Неточные совпадения
В следующей комнате, похожей на
канцелярию,
сидело и писало несколько писцов, и очевидно было, что никто из них даже понятия не имел: кто и что такое Раскольников?
Викентьев сдержал слово. На другой день он привез к Татьяне Марковне свою мать и, впустив ее
в двери, сам дал «стречка», как он говорил, не зная, что будет, и
сидел, как на иголках,
в канцелярии.
Тюфяев все время просидел безвыходно
в походной
канцелярии и a la Lettre не видал ни одной улицы
в Париже. День и ночь
сидел он, составляя и переписывая бумаги с достойным товарищем своим Клейнмихелем.
И вот мы опять едем тем же проселком; открывается знакомый бор и гора, покрытая орешником, а тут и брод через реку, этот брод, приводивший меня двадцать лет тому назад
в восторг, — вода брызжет, мелкие камни хрустят, кучера кричат, лошади упираются… ну вот и село, и дом священника, где он
сиживал на лавочке
в буром подряснике, простодушный, добрый, рыжеватый, вечно
в поту, всегда что-нибудь прикусывавший и постоянно одержимый икотой; вот и
канцелярия, где земский Василий Епифанов, никогда не бывавший трезвым, писал свои отчеты, скорчившись над бумагой и держа перо у самого конца, круто подогнувши третий палец под него.
В назначенный день, 13 августа, утром, смотритель тюрьмы, врач и я подходили не спеша к
канцелярии; Прохоров, о приводе которого было сделано распоряжение еще накануне,
сидел на крыльце с надзирателями, не зная еще, что ожидает его.
— Разжалобился ты что-то уж очень, Илья Федотыч… У себя
в канцелярии так зверь зверем
сидишь, а тут жалость напустил.
Первое намерение начальника губернии было, кажется, допечь моего героя неприятными делами. Не больше как через неделю Вихров,
сидя у себя
в комнате, увидел, что на двор к ним въехал на ломовом извозчике с кипами бумаг солдат,
в котором он узнал сторожа из
канцелярии губернатора.
В полдень она
сидела в тюремной
канцелярии против Павла и, сквозь туман
в глазах рассматривая его бородатое лицо, искала случая передать ему записку, крепко сжатую между пальцев.
Наконец ей дали свидание, и
в воскресенье она скромно
сидела в углу тюремной
канцелярии. Кроме нее,
в тесной и грязной комнате с низким потолком было еще несколько человек, ожидавших свиданий. Должно быть, они уже не
в первый раз были здесь и знали друг друга; между ними лениво и медленно сплетался тихий и липкий, как паутина, разговор.
Подальше прочих
сидел совсем свой человек, правитель
канцелярии, господин, начинавший уже разъедаться, но все еще не привыкший
сидеть не съежившись
в губернаторских апартаментах.
— Вследствие того-с, — начал Аггей Никитич неторопливо и как бы обдумывая свои слова, — что я, ища этого места, не знал себя и совершенно забыл, что я человек военный и привык служить на воздухе, а тут целый день почти
сиди в душной комнате, которая, ей-богу, нисколько не лучше нашей полковой
канцелярии, куда я и заглядывать-то всегда боялся, думая, что эти стрекулисты-писаря так тебе сейчас и впишут
в формуляр какую-нибудь гадость…
Пока внизу люди кипели и волновались вокруг дома, скрывшего необычайное явление, не менее суеты происходило и
в самом доме. Исправник, ротмистр Порохонцев, выскочил
в канцелярию в спальных бумазейных панталонах и фланелевой куртке и увидал, что там, скорчась
в комочек на полу, действительно
сидит черт с рогами и когтями, а против него на просительском диване лежит и дрожит огромная масса, покрытая поверх солдатской шинели еще двумя бараньими шубами: это был дьякон.
Во все время разговора Хаджи-Мурат
сидел, заложив руку за рукоять кинжала, и чуть-чуть презрительно улыбался. Он сказал, что ему все равно, где жить. Одно, что ему нужно и что разрешено ему сардарем, это то, чтобы иметь сношения с горцами, и потому он желает, чтобы их допускали к нему. Иван Матвеевич сказал, что это будет сделано, и попросил Бутлера занять гостей, пока принесут им закусить и приготовят комнаты, сам же он пойдет
в канцелярию написать нужные бумаги и сделать нужные распоряжения.
От природы сметливый, он имел полную возможность и досуг развить и воспитать свой практический ум,
сидя с пятнадцати лет
в канцелярии; ему не мешали ни науки, ни чтение, ни фразы, ни несбыточные теории, которыми мы из книг развращаем воображение, ни блеск светской жизни, ни поэтические фантазии.
