Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь.
С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь
колокольне, или тебя хотят повесить.
Между тем дела в Глупове запутывались все
больше и
больше. Явилась третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к
колокольне, сбросили
с раската Семку и только что хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином Силой Терентьевым Пузановым.
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни
с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора
с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем,
с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину:
большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик
с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече
колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Все переходили по недоделанному полу в комнату Мари, которая оказалась очень хорошенькой комнатой, довольно
большою,
с итальянским окном, выходившим на сток двух рек; из него по обе стороны виднелись и суда, и мачты, и паруса, и плашкотный мост, и наконец противоположный берег, на склоне которого размещался монастырь, окаймленный оградою
с стоявшими при ней угловыми башнями, крытыми черепицею, далее за оградой кельи и службы, тоже крытые черепицей, и среди их церкви и
колокольни с серебряными главами и крестами.
Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал
с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а
больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг
колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом, то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
— Ничего
больше, как только подняться на
колокольню и оттуда раскланяться
с народом, — отозвался из экипажа сухонький подвижный господин неопределенных лет.
Вдруг его тяжко толкнуло в грудь и голову тёмное воспоминание. Несколько лет назад, вечером, в понедельник, день будний, на
колокольнях города вдруг загудели
большие колокола. В монастыре колокол кричал торопливо, точно кликуша, и казалось, что бьют набат, а у Николы звонарь бил неровно: то
с большою силою, то едва касаясь языком меди; медь всхлипывала, кричала.
Хотя в 1612 году великолепная церковь святого Сергия, высочайшая в России
колокольня, две башни прекрасной готической архитектуры и много других зданий не существовали еще в Троицкой лавре, но высокие стены, восемь огромных башен, соборы: Троицкий,
с позлащенною кровлею, и Успенский,
с пятью главами, четыре другие церкви, обширные монастырские строения, многолюдный посад,
большие сады, тенистые рощи, светлые пруды, гористое живописное местоположение — все пленяло взоры путешественника, все поселяло в душе его непреодолимое желание посвятить несколько часов уединенной молитве и поклониться смиренному гробу основателя этой святой и знаменитой обители.
К тому, что я стал рабочим, уже привыкли и не видят ничего странного в том, что я, дворянин, ношу ведра
с краской и вставляю стекла; напротив, мне охотно дают заказы, и я считаюсь уже хорошим мастером и лучшим подрядчиком, после Редьки, который хотя и выздоровел и хотя по-прежнему красит без подмостков купола на
колокольнях, но уже не в силах управляться
с ребятами; вместо него я теперь бегаю по городу и ищу заказов, я нанимаю и рассчитываю ребят, я беру деньги взаймы под
большие проценты.
Посреди
большого села, на обширном лугу, или площади, на которой разгуливали овцы и резвились ребятишки, стояла ветхая деревянная церковь
с высокой
колокольнею. У дверей ее, на одной из ступеней поросшей травою лестницы, сидел старик лет восьмидесяти, в зеленом сюртуке
с красным воротником, обшитым позументом;
с полдюжины медалей, различных форм и величины, покрывали грудь его. Он разговаривал
с молодым человеком, который стоял перед ним и по наряду своему, казалось, принадлежал к духовному званию.
Когда слухи об этом дошли до Киева и богослов Халява услышал наконец о такой участи философа Хомы, то предался целый час раздумью.
С ним в продолжение того времени произошли
большие перемены. Счастие ему улыбнулось: по окончании курса наук его сделали звонарем самой высокой
колокольни, и он всегда почти являлся
с разбитым носом, потому что деревянная лестница на
колокольню была чрезвычайно безалаберно сделана.
Каждый день,
с восьми часов утра до двух часов пополудни, Ферапонтов сидел за своей конторкой, то просматривая
с большим вниманием лежавшую перед ним толстую книгу, то прочитывая какие-то бумаги, то, наконец, устремляя печальный взгляд на довольно продолжительное время в окно, из которого виднелась
колокольня, несколько домовых крыш и клочок неба.
На чем-нибудь нужно ему было остановить свой взгляд, отвести его и от казенного монумента
с позолоченным шаром и солнечными часами, тут же, все в той же части внутреннего двора. Монумент, еще
больше растреллиевской
колокольни, противоречил пошибу старых церквей,
с их главами, переходами, крыльцами келий.
И вдруг выросла перед глазами белая зубчатая стена, а за нею высокая
колокольня, вся залитая светом, и рядом
с ней пять
больших, золотых, блестящих глав, — это Панкратиевский монастырь, в котором жил преосвященный Петр.
Милая, дорогая сердцу церковь, белая,
с большим белым куполом и золотыми крестами на куполе и
колокольне.
И мною, мало-помалу, овладело неприятное чувство. Сначала я думал, что это досада на то, что я не в состоянии объяснить простого явления, но потом, когда я вдруг в ужасе отвернулся от огонька и ухватился одной рукой за Пашку, ясно стало, что мною овладевает страх… Меня охватило чувство одиночества, тоски и ужаса, точно меня против воли бросили в эту
большую, полную сумерек яму, где я один на один стоял
с колокольней, глядевшей на меня своим красным глазом.
Церкви старинные, каменные,
большие, иконостасы золоченой резьбы, иконы в серебряных окладах
с драгоценными камнями и жемчугами,
колокольня высокая, колоколов десятков до трех,
большой — в две тысячи пуд, риз парчовых, глазетовых, бархатных, дородоровых множество, погреба полнехоньки винами и запасами, конюшни — конями доброезжими, скотный двор — коровами холмогорскими, птичный — курами, гусями, утками, цесарками.
На первом плане представлялся огромный каменный трехэтажный дом, назначенный для кадетского корпуса; за ним высился
большой, окруженный колоннами, купол собора и золотой шпиль
колокольни, а там в разных местах выглядывали зеленые и красные кровли зданий, за которыми бесконечный сад сливался
с горизонтом.
— Москва, Москва, синьор Антонио! — и повозку его обступили человек пять, разных лет, в зимних епанчах. Школьники, возвращающиеся домой на вакацию, не
с большею радостью приветствуют
колокольню родного села.
Все так же однозвучно и уныло вызванивал великопостный колокол, и казалось, что
с каждым глухим ударом он приобретает новую силу над совестью людей; все
больше собиралось их, и отовсюду тянулись к церкви бесцветные, как
колокольный звон, молчаливые фигуры.
В крутых берегах
большая прекрасная река,
с обеих сторон поселение. На этой стороне Епифанского уезда поменьше, на той стороне, Данковского, побольше. Там и церковь
с колокольней и блестящим на солнце крестом; по бугру, на той стороне, вытянулись красивые издалека крестьянские домики.