Неточные совпадения
— Но ведь не жертвовать только, а убивать Турок, — робко сказал Левин. — Народ жертвует и готов жертвовать для своей
души, а не для убийства, — прибавил он, невольно
связывая разговор с теми мыслями, которые так его занимали.
Их всех
связывала одна общая симпатия, одна память о чистой, как хрусталь,
душе покойника. Они упрашивали ее ехать с ними в деревню, жить вместе, подле Андрюши — она твердила одно: «Где родились, жили век, тут надо и умереть».
Русская
душа больше
связывает себя с заступничеством Богородицы, чем с путем Христовых страстей, с переживанием Голгофской жертвы.
— Ага, испугалась, спасенная
душа!.. — потешался довольный Лапшин. — А как, бабушка, ты думаешь, попадет из нас кто-нибудь в Царствие Небесное?.. А я тебе прямо скажу: всех нас на одно лыко
свяжут да в самое пекло. Вуколку первого, а потом Липачка, Плинтусова… Компания!.. Ох, бабушка, бабушка, бить-то нас некому, по правде сказать!
— Погоди… — хрипящим голосом сказал Фома, не глядя на него. — Погоди… отдохну… Языка вы мне не
связали… — Но Фома уже понимал, что больше он ничего не может ни сделать, ни сказать. И не потому не может, что
связали его, а потому, что сгорело в нем что-то и — темно, пусто стало в
душе…
— Я вам сказала минуту назад, что женщинам, к несчастью, перебирать-то много некем, а ведь любить… кому же с живою
душою не хотелось любить. Но, monsieur Истомин, есть женщины, для которых лучше отказаться от малейшей крупицы счастия, чем
связать себя с нулем, да еще… с нулем, нарисованным в квадрате. Я одна из таких женщин.
— Только этим можно
связать человека! Не любя — невозможно понять жизнь. Те же, которые говорят: закон жизни — борьба, это — слепые
души, обреченные на гибель. Огонь непобедим огнем, так и зло непобедимо силою зла!
Он говорил со мною ласково и охотно о творческой силе любви, о том, что надо развивать в своей
душе это чувство, единственно способное «
связать человека с духом мира» — с любовью, распыленной повсюду в жизни.
Я пожалую тебя».
Та, в
душе ее любя,
Не убила, не
связала,
Отпустила и сказала:
«Не кручинься, Бог с тобой».
А сама пришла домой.
«Что? — сказала ей царица, —
Где красавица девица?»
— Там, в лесу, стоит одна, —
Отвечает ей она, —
Крепко связаны ей локти;
Попадется зверю в когти,
Меньше будет ей терпеть,
Легче будет умереть.
Убить ее, люди добрые, убить? Убить тебя, а? (Глядит ей в глаза, бросает палку, весь дрожит и едва держится на ногах. Вера Филипповна его поддерживает, Каркунов смотрит ей в глаза, потом прилегает к плечу.) За пятнадцать-то лет любви, покоя, за все ее усердие убить хотел. Вот какой я добрый. А еще умирать собираюсь. Нет, я не убью ее, не убью и не
свяжу… Пусть живет, как ей угодно; как бы она ни жила, что бы она ни делала, она от добра не отстанет и о
душе моей помнить будет.
Баклушин. Я бы рад всей
душой помочь Настасье Сергевне, но у меня есть одно ужасное обстоятельство, которое
связывает мне руки. Ах, если б вы знали!
Платон. Есть за что: рук не
вязали, оглоблей не били. Только
душу вынули, а членовредительства — никакого.
Матушка, кажется, больше всего была тем утешена, что они «для заводу добры», но отец брал примеры и от «больших родов, где много ведомо с немками браков, и все хорошие жены, и между поэтами и писателями тоже многие, которые судьбу свою с немецкою женщиною
связали, получили весь нужный для правильной деятельности покой
души и на избрание свое не жаловались».
— Страшно; не могу я больше жить за свой собственный страх и счет; нужно, непременно нужно
связать себя с общей жизнью, мучиться и радоваться, ненавидеть и любить не ради своего «я», все пожирающего и ничего взамен не дающего, а ради общей людям правды, которая есть в мире, что бы я там ни кричал, и которая говорит
душе, несмотря на все старания заглушить ее.
Ольга Петровна. Я тебе это предсказывала! Сказать ему откровенно самое лучшее было!.. Он очень хорошо чувствует, что виноват тут! Он пять тысяч
душ моей покойной матери прожил на разных своих балетчиц! Однако пойдем поскорее и сейчас же устроим, чтобы завтра нам и обвенчаться! Надобно скорей его этим
связать.
Она далеко выше, например, Игрушечки или Саши: она не даст распоряжаться своей
душою, не предастся тому, с кем
связала ее судьба против воли; она хочет всех любить, всех видеть счастливыми, но она ищет свободного простора для своей деятельности и любви.
Сила не в том, что человек может
связать узлом железную кочергу, и не в том, что он может обладать биллионами и триллионами рублей, и не в том, что может своими солдатами завоевать целый народ, а сила, во много раз большая всех этих сил, в том, что человек может от всей
души простить обидчику, что может воздержаться от желания, если знает, что желание это грешное, может во всякую минуту вспомнить про то, что в нем живет дух божий.
Каждое честное дело прежде всего требует свободы-с, и я, всей
душой принадлежа моему делу, не имею права
связывать себя, а иначе я подлец!
В опеку ли зла, как дьяволовы подвижники, в опеку ли добра, как Алеша Карамазов, — это безразлично. Только бы прочь от свободы, только бы поскорее
связать разваливающуюся
душу каким бы то ни было долгом.
Учение же о Воскресении
связывает судьбу
души, судьбу человека с космосом, с мировым целым.
Утром Вера поспешно
связала в узелок немногочисленные свои пожитки. Лицо ее было окаменевшее, но глаза светились освобождающею
душу радостью. И вся она странно светилась. Катя с изумлением глядела на нее.
Он привязался к Теркину, как собака. Прогони его сейчас — он не выдержит, запьет, может, и руки на себя наложит. Всей
душой стоял он за барина в истории с Серафимой Ефимовной. Кругом она виновата, и будь он сам на месте Василия Иваныча, он
связал бы ее и выдал начальству… «Разве можно спущать такое дело бабе? — спрашивает он себя уже который раз с той ночи и отвечает неизменно: — Спущать не следует».
Ночью за нами прибежал Гаврик, братишка Прасковьи. Гольтяков накинулся на избитую до бесчувствия Прасковью и стал ее
душить. Мы оттащили его и
связали. Он щелкал зубами, катался по кровати и хрипел...
Вступив на новый жизненный путь,
связав на всю жизнь, как ей по крайней мере казалось, свою судьбу с избранным ею человеком, она зажила какою-то двойною жизнью. Ум ее лихорадочно работал, нервная система, доведенная до высшего напряжения, как бы закалилась; неведомая доселе страсть охватила все ее существо, а между тем, в
душе царил какой-то страшный покой.
Глеб Алексеевич был, действительно, болен не только телом, но и
душой. Он прозрел. После недолгого увлечения красотой своей жены, когда страсть пресытилась и миновала, нравственный облик женщины, с которой он
связал себя на всю жизнь, вдруг восстал перед ним во всей его неприкрытой иллюзиями любви наготе. Искренняя, непочатая натура невесты явилась перед ним испорченностью до мозга костей жены. Весь строй его жизни сразу перевернула эта женщина, и жизнь эта стала для него невыносимой.
Эмма фон Ферзен и подкидыш Гритлих были еще совершенные дети, несмотря на то, что первой шел девятнадцатый, а второму двадцатый год. Они были совершенно довольны той нежностью чистой дружбы, которая
связала их сердца с раннего детства; сердца их бились ровно и спокойно и на поверхности кристального моря их чистых
душ не появлялось даже ни малейшей зыби, этой предвестницы возможной бури.
Эмма фон-Ферзен и подкидыш Гритлих были еще совершенные дети, несмотря на то, что первой шел девятнадцатый, а второму двадцатый год. Они были совершенно довольны той нежностью чистой дружбы, которая
связала их сердца с раннего детства; сердца их бились ровно и спокойно, и на поверхности кристального моря их чистых
душ не появлялось даже ни малейшей зыби, этой предвестницы возможной бури.
«Не только понимал, но эту-то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту-то
душу ее, которую как будто
связывало тело, эту-то
душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь.