Неточные совпадения
Этот вопрос горячо обсуждался в
русской периодической печати, в частности в революционно-демократическом «
Современнике» и в «Свистке».]
Судьба
русских Лео и Рахметовых часто бывала иная… Но я забегаю вперед… Об этом придется еще много говорить в дальнейших очерках «моего
современника».
Я нашел тогда свою родину, и этой родиной стала прежде всего
русская литература {Эта часть истории моего
современника вызвала оживленные возражения в некоторых органах украинской печати.
Писарев и журнал «
Русское слово» представляли другие течения в 60-е годы, чем Чернышевский и журнал «
Современник».
Советую тебе подписаться на Журнал землевладельцев…будешь доволен. Когда-то мы опять будем говорить об
русском вопросе? Я читаю все, что пишется об этом в «
Русском вестнике», «
Современнике» и «Атенее»…
Ты, может быть, не имеешь времени читать
русские журналы, большею частию пустые, но «
Современник» иногда пробегай.
Читаю на
русском перевод «Хижины дяди Тома» при первом номере «
Современника». Перевод «
Русского вестника» лучше, но хорошо, что и этот выдан вдруг сполна. Там публика должна ждать несколько месяцев. Я думаю, помещики и помещицы некоторые увидят, что кивают на Петра. [То есть
русские издатели романа Бичер-Стоу имеют в виду отечественных помещиков-крепостников.]
Прочти Григоровича Рыбаки.Новая школа
русского быта. Очень удачно! — Нередко мороз по коже, как при хорошей музыке. [Статья В. П. Гаевского о Дельвиге — в «
Современнике» за 1853 г., № 2 и 3; роман Д. В. Григоровича «Рыбаки» — там же, № 3 и сл.]
— Да, знаю. Мы всё доставали в институте: и «Отечественные записки», и «
Современник», и «
Русский вестник», и «Библиотеку», все, все журналы. Я просила папу выписать мне хоть один теперь, — мамаша не хочет.
Юлия прочла «Бедную Лизу», [«Бедная Лиза» (1792) — сентиментальная повесть Н.М. Карамзина (1766–1826), пользовавшаяся успехом у
современников] несколько страниц из «Путешествий» [«Путешествия» — «Письма
русского путешественника» (1791–1804) Карамзина] и отдала назад.
Читатели «
Современника» помнят, может быть, что мы поставили Островского очень высоко, находя, что он очень полно и многосторонне умел изобразить существенные стороны и требования
русской жизни.
Его вера в
русских предпринимателей получала удар за ударом: в это время некто ездил в Москву и привез оттуда роковое известие, которому, кажется, невозможно бы и верить: новость заключалась в том, что известный сотрудник «
Современника» Г. 3.
(6) Довольно полный рассказ об этом находится, например, у Мизко («Столетие
русской словесности», стр. 83–84); см. также словари Евгения и Бантыш-Каменского под именами Державина, Дашковой и Козодавлева. Подробнее же рассказано все это происшествие в объяснениях к сочинениям Державина, Львова (ч. II, стр. 6–9) и в статье г. Грота о «Фелице» и «Собеседнике» («
Современник», 1845, № 11, стр. 120–125).
Заруцкий. А разве мы не доказали в 12 году, что мы
русские? Такого примера не было от начала мира! Мы
современники и вполне не понимаем великого пожара Москвы; мы не можем удивляться этому поступку; эта мысль, это чувство родилось вместе с
русскими; мы должны гордиться, а оставить удивление потомкам и чужестранцам! Ура! господа! здоровье пожара Московского!
Но это все будущее и, без сомнения, довольно отдаленное. Книга же г. Милюкова дает нам повод проследить значение
русской литературы в прошедшем. Кстати, здесь же мы можем объясниться с некоторыми книжниками, которые взводят на «
Современник» обвинение, будто он совершенно отвергает всякое значение литературы для общества.
Г. Плещеев написал довольно много: перед нами лежат два томика, в них восемь повестей; да тут еще нет «Папироски» и «Дружеских советов», напечатанных им в 1848 и 1849 гг., да нет «Пашинцева» («
Русский вестник», 1859 г., № 21–23), «Двух карьер» («
Современник», 1859 г., № 12) и «Призвания» («Светоч», 1860 г., № 1–2), — трех больших повестей, напечатанных им уже после издания его книжек.
Многие читатели узнали знакомый голос и радушно приняли «старые песни на новый лад», как называл г. Плещеев свои стихи, печатая их в «
Русском вестнике» [С 1858 г. поэт начал активно печататься в «
Современнике» и сблизился с его сотрудниками, в том числе с Добролюбовым.].
339–343.], пародия Батюшкова на «Певца во стане
русских воинов» [Пародия Батюшкова на «Певца во стане
русских воинов» Жуковского — «Певец в Беседе славянороссов» (или «Певец в Беседе любителей
русского слова») — была опубликована М. Н. Лонгиновым в «
Современнике», 1856, кн. V.] и пр.; так представлены были (в «Записках» г. Лонгинова [Речь идет о «Библиографических записках» М. Н. Лонгинова, печатавшихся в «
Современнике» в 1856–1857 гг. (см. также «Сочинения М. Н. Лонгинова», т. I, M. 1915).], в «Сборнике» студентов СПб. университета) новые интересные сведения о мартинистах, о Радищеве, о Новикове [О Радищеве см. заметку М. Н. Лонгинова «Алексей Михайлович Кутузов и Александр Николаевич Радищев (1749–1802)» в кн. VIII «
Современника» за 1856 г.
В эти глухие и немые три десятка годов память
современников, свидетелей и очевидцев 1831 года понемногу притуплялась; негодование если в них и было, то намного смирялось и угомонялось самим временем; в
русском сердце давно уже поселилось если не примирение и забвение, то равнодушный и спокойный индифферентизм.
«
Русское Слово» представило собою явный контраст воплям «
Современника».
Они с гигантской беззастенчивостью объявляли, что в полемической статье позволительно, уместно и, пожалуй, даже хорошо взваливать на своