Неточные совпадения
— Эй, Пелагея! — сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в
платье из домашней крашенины и с босыми ногами, которые издали можно было принять за сапоги, так они были облеплены
свежею грязью. — Покажи-ка барину дорогу.
На ней было легкое барежевое
платье; гладко зачесанные за уши волосы придавали девическое выражение ее чистому и
свежему лицу.
В
свежем шелковом
платье, с широкою бархатною наколкой на волосах, с золотою цепочкой на шее, она сидела почтительно-неподвижно, почтительно к самой себе, ко всему, что ее окружало, и так улыбалась, как будто хотела сказать: «Вы меня извините, я не виновата».
Весь этот день был днем постепенного разочарования для Обломова. Он провел его с теткой Ольги, женщиной очень умной, приличной, одетой всегда прекрасно, всегда в новом шелковом
платье, которое сидит на ней отлично, всегда в таких изящных кружевных воротничках; чепец тоже со вкусом сделан, и ленты прибраны кокетливо к ее почти пятидесятилетнему, но еще
свежему лицу. На цепочке висит золотой лорнет.
Я решил прождать еще только одну минуту или по возможности даже менее минуты, а там — непременно уйти. Главное, я был одет весьма прилично:
платье и пальто все-таки были новые, а белье совершенно
свежее, о чем позаботилась нарочно для этого случая сама Марья Ивановна. Но про этих лакеев я уже гораздо позже и уже в Петербурге наверно узнал, что они, чрез приехавшего с Версиловым слугу, узнали еще накануне, что «придет, дескать, такой-то, побочный брат и студент». Про это я теперь знаю наверное.
Выбрав из десятка галстуков и брошек те, какие первые попались под руку, — когда-то это было ново и забавно, теперь было совершенно всё равно, — Нехлюдов оделся в вычищенное и приготовленное на стуле
платье и вышел, хотя и не вполне
свежий, но чистый и душистый, в длинную, с натертым вчера тремя мужиками паркетом столовую с огромным дубовым буфетом и таким же большим раздвижным столом, имевшим что-то торжественное в своих широко расставленных в виде львиных лап резных ножках.
Зато ключница у него, женщина лет тридцати пяти, черноглазая, чернобровая, полная,
свежая и с усами, по буднишним дням ходит в накрахмаленных
платьях, а по воскресеньям и кисейные рукава надевает.
Первые дни по приезде она была ловкая,
свежая, а теперь под глазами у нее легли темные пятна, она целыми днями ходила непричесанная, в измятом
платье, не застегнув кофту, это ее портило и обижало меня: она всегда должна быть красивая, строгая, чисто одетая — лучше всех!
Ко всему этому усердию Катишь отчасти была подвинута и тем, что Юлия для этого бала сделала ей довольно значительные подарки: во-первых, бело-газовое
платье и широчайшую голубую ленту для пояса и довольно еще
свежие, раза два или три всего надеванные, цветы для головного убора.
Обе барышни были в одинаковых простеньких, своей работы, но милых
платьях, белых с зелеными лентами; обе розовые, черноволосые, темноглазые и в веснушках; у обеих были ослепительно белые, но неправильно расположенные зубы, что, однако, придавало их
свежим ртам особую, своеобразную прелесть; обе хорошенькие и веселые, чрезвычайно похожие одна на другую и вместе с тем на своего очень некрасивого брата.
Калинович взмахнул глазами: перед ним стояла молоденькая, стройная дама, в белой атласной шляпке, в перетянутом черном шелковом
платье и накинутой на плечи турецкой шали. Маленькими ручками в
свежих французских перчатках держала она огромный мешок. Калинович поспешил его принять у ней.
Ручка зонтика проворно — и довольно крепко — постучала по его плечу. Он встрепенулся… Перед ним, в легком, серо-зеленом барежевом
платье, в белой тюлевой шляпке, в шведских перчатках,
свежая и розовая, как летнее утро, но с не исчезнувшей еще негой безмятежного сна в движениях и во взорах, стояла Марья Николаевна.
О, сколько беспокойств и хлопот причинил старушке этот вывоз дочерей:
свежего, нового бального туалета у барышень не было, да и денег, чтобы сделать его, не обреталось; но привезти на такой блестящий бал, каковой предстоял у сенатора, молодых девушек в тех же
платьях, в которых они являлись на нескольких балах, было бы решительно невозможно, и бедная Юлия Матвеевна, совсем почти в истерике, объездила всех местных модисток, умоляя их сшить дочерям ее наряды в долг; при этом сопровождала ее одна лишь Сусанна, и не ради туалета для себя, а ради того, чтобы Юлия Матвеевна как-нибудь не умерла дорогой.
Первой, с кем познакомилась собака, была хорошенькая девушка в коричневом форменном
платье, выбежавшая в сад. Жадно и нетерпеливо, желая охватить и сжать в своих объятиях все видимое, она посмотрела на ясное небо, на красноватые сучья вишен и быстро легла на траву, лицом к горячему солнцу. Потом так же внезапно вскочила и, обняв себя руками, целуя
свежими устами весенний воздух, выразительно и серьезно сказала...
…Весна. Каждый день одет в новое, каждый новый день ярче и милей; хмельно пахнет молодыми травами,
свежей зеленью берез, нестерпимо тянет в поле слушать жаворонка, лежа на теплой земле вверх лицом. А я — чищу зимнее
платье, помогаю укладывать его в сундук, крошу листовой табак, выбиваю пыль из мебели, с утра до ночи вожусь с неприятными, ненужными мне вещами.
Дверь распахнулась, и в легком шелковом
платье, вся бледная и вся
свежая, молодая, счастливая, вошла Елена и с слабым радостным криком упала к нему на грудь.
Ее
свежее лицо, блестящие глаза, убор волос и щегольское утреннее
платье не показывали, чтобы невестку разбудили, чтобы она вскочила со сна и, не выспавшись, не прибравшись, неряхой прибежала к своему свекру.
Потом мне хотелось ее от чего-то защищать, утешить, приласкать — просто унести в какой-то неведомый край, где и светло, и хорошо, и цветут сказочные цветы, и поют удивительные птицы, и поэтически журчат фонтаны, и гуляет «девушка в белом
платье», такая чудная и
свежая, как только что распустившийся цветок.
Илья поднялся со стула, обернулся к двери: пред ним стояла высокая, стройная женщина и смотрела в лицо ему спокойными голубыми глазами. Запах духов струился от её
платья, щёки у неё были
свежие, румяные, а на голове возвышалась, увеличивая её рост, причёска из тёмных волос, похожая на корону.
Посредине их небольшой человечек в полосатой синей паре и панаме, а рядом Ермолова,
свежая и розовая от легкого загара, в сером дорожном
платье и легкой, простой соломенной кругленькой шляпе с черной лентой.
Не знаю, сколько часов сидел в забытьи Вадим, но когда он поднял голову, то не нашел возле себя сестры;
свежий ветер утра, прорываясь в дверь, шевелил
платьем убитого и по временам казалось, что он потрясал головой, так высоко взвевались рыжие волосы на челе его, увлажненном густой, полузапекшейся кровью.
Пόд-вечер приехали гости к Палицыну; Наталья Сергевна разрядилась в фижмы и парчевое
платье, распудрилась и разрумянилась; стол в гостиной уставили вареньями, ягодами сушеными и
свежими; Генадий Василич Горинкин, богатый сосед, сидел на почетном месте, и хозяйка поминутно подносила ему тарелки с сластями; он брал из каждой понемножку и важно обтирал себе губы; он был высокого росту, белокур, и вообще довольно ловок для деревенского жителя того века; и это потому быть может, что он служил в лейб-кампанцах; 25<-и> лет вышед в отставку, он женился и нажил себе двух дочерей и одного сына; — Борис Петрович занимал его разговорами о хозяйстве, о Москве и проч., бранил новое, хвалил старое, как все старики, ибо вообще, если человек сам стал хуже, то всё ему хуже кажется; — поздно вечером, истощив разговор, они не знали, что начать; зевали в руку, вертелись на местах, смотрели по сторонам; но заботливый хозяин тотчас нашелся...
В воздухе еще много дней стоит крепкий запах
свежей рыбы и чадный запах жареной рыбы. И легкой, клейкой рыбьей чешуей осыпаны деревянные пристани, и камни мостовой, и руки и
платья счастливых хозяек, и синие воды залива, лениво колышущегося под осенним солнцем.
Впоследствии мне постоянно казалось, что «Однодворец Овсянников» списан Тургеневым с являвшегося ко всем окрестным помещикам и приносившего в подарок
свежего меду из своего пчельника однодворца Ивана Матвеевича Овсянникова. Старуха, жена его, Авдотья Ионовна, повязывавшая голову пестрым ковровым платком с вырывающейся кверху бахромою и в пестром праздничном
платье была истым подобием бубнового короля.
Такая горничная, сидя за работой в задней комнате порядочного дома, подобна крокодилу на дне светлого американского колодца… такая горничная, как сальное пятно, проглядывающее сквозь
свежие узоры перекрашенного
платья — приводит ум в печальное сомнение насчет домашнего образа жизни господ… о, любезные друзья, не дай бог вам влюбиться в девушку, у которой такая горничная, если вы разделяете мои мнения, — то очарование ваше погибло навеки.
Красивая, полная, здоровая, еще молодая и
свежая, чувствуя на себе роскошное
платье, от которого, казалось ей, во все стороны шло сияние, Анна Акимовна спустилась в нижний этаж.
Запах и ощущение нового, пышного, прекрасного
платья, его легкий шум и запах
свежих духов возбуждали Анну Акимовну.
Настоящим образом таять начало с апреля, и я уж целый день оставался на воздухе, походя на больного, которому после полугодичного заключения разрешены прогулки, с тою только разницею, что я не боялся ни катара, ни ревматизма, ходил в легком
платье, смело промачивал ноги и свободно вдыхал
свежий и сыроватый воздух.
— Ну, на прощанье еще песню и марш по домам, — сказал граф,
свежий, веселый, красивый более чем когда-нибудь, входя в залу в дорожном
платье.
Поднялась занавесь в домике, молодая женщина, вся в белоснежном
платье, стала у окна, устремив взор на разгоравшуюся зарю… Вздохнув несколько раз
свежим весенним воздухом, зорко оглянулась она и запела вполголоса...
Залез в шкап, растерзал несколько
платьев, украл из шкатулки
свежий цибик чаю, рассыпал его по полу, украл и положил себе за щеку несколько кусков сахару и таким же путем, каким добрался в квартиру почтенной женщины, вернулся к себе домой.
Быстро пробежал корвет южные тропики, и чудное благодатное плавание в тропиках кончилось. Пришлось снять летнее
платье и надевать сукно. Относительная близость южного полюса давала себя знать резким холодным ветром. Чем южнее спускался корвет, тем становилось холоднее, и чаще встречались льдины. Ветер все делался
свежее и
свежее.
Висленев встал, взял
платье, вывернул юбку и, притворно полюбовавшись
свежими фестонами и уборками из той же материи, повторил несколько раз: «Прекрасное
платье!» и отдал его назад.
Свежим воздухом пахнула на него вошедшая в гостиную та самая женщина, в лиловом
платье, которая поразила его накануне. Только тут она была одета в зимнее пальто с опушкой, в виде мужского полушубка. Бархатная шапочка с околышем слегка прикрывала голову.
Почти в тот же момент отворились двери, противоположные тем, которые вели в столовую, — двери, ведущие в ее комнату, в комнату его Тани, и в них появилась она, в парижском подвенечном
платье, окруженная подругами,
свежая, сияющая, довольная, с флер д'оранжем на голове и на груди, с великолепным из крупных бриллиантов фермуаром на белоснежной шейке, с огромными солитерами в миниатюрных розовых ушках.
Он припомнил тоже тюрьму, но не столичную образцовую, сухую, светлую, вентилированную, блестящую,
свежей окраской, а мрачную, сырую, грязную, с переполненной миазмами атмосферой, с убогой обстановкой — провинциальную тюрьму — тюрьму в Т. Вот перед ним восстает образ княжны Маргариты Шестовой в арестантском
платье, сперва с радости ной улыбкой любви при входе его в камеру, а затем с непримиримо-злобным устремленным на него взглядом своих страшных зеленых глаз.
Она была в легком домашнем
платье цвета
свежего масла, казавшегося белым.
Она посмотрела на него удивленно — любопытным взглядом, застигнутая в врасплох в своих занятиях по хозяйству, одетая в простенькое домашнее
платье, но все-таки прелестная, молодая,
свежая, грациозная.
Обе были в одинаковых, новеньких, голубых
платьях —
свежие, румяные, веселые.