Неточные совпадения
Глубже и крепче всего врезался
в память образ дьякона. Самгин чувствовал себя оклеенным его речами, как смолой. Вот дьякон, стоя среди комнаты с гитарой
в руках, говорит о Лютове, когда Лютов, вдруг
свалившись на диван, — уснул, так отчаянно разинув рот, как будто он кричал беззвучным и тем более страшным криком...
За спиною Самгина, толкнув его вперед, хрипло рявкнула женщина, раздалось тихое ругательство, удар по мягкому, а Самгин очарованно смотрел, как передовой солдат и еще двое, приложив ружья к плечам, начали стрелять. Сначала упал, высоко взмахнув ногою, человек, бежавший на Воздвиженку, за ним, подогнув колени, грузно
свалился старик и пополз, шлепая палкой по камням, упираясь
рукой в мостовую; мохнатая шапка
свалилась с него, и Самгин узнал: это — Дьякон.
Большой, бородатый человек, удивительно пыльный, припадая на одну ногу,
свалился в двух шагах от Самгина, крякнул, достал пальцами из волос затылка кровь, стряхнул ее с пальцев на землю и, вытирая
руку о передник, сказал ровным голосом, точно вывеску прочитал...
Самгин понял, что он лишний, простился и ушел.
В комнате своей,
свалившись на постель, закинув
руки под голову, он плотно закрыл глаза, чтоб лучше видеть путаницу разногласно кричащих мыслей. Шумел
в голове баритон Кутузова, а Спивак уверенно утешает: «Это скоро пройдет».
Так неподвижно лег длинный человек
в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили по затылку, ткнулась головой
в колени свои, развела
руками,
свалилась набок.
Отчаянный крик испуганной старухи, у которой
свалился платок и волосник с головы и седые косы растрепались по плечам, поднял из-за карт всех гостей, и долго общий хохот раздавался по всему дому; но мне жалко было бедной Дарьи Васильевны, хотя я думал
в то же время о том, какой бы чудесный рыцарь вышел из Карамзина, если б надеть на него латы и шлем и дать ему
в руки щит и копье.
Князь хотел сжать ее
в кровавых объятиях, но силы ему изменили, поводья выпали из
рук, он зашатался и
свалился на землю. Елена удержалась за конскую гриву. Не чуя седока, конь пустился вскачь. Елена хотела остановить его, конь бросился
в сторону, помчался лесом и унес с собою боярыню.
Зазвенел тугой татарский лук, спела тетива, провизжала стрела, угодила Максиму
в белу грудь, угодила каленая под самое сердце. Закачался Максим на седле, ухватился за конскую гриву; не хочется пасть добру молодцу, но доспел ему час, на роду написанный, и
свалился он на сыру землю, зацепя стремя ногою. Поволок его конь по чисту полю, и летит Максим, лежа навзничь, раскидав белые
руки, и метут его кудри мать сыру-земли, и бежит за ним по полю кровавый след.
Кухарка умерла на наших глазах: наклонилась, чтобы поднять самовар, и вдруг осела на пол, точно кто-то толкнул ее
в грудь, потом молча
свалилась на бок, вытягивая
руки вперед, а изо рта у нее потекла кровь.
Когда стали погружать
в серую окуровскую супесь тяжёлый гроб и чернобородый пожарный, открыв глубочайшую красную пасть, заревел, точно выстрелил: «Ве-еч…» — Ммтвей
свалился на землю, рыдая и биясь головою о чью-то жёсткую, плешивую могилу, скупо одетую дёрном. Его обняли цепкие
руки Пушкаря, прижали щекой к медным пуговицам. Горячо всхлипывая, солдат вдувал ему
в ухо отрывистые слова...
Псы пуще захрипели, лошади понесли; и Егорушка, еле державшийся на передке, глядя на глаза и зубы собак, понимал, что,
свались он, его моментально разнесут
в клочья, но страха не чувствовал, а глядел так же злорадно, как Дениска, и жалел, что у него
в руках нет кнута.
— Но пока я выбирал якорь, отец получил удар веслом
в грудь — вырвало весла из
рук у него — он
свалился на дно без памяти. Мне некогда было помочь ему, каждую секунду нас могло опрокинуть. Сначала — всё делается быстро: когда я сел на весла — мы уже неслись куда-то, окруженные водной пылью, ветер срывал верхушки волн и кропил нас, точно священник, только с лучшим усердием и совсем не для того, чтобы смыть наши грехи.
— А я… поздравьте… вольная птица! — начал он как-то сразу и, повернувшись
в кресле, сделал
рукой в воздухе какой-то удивительно легкомысленный жест, как будто и
в самом деле у него гора с плеч
свалилась.
Лента странных впечатлений быстро опутывала сердце, мешая понять то, что происходит. Климков незаметно ушёл домой, унося с собою предчувствие близкой беды. Она уже притаилась где-то, протягивает к нему неотразимые
руки, наливая сердце новым страхом. Климков старался идти
в тени, ближе к заборам, вспоминая тревожные лица, возбуждённые голоса, бессвязный говор о смерти, о крови, о широких могилах, куда, точно мусор,
сваливались десятки трупов.
Она повернулась так живо, что все ореховое производство
свалилось в траву; выпрямилась, встала и, несколько побледнев, оторопело приподняла
руку. По ее очень выразительному, тонкому, слегка сумрачному лицу прошло несколько беглых, странных движений. Тотчас она подошла к нам, не быстро, но словно подлетела с дуновением ветра.
— Хватай ее! — крикнул Босс.
В тот же момент обе мои
руки были крепко схвачены сзади, выше локтя, и с силой отведены к спине, так что, рванувшись, я ничего не выиграл, а только повернул лицо назад, взглянуть на вцепившегося
в меня Лемарена. Он обошел лесом и пересек путь. При этих движениях платок
свалился с меня. Лемарен уже сказал: «Мо…», — но, увидев, кто я, был так поражен, так взбешен, что, тотчас отпустив мои
руки, замахнулся обоими кулаками.
Слово за слово, и кончилось дело рукопашной. Проворная и могутная была дьячковская дочь и надавала команде таких затрещин, что на нее бросился сам капрал. Что тут произошло, трудно сказать, но у Охони
в руках очутилась какая-то палка, и, прислонившись к стене, девушка очень ловко защищалась ею от наступавшего врага. Во время свалки у Охони
свалился платок с головы, и темные волосы лезли на глаза.
Потом, раскинув
руки,
свалился на бок, замер, открыв окровавленный, хрипящий рот; на столе у постели мигала свеча, по обезображенному телу ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет.
В ногах у него молча и подавленно стояли братья, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то...
Шест положили ко мне на плечо; я придерживал его обеими
руками, чтобы он не
свалился в воду и не мешал плыть.
Но здесь важна не та или другая степень несовершенства, а то, что Европа не примирилась с этим несовершенством, не покончила с процессом создания и не сложила
рук,
в чаянии, что счастие само
свалится когда-нибудь с неба.
«Вот влюбиться бы, — думала она, потягиваясь, и от одной этой мысли у нее около сердца становилось тепло. — И от завода избавиться бы…» — мечтала она, воображая, как с ее совести
сваливаются все эти тяжелые корпуса, бараки, школа… Затем она вспомнила отца и подумала, что если бы он жил дольше, то, наверное, выдал бы ее за простого человека, например, за Пименова. Приказал бы ей выходить за него — вот и все. И это было бы хорошо: завод тогда попал бы
в настоящие
руки.
Маша с таким ясным и благодарным лицом пошла навстречу Кистеру, когда он вошел
в гостиную, так дружелюбно и крепко стиснула ему
руку, что у него сердце забилось от радости и камень
свалился с груди.
Она упала
в постель, и мелкие, истерические рыдания, мешающие дышать, от которых сводит
руки и ноги, огласили спальню. Вспомнив, что через три-четыре комнаты ночует гость, она спрятала голову под подушку, чтобы заглушить рыдания, но подушка
свалилась на пол, и сама она едва не упала, когда нагнулась за ней; потянула она к лицу одеяло, но
руки не слушались и судорожно рвали всё, за что она хваталась.
Спятил я свою тройку, взял топор
в руки, подхожу к серому. «Иди, говорю, с дороги — убью!» Повел он ухом одним. Не иду, мол. Ах ты! Потемнело у меня
в глазах, волосы под шапкой так и встают… Размахнулся изо всей силы, бряк его по лбу… Скричал он легонько, да и
свалился, протянул ноги… Взял я его за ноги, сволок к хозяину и положил рядом, обок дороги. Лежите!..
У Григория был туман
в глазах. Не видя, кто стоит
в двери, выругался скверными словами, оттолкнул человека
в сторону и убежал
в поле. А Матрёна, постояв среди комнаты с минуту, шатаясь, точно слепая, протянув
руки вперёд, подошла к койке и со стоном
свалилась на неё.
Черный платок у нее с головы
свалился; косица-то русая, здоровенная такая, вся растрепана, и сумку
в руках несет, а сама так и натыкается.
Андрей (берет ее за
руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же — очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь? Забрался, было,
в мечтах-то выше облака, да вот и
свалился. Ведь я вас любил, выше всего на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь
в глаза, что вы меня обманули?
Платонов. Экая… Ну, слава богу.
Рука болит… Дайте мне еще пить. Я сам ужасно болен, Николай! Еле голову на плечах держу… Того и смотри, что
свалится… У меня, должно быть, горячка будет. Солдатики
в ситцевых мундирах, с острыми шапочками так и мелькают перед глазами… Желто и зелено кругом… Закати мне chinini sulphurici…
Он кладет
руку на плечо Пьеро. — Пьеро
свалился навзничь и лежит без движения
в белом балахоне. Арлекин уводит Коломбину за
руку. Она улыбнулась ему. Общий упадок настроения. Все безжизненно повисли на стульях. Рукава сюртуков вытянулись и закрыли кисти
рук, будто
рук и не было. Головы ушли
в воротники. Кажется, на стульях висят пустые сюртуки. Вдруг Пьеро вскочил и убежал. Занавес сдвигается.
В ту же минуту на подмостки перед занавесом выскакивает взъерошенный и взволнованный автор.
Дети вертелись под ногами, высовывались, рискуя
свалиться в воду, из отверстий разломанных крыш, перекликались друг с другом, орали, когда их била нетерпеливая
рука, и, как мешки с мукой, шлепались
в поданную лодку.
И только что поднял
руку, как рубашка его
в зубы. Проснулся Никита Федорыч с синяком на скуле: с вечера положил он на верхнюю койку тяжелую суковатую козьмодемьянскую палку —
свалилась она и прямо ему на лицо…
Между тем с Гусевым стало твориться что-то неладное. То он впадал
в апатию и подолгу молчал, то вдруг начинал бредить с открытыми глазами. Дважды Гусев уходил, казаки догоняли его и силой приводили назад. Цынги я не боялся, потому что мы ели стебли подбела и черемуху, тифозных бактерий тоже не было
в тайге, но от истощения люди могли обессилеть и
свалиться с ног. Я заметил, что привалы делались все чаще и чаще. Казаки не садились, а просто падали на землю и лежали подолгу, закрыв лицо
руками.
Гостиница эта была средней
руки и тогда, и мы очутились
в высоком нумере, с перегородкой, где я сейчас же
свалился на диван, чувствуя, что меня начинает уже «ломать» от двухчасовой езды без шапки по морозу, хотя и не трескучему.
Пришел домой и окончательно
свалился. Брат поехал
в Петропавловскую крепость к доктору Вильмсу и показал листок с моей температурой. Гаврила Иванович ахнул и всплеснул
руками...
— Воля твоя, — говорит Поскребкин Максиму Ильичу, — уступи, брат, серого коня. И во сне меня мордой пихает. Аппетит на него такой припал… слышь (тут он взял
руку своего собеседника и приложил ладонь к желудку), так и ворчит: по-дай ры-са-ка! Не дашь,
свалюсь в постель, будешь Богу отвечать. Я ли тебе не слуга?
Кровь фонтаном брызнула, горячая кровь,
руки ему ошпарила. А с души, с души точно тяжесть какая
свалилась и легко ему
в ту пору стало. Отскочил он вовремя, только на
руках кровь и осталася. Обтер он их об халат барина, вышел из кабинета и запер на ключ, а ключ с собой взял.
Не хотели тревожить Илью Максимовича, но чуткое ухо его слышало прибытие гостей. Накрывшись малиновым штофным одеялом, он велел позвать к себе Прасковью Михайловну. Это был старик лет семидесяти пяти, мощно построенный. Только недавно стал он поддаваться немочам и вдруг
свалился в постель. Как дитя, обрадовался он приезду любимой невестки, не дал он
руки своей, к которой она хотела было приложиться, нежно обнял ее и осыпал ласками мать и сына.
Тело грузно
свалилось со стола и грузно стукнулось волосатым затылком. Павел наклонился и посмотрел на него: голый высокий живот еще вздымался, и Павел ткнул
в него ножом, как
в пузырь, из которого нужно выпустить воздух. Потом Павел выпрямился и с ножом
в руке, весь красный, как мясник, с разорванною
в драке губою, обернулся к двери.