Вышневский. Ты все еще не уходился, мой милый! Все проповеди читаешь. (К жене.) Представьте: читает
в канцелярии писарям мораль, а те, натурально, ничего не понимают,
сидят, разиня рот, выпуча глаза. Смешно, любезный!
Юсов (продолжает). Делать, что приказано, мы не любим, а рассуждать вот наше дело. Как можно нам
в канцелярии сидеть! Нас бы всех министрами сделать! Ну, что ж делать, ошиблись, извините, пожалуйста, не знали ваших талантов. Сделаем министрами, непременно сделаем… погодите немножко… завтра же.
В канцелярии сидели Пётр, Грохотов, Евсей и ещё двое новых шпионов — один рыжий, горбоносый, с крупными веснушками на лице и
в золотых очках, другой — бритый, лысый и краснощёкий, с широким носом и багровым пятном на шее около левого уха.
Лидочка де Руни, Милочка Литовцева, Анна Евграфовна, старший бухгалтер Дрозд, инструктор Гитис, Номерацкий, Иванов, Мушка, регистраторша, кассир — словом, вся
канцелярия не
сидела на своих местах за кухонными столами бывшего ресторана «Альпийской розы», а стояла, сбившись
в тесную кучку, у стены, на которой гвоздем была прибита четвертушка бумаги.
Брат мой Николай,
сидя у себя
в канцелярии, мечтал о том, как он будет есть свои собственные щи, от которых идет такой вкусный запах по всему двору, есть на зеленой травке, спать на солнышке,
сидеть по целым часам за воротами на лавочке и глядеть на поле и лес.
— Ну, едем, едем. Да, послушайте! — Губернатор остановился и раздраженно, сделав рот трубой, заговорил. — Почему это во всех наших присутственных местах такая грязь? Возьмите нашу
канцелярию. Или был как-то я
в жандармском управлении — так ведь это что же такое! Ведь это же кабак, конюшня.
Сидят люди
в чистых мундирах, а кругом на аршин грязи.
— Ах, Аркаша! ну, мог ли я усидеть? такой ли я был? Да я
в канцелярии-то едва
сидел; ведь я сердца сносить не мог… Ах! ах! теперь ночь просижу, и завтра ночь просижу, да послезавтра еще, и — докончу!..
Прежде, когда еще он
сидел дома,
в тоске, он тысячу раз представлял себе, как он войдет
в свою
канцелярию. С ужасом убеждался он, что непременно услышит за собою двусмысленный шепот, увидит двусмысленные лица, пожнет злокачественнейшие улыбки. Каково же было его изумление, когда на деле ничего этого не случилось. Его встретили почтительно; ему кланялись; все были серьезны; все были заняты. Радость наполнила его сердце, когда он пробрался к себе
в кабинет.
Когда умолкла вся утренняя суета, Палтусов заглянул
в опустелую
канцелярию. У одного из столов
сидел худой блондин, прилично одетый, вежливо ему поклонился, встал и подошел к нему. Он сам сказал Палтусову, что содержится
в том же частном доме; но пристав предоставил ему письменные занятия, и ему случается, за отсутствием квартального или околоточного, распоряжаться.
Палтусов вышел
в канцелярию. У стола, ближайшего к его двери,
сидела дама. Он не сразу
в полутемноте узнал Станицыну.
Наш главный врач, смотритель со своим помощником и письмоводитель целыми днями
сидели теперь
в канцелярии. Считали деньги, щелкали на счетах, писали и подписывали.
В отчетности оказалось что-то неладное, концы с концами не сходились.
Брук прождал
в канцелярии два часа, потом пошел к Давыдову. У него
сидели сестры, смотритель. Главный врач шутил с сестрами, смеялся, на Брука не смотрел. Письмо, разорванное
в клочки, валялось на полу. Брук посидел, подобрал клочки своего письма и удалился.
Повернулся ротный на подковках, Назарычу занятия предоставил,
в канцелярию пошел приказы полковые перелистывать. Слышит, за перегородкой
в углу кто-то подсвистывает, Шарика кличет, —
в ответ собачка урчит, веселым голосом огрызается. Поглядел он
в щелку:
сидит это солдатик Каблуков, что намедни с отпуска вернулся, на сундучке. Одна нога
в сапоге, другая
в портянке. Свистит, пальцами прищелкивает, а перед ним, — господи, спаси-помилуй! — пустой сапог
в воздухе носится, кверху носком взметывается.
Я встал и вышел посмотреть, что случилось. Зала действительно была пуста, свечи горели на не занятых никем столах и только
в одном углу неподвижно, как мумия,
сидел старейший из моих титулярных советников — Нестор киевских
канцелярий, — Платон Иванович Долинский, имевший владимирский крест за тридцатипятилетнюю службу.