Неточные совпадения
Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не
молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых
светом конях?
— Я преступник!.. если не убил, то дал убить ее: я не хотел понять ее, искал ада и
молний там, где был только тихий
свет лампады и цветы. Что же я такое, Боже мой! Злодей! Ужели я…
Наиболее важные для меня мысли приходят мне в голову, как блеск
молнии, как лучи внутреннего
света.
Одной ночью разразилась сильная гроза. Еще с вечера надвинулись со всех сторон тучи, которые зловеще толклись на месте, кружились и сверкали
молниями. Когда стемнело,
молнии, не переставая, следовали одна за другой, освещая, как днем, и дома, и побледневшую зелень сада, и «старую фигуру». Обманутые этим
светом воробьи проснулись и своим недоумелым чириканьем усиливали нависшую в воздухе тревогу, а стены нашего дома то и дело вздрагивали от раскатов, причем оконные стекла после ударов тихо и жалобно звенели…
Но только что мы трогаемся, ослепительная
молния, мгновенно наполняя огненным
светом всю лощину, заставляет лошадей остановиться и, без малейшего промежутка, сопровождается таким оглушительным треском грома, что, кажется, весь свод небес рушится над нами.
С приближением солнца все бледнели и сокращались
молнии: они вздрагивали все реже и реже и исчезли, наконец, затопленные отрезвляющим и несомнительным
светом возникавшего дня…
По всей линии укреплений, особенно по горам левой стороны, по нескольку вдруг, беспрестанно, с
молнией, блестевшей иногда даже в полуденном
свете, рождались клубки густого, сжатого белого дыма, разростались, принимая различные формы, поднимались и темнее окрашивались в небе.
Не мешает она ему отлично пообедать в третьем трактире с Эмилем — и только изредка, как короткая
молния, вспыхивает в нем мысль, что — если б кто нибудь на
свете знал??!!
Точно случайно, как будто блеснула близкая
молния, и в мгновенном ослепительном
свете ярко обрисовалось из всех лиц одно, только одно прекрасное лицо.
Но томление духа по небесном
свете приближает к нам сей последний; когда же он соприкасается с нашим духом, то происходит сотрясение, или толчок, иначе называемый небесною
молниею.
Реяли
молнии; с грохотом несся удар за ударом, и вдруг Туберозов видит пред собою темный ствол дуба, и к нему плывет светящийся, как тусклая лампа, шар; чудная искра посредине дерева блеснула ослепляющим
светом, выросла в ком и разорвалась.
Раньше
молнии были только страшны, при таком же громе они представлялись зловещими. Их колдовской
свет проникал сквозь закрытые веки и холодом разливался по всему телу. Что сделать, чтобы не видеть их? Егорушка решил обернуться лицом назад. Осторожно, как будто бы боясь, что за ним наблюдают, он стал на четвереньки и, скользя ладонями по мокрому тюку, повернулся назад.
Прошло еще несколько минут. В маленькие окна то и дело заглядывали синеватые огни
молнии, высокие деревья вспыхивали за окном призрачными очертаниями и опять исчезали во тьме среди сердитого ворчания бури. Но вот резкий
свет на мгновение затмил бледные вспышки каганца, и по лесу раскатился отрывистый недалекий удар.
— Вот, кажется, кладбищная церковь? — сказал Рославлев, указывая на белое здание, которое при
свете блеснувшей
молнии отделилось от группы деревьев, его окружающих.
Сквозь листья дождик пробирался;
Вдали на тучах гром катался;
Блистая,
молния струёй
Пещеру темну озаряла,
Где пленник бедный мой лежал,
Он весь промок и весь дрожал… //....................
Гроза по-малу утихала;
Лишь капала вода с дерев;
Кой-где потоки меж холмов
Струею мутною бежали
И в Терек с брызгами впадали.
Черкесов в темном поле нет…
И тучи врозь уж разбегают,
И кой-где звездочки мелькают;
Проглянет скоро лунный
свет.
Мать хотела ее защитить, но мы ее отстранили, и мне удалось заглянуть при
свете лампы-«
молнии» девочке в горло.
Шел бой. Каждый день он начинался утром при бледном
свете снега, а кончался при желтом мигании пылкой лампы-«
молнии».
Человек повернулся так, как я этого хотел, и
свет керосиновой лампы-«
молнии» залил его желтоватую кожу.
Ситцевая юбка была изорвана, и кровь на ней разного цвета — пятно бурое, пятно жирное, алое.
Свет «
молнии» показался мне желтым и живым, а ее лицо бумажным, белым, нос заострен.
Тут остро мелькнул у меня перед глазами край снежно-белой палаты, университетской палаты, амфитеатр с громоздящимися студенческими головами и седая борода профессора-венеролога… Но быстро я очнулся и вспомнил, что я в полутора тысячах верст от амфитеатра и в сорока верстах от железной дороги, в
свете лампы-«
молнии»… За белой дверью глухо шумели многочисленные пациенты, ожидающие очереди. За окном неуклонно смеркалось и летел первый зимний снег.
Волга гораздо шире Твер-Цы или Клязьмы; гладкая площадь моря гораздо обширнее площади прудов и маленьких озер, которые беспрестанно попадаются путешественнику; волны моря гораздо выше волн этих озер, потому буря на море возвышенное явление, хотя бы никому не угрожала опасностью; свирепый ветер во время грозы во сто раз сильнее обыкновенного ветра, шум и рев его гораздо сильнее шума и свиста, производимого обыкновенным крепким ветром; во время грозы гораздо темнее, нежели в обыкновенное время, темнота доходит до черноты;
молния ослепительнее всякого
света — все это делает грозу возвышенным явлением.
Вечер. Мы сидим в кофейне Ивана Юрьича, освещенной двумя висячими лампами «
молния». Густо накурено. Все столики заняты. Кое-кто играет в домино, другие в карты, третьи пьют кофе, иные просто, так себе, сидят в тепле и
свете, перекидываясь разговорами и замечаниями. Длинная, ленивая, уютная, приятная вечерняя скука овладела всей кофейной.
Варенька смотрела на эту игру бури из-за косяка двери, а Ипполит, морщась от пыли, стоял сзади её. Крыльцо представляло собою коробку, в которой было темно, но, когда вспыхивали
молнии, стройная фигура девушки освещалась голубоватым призрачным
светом.
Снова упала
молния, ее неверный
свет озарил пространство. Удары грома следовали один за другим, резкий толчок подбросил шлюпку. Аян упал; поднявшись, он ждал немедленной течи и смерти. Но шлюпка по-прежнему неслась в мраке, толчок рифа только скользнул по ней, не раздробив дерева.
Он встал во весь рост, еле удерживаясь на ногах. Все чаще сверкала
молния; это был уже почти беспрерывный, дрожащий, режущий глаза
свет раскаленных, меняющих извивы трещин, неуловимых и резких. Впереди, прямо на шлюпку смотрел камень. Он несколько склонялся над водой, подобно быку, опустившему голову для яростного удара; Аян ждал.
Ослепительная фиолетовая трещина расколола тьму, и ночь содрогнулась удар грома оглушил землю. Панический, долгий грохот рычал, ворочался, ревел, падал. Снова холодный огонь
молний зажмурил глаза Аяна; открыв их, он видел еще в беснующейся темноте залитый мгновенным
светом пролив, превращенный в сплошную оргию пены и водяных пропастей. Вал поднял шлюпку, бросил, вырвал одно весло — Аян вздрогнул.
Я кинулся к нему на слух и при непереносимом ослепительном
свете черной
молнии увидел не его, а лишь его голову и туловище, торчащие из трясины. Никогда не забуду этих выпученных, омертвелых от безумного ужаса глаз. Я никогда бы не поверил, что у человека глаза могут стать такими белыми, огромными и чудовищно страшными.
О, если б мог он, как бесплотный дух,
В вечерний час сливаться с облаками,
Склонять к волнам кипучим жадный слух
И долго упиваться их речами,
И обнимать их перси, как супруг!
В глуши степей дышать со всей природой
Одним дыханьем, жить ее свободой!
О, если б мог он, в
молнию одет,
Одним ударом весь разрушить
свет!..
(Но к счастию для вас, читатель милый,
Он не был одарен подобной силой...
В последний раз — в одичалом мраке —
Я вижу — горит королевский венец
В темных твоих волосах!
Или
молнии свет скользнул?
Как озарилось твое лицо!
Молния беспрерывно красила в свой приятный, ослепительный
свет небо, и сосны, и мокрую почву…
Первые капли застучали по стеклам… Я подошел к окну… Было уже совсем темно, и сквозь стекло я не увидел ничего, кроме ползущих вниз дождевых капель и отражения собственного носа. Блеснул
свет от
молнии и осветил несколько ближайших сосен…
Догоравшие уголья костра, осветив прощальным
светом пещеру, потухли. И все погрузилось во мрак. Лишь на мгновения освещалось убежище горцев — отсветами
молний.
Как
молния — бурную тьму ночи, постижение «тайны земной» только в редкие мгновения пронизывает душу Достоевского. Сверкнув, тайна исчезает, мрак кругом еще чернее, ни отсвета нигде, и только горит в душе бесконечная тоска по исчезнувшему
свету.
Странное чувство овладело мною: я и испугался и заинтересовался этим явлением. Очень быстро чувство страха сменилось любопытством… Я быстро пошел назад, взошел на пригорок и пробрался к тому кусту, где последний раз видел
свет. Шаровая
молния пропала. Долго я искал ее глазами и нигде не мог найти. Она словно в воду канула. Тогда я вернулся на тропу и пошел своей дорогой.
Он устало опустился на лавку. Подали самовар, стали пить чай. Тараканы бегали по стенам, в щели трещал сверчок, на печи ровно дышали спящие ребята. Гром гремел теперь глуше,
молнии вспыхивали синим
светом, дождь продолжал лить.
Сторож ненадолго останавливается, чтобы закурить трубку. Он приседает за спиной прохожего и сожигает несколько спичек.
Свет первой спички, мелькнув, освещает на одно мгновение кусок аллеи справа, белый памятник с ангелом и темный крест;
свет второй спички, сильно вспыхнувшей и потухшей от ветра, скользит, как
молния, по левой стороне, и из потемок выделяется только угловая часть какой-то решетки; третья спичка освещает и справа и слева белый памятник, темный крест и решетку вокруг детской могилки.
Сверкнула
молния, и при
свете ее Суворов увидал лишь двух казаков, еле выбирающихся из болота, проводника же не было. Страшный удар грома раскатился по лесу. Суворов и оба казака истово перекрестились.
Молнии то и дело сверкали малиновым
светом, гром весело катался по небу из конца в конец.
Слух об этом несвоевременном отъезде молодого князя, единственного наследника титула и богатств, с быстротою
молнии облетел петербургский большой
свет и еще более подтвердил правдивость великосветской романической сплетни.
[ «Свобода вкоренена во Тьме, и в своем темном желании, как и в светлом желании, она связана с вечной волей Тьмы; и Тьма связана со
Светом свободы и не может ничего достичь, когда обращается к желанию самому по себе и действует как Тьма в самой себе; из этих двух, как и из темного ощущения, а также и из
Света, т. е. свободного желания, исходящего из ощущения, возникнет в ощущении
молния как первоогонь: тогда Свобода раскроется в ощущении, но ощущение постигает ее через страх, поскольку видна она лишь как
молния; и так как Свобода непостижима и словно бы Ничто, и к тому же есть вне и до всякого ощущения, и не имеет основы, то не может ее ощущение ни постичь, ни удержать и лишь покоряется оно Свободе, и Свобода соединяет свою темную самость и Сущность и правит с воспринятым беспокойством во Тьме, во Тьме непостижимой» (нем.).]].
— Лампа-молния… Откуда у китайца такой комфорт? Конечно, японцы снабдили, для сигнализации… поставить перед одной половиной окна — красный
свет, перед другой — белый…
К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели
молнии утреннего
света, то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине.
Взблеснула далекая
молния за бором и вздрагивающим, перемежающимся
светом осветила Исанку.