, или от его
гнева; и от чего она берет ее, то и обнаруживается вовне, и если есть благо в ней, то для злобы оно как бы закрыто, как вы можете видеть на примере куста шиповника; еще более на других колючих вещах: из него ведь вырастает прекрасный душистый цветок, и в нем лежат два свойства любовное и враждебное, какое побеждает, то и дает плод» [IV, 343–344, § 49.].
— Все, что ни делается тайного, злого, нечистого в мире, — говорил между прочим батюшка, — все будет явно, все узнается, выплывет рано или поздно наружу. Остерегайтесь же зла, сторонитесь дурных поступков, знайте, что все дурное идет от дьявола, этого прелестника рода человеческого… Он злой гений всего живущего, он сеет разруху, ненависть,
гнев, зависть, преступление. Берегитесь этого врага. Велика
сила его…
Степан размахнулся и изо всей
силы ударил кулаком по исказившемуся от
гнева лицу Марьи. Пьяный удар пришелся по виску. Марья пошатнулась и, не издав ни одного звука, повалилась на землю. В то время, когда она падала, Степан ударил ее еще раз по груди.
«То мне горько и рвет мне сердце, что я рабыня его опозоренная, что позор и стыд мой самой, бесстыдной, мне, люб, что любо жадному сердцу и вспоминать свое горе, словно радость и счастье, — в том мое горе, что нет
силы в нем и нет
гнева за обиду свою».
— Этого еще недоставало! — вспыхнула она
гневом и даже с
силой топнула ножкой: — Уйди, пожалуйста, ты ничего умного не придумаешь! Ты меня только злишь! Я видеть тебя не хочу!
Гнев же может быть любовью, проявленной в темной и страстной стихии, но обман
гнева в том, что он дает часто иллюзорное ощущение
силы, могущества.
Ширяев вдруг вскочил и изо всей
силы швырнул на середину стола свой толстый бумажник, так что сшиб с тарелки ломоть хлеба. На лице его вспыхнуло отвратительное выражение
гнева, обиды, жадности — всего этого вместе.
Чрезвычайно трогательны были бы колебания Лира между гордостью,
гневом и надеждой на уступки дочери, если бы они не были испорчены теми многословными нелепостями, которые произносит Лир о том, что он развелся бы с мертвой матерью Реганы, если бы Регана не была ему рада, или о том, что он призывает ядовитые туманы на голову дочери, или о том, что так как
силы неба стары, то они должны покровительствовать старцам, и многое другое.
Неудержимый шквал
гнева охватил «маэстро». Он с
силой ударил кулаком по креслу и закричал...
Никогда, в самые мгновения величайшего на меня
гнева, когда я подставил ему ногу, чтоб он упал, или когда изорвал в клочки переложенную им с латинского книгу о реторической
силе, — никогда не осмелился он поднять на меня руки своей.
Моисей Соломонович, считая последнего, в финансовом смысле, опасным для себя конкурентом в сердце красавицы-артистки — он только и признавал над женщинами
силу денег — воспылал
гневом и наскочил в буфете на Николая Егоровича.
Царь вскочил с кресла как ужаленный и глубоко вонзил в пол острие своего костыля. Шахматный столик с шумом полетел на пол. Вяземский бросился поднимать его и подбирать рассыпавшиеся шахматы. Иоанн дрожал всем телом.
Гнев, ярость и злоба попеременно отражались на его лице. Несколько времени он не был в
силах произнести слова и лишь немного оправившись прохрипел...
Эразм Эразмович барахтался и руками и ногами, но Николай Герасимович, обладавший, особенно в припадках
гнева, колоссальной
силой, нес его на весу и так, видимо, затянул ему ворот рубашки, что и без того красное лицо Строева сделалось сине-багровым.
— Раб, вспомни, перед кем ты стоишь и с кем дерзаешь перекоряться!.. Рассуди, что и без кротких мер я в
силах навлечь на Новгород мечом своим и повергнуть его в прах! — вскричал Иоанн, и глаза его сверкнули
гневом, а щеки покрылись румянцем раздражения.
Высокий стройный брюнет, с волнистыми волосами и выхоленными усами и баками, оттенявшими матовую белизну лица, с правильными, точно выточенными, выразительными чертами и темно-карими большими глазами, менявшими свое выражение по настроению их обладателя, то сиявшими лучами притягательной
силы мягкости, то блестевшими стальным блеском гордости и своеволия, то горевшими зеленым огнем
гнева и ярости.
— Раб, вспомни, перед кем ты стоишь и с кем дерзаешь перекоряться!.. Рассуди, что и без кротких мер я в
силах налечь на Новгород мечом своим и повергнуть его в прах! — вскричал Иоанн, и глаза его сверкнули
гневом, а щеки покрылись румянцем раздражения.
Как, потративши столько ума и хитрости, чтобы быть, не поступая в опричину, одним из первых царских слуг, почти необходимым за последнее время для царя человеком, облеченным
силою и возможностью спасать других от царского
гнева, давать грозному царю указания и советы, играть почти первенствующую роль во внутренней и внешней политике России, и вдруг, в несколько часов, именно только в несколько часов, опередивши царя, ехавшего даровать великую милость свою в доме его брата, ехавшего еще более возвеличить их славный род, потерять все, проиграть игру, каждый ход которой был заранее всесторонне обдуман и рассчитан!