Неточные совпадения
В это время из толпы народа, вижу, выступил мой Савельич, подходит к Пугачеву и подает ему лист бумаги. Я не мог придумать, что из того выйдет. «Это что?» — спросил важно Пугачев. «Прочитай, так изволишь увидеть», —
отвечал Савельич. Пугачев принял бумагу и долго рассматривал с видом значительным. «Что ты так мудрено пишешь? — сказал он наконец. — Наши светлые очи не могут тут ничего разобрать. Где мой обер-секретарь?»
В бумаге заключалось согласие горочью принять письмо. Только было, на вопрос адмирала, я разинул рот
отвечать, как губернатор взял другую бумагу, таким же порядком прочел ее; тот же старик,
секретарь, взял и передал ее, с теми же церемониями, Кичибе. В этой второй бумаге сказано было, что «письмо будет принято, но что скорого ответа на него быть не может».
Дорогой адмирал послал сказать начальнику города, что он желает видеть его у себя и удивляется, что тот не хочет показаться. Велено прибавить, что мы пойдем сами в замок видеть их двор. Это очень подействовало. Чиновник, или
секретарь начальника,
отвечал, что если мы имеем сказать что-нибудь важное, так он, пожалуй, и приедет.
Потом
секретарь и баниосы начали предлагать вопросы: «Что нас заставляет идти внезапно?» — «Нечего здесь больше делать», —
отвечали им. «Объяснена ли причина в письме к губернатору?» — «В этих бумагах объяснены мои намерения», — приказал сказать адмирал.
— Здесь, —
отвечал секретарь.
Только что собирался по отъезде молодых новобрачных (я говорю молодых, потому что бывают у нас подчас и старые новобрачные)
отвечать вам, добрый мой Гаврило Степанович, на письмо ваше с Лизой, как 1-го числа получил другое ваше письмо, писанное благодетельной рукой Лучшего
Секретаря.
— Я кандидат университета, то есть коллежский
секретарь, —
отвечал тот.
Обыкновенно он прежде всего направлялся к дому
секретаря уездного суда и открывал перед его окнами нечто вроде судебного заседания, выбрав из толпы подходящих актеров, изображавших истцов и ответчиков; он сам говорил за них речи и сам же
отвечал им, подражая с большим искусством голосу и манере обличаемого.
Секретарь, не получавший подарков лет десять, возразил на это, что стряпчий подлец, а стряпчий
отвечал, что не подлец, а тот подлец, кто платки из карманов ворует, и ударил
секретаря вдругорядь в щеку.
— Я сам, граф, играл некогда в «Le secrétaire et le cuisinier», [«
Секретарь и повар» (фр.).] — с гордостью
ответил Митенька.
— То есть, пожалуй, генерал-адъютант, штатский только: он статс-секретарь! —
отвечал не без важности Янсутский. — Я, собственно, позвал этого господина, — отнесся он как бы больше к графу, — затем, что он хоть и надутая этакая скотина, но все-таки держаться к этаким людям поближе не мешает.
— Да что ты, сдурел, —
ответил выпускающий, — я удивляюсь, как
секретарь пропустил, просто пьяная телеграмма.
Ко всем зыбинским забавам следует присовокупить их 5-ти верстное катанье по льду до Мценска. Самому мне с Андреем Карповичем приходилось не раз кататься на одиночке или парой в городе с кучером Никифором, который, проезжая мимо гауптвахты, часто раскланивался с кем-то, стоявшим за сошками в грязном овчинном полушубке. На вопрос — «кто это?» Никифор
отвечал: «Да это Борис Антонович Овсянников, бывший папашин
секретарь, что теперь под судом».
— Какое? Я не знаю, собственно, какое, —
отвечал с досадою Эльчанинов, которому начинали уже надоедать допросы приятеля, тем более, что он действительно не знал, потому что граф, обещаясь, никогда и ничего не говорил определительно; а сам он беспрестанно менял в голове своей места: то воображал себя правителем канцелярии графа, которой у того, впрочем, не было, то начальником какого-нибудь отделения, то чиновником особых поручений при министре и даже
секретарем посольства.
Не ограничиваясь
секретарем, чиновничишко относился даже к madame Сокальской, но та уж ему ничего не
отвечала.
Он то садился на самый краешек стула, то вскакивал и подбегал к
секретарю, кланялся перед ним, что-то такое рассказывал ему, и тот на все это
отвечал ему с обязательным полупрезрением.
Новая дача давно продана; теперь она принадлежит какому-то чиновнику, который в праздники приезжает сюда из города с семейством, пьет на террасе чай и потом уезжает обратно в город. У него на фуражке кокарда, говорит и кашляет он, как очень важный чиновник, хотя состоит только в чине коллежского
секретаря, и когда мужики ему кланяются, то он не
отвечает.
— Где сегодня уехать! Как возможно! —
ответил Феклист Митрич. — Хоша у нее по судам все подмазано, а
секретарь Алексей Сергеич по ее желанью сделает все, чего она ни захочет, только в один день совершить купчую все-таки нельзя же… Завтра, не то и послезавтра здесь пробудут. Повидаться, что ли, желательно?.. Так она у Полуехта Семеныча пристает — вон наискосок-от домик стоит…
— Вечер свеж, —
отвечал секретарь, доставая конверт из портфеля.
— Он сидит запершись в моей комнате, —
ответил на ее вопрос вошедший в это время белобрысый
секретарь Ропшин.
— А за то, что не нужно быть бараном, — покойно
ответил секретарь. — Прежде чем подписывать, надо было глядеть…
— Видите, что я, —
отвечал с сердцем кабинет-секретарь, бросился к дяде, вырвал фонарь из рук, дунул — в одно мгновение исчез алмазный феин дворец и стерлись все лица со сцены. — Еще хотите ли слышать? Это я, дядюшка! Но зачем, — продолжал он ему на ухо, — приходите вы, с вашим бестолковым подозрением, портить лучшее мое дело?
— Об нем только и говорят в Петербурге, —
отвечал секретарь, привстав немного со стула. — Думаю, что он долгое время занимать будет стоустую молву и захватит себе несколько страниц в истории.
— Этим окончилась продолжительная беседа графа с его величеством, —
отвечал Родзевич, состоявший
секретарем при графе Джулио Литта и знавший все, касающееся дел чрезвычайного посольства мальтийских рыцарей. — И, кроме того, его величество выразил графу свои намерения поговорить с его братом, папским нунцием в Петербурге, о некоторых частностях по щекотливому, как изволил выразиться государь, вопросу о возможности иностранному государю стать во главе католического ордена.
Секретарь машинально взял бумагу, сонными глазами пробежал ее, кивнул утвердительно и, зевая длинною зевотой,
отвечал...
Если же
секретарь замечал ему, что законы в обоих журналах подведены одни и те же, он с неудовольствием
отвечал: «Что ты, братец, толкуешь мне о законах?
Камышов в бюро комсомольского комитета разговаривал по телефону, а технический
секретарь Шурка Щуров переписывал за столом протоколы и забавлялся тем, что будто бы
отвечал на то, что Камышов говорил в трубку.
— Я видел… только раза три… и поражен необычным сходством, —
отвечал секретарь, сощурив лукаво свои глазки.
— Не могу понять, что бы это такое было, —
отвечал секретарь.
Здесь Артемий Петрович остановился, посмотрев зорко на
секретаря. Этот не думал
отвечать. Все, что говорил кабинет-министр, была, к несчастию, горькая существенность, но существенность, которую, при настоящих обстоятельствах и с таким пылким, неосторожным характером, каков был Волынского, нельзя было переменить. Зуда пожал только плечами и покачал опять головой.
— Но это мой близкий человек, —
отвечал Муравьев, указывая на
секретаря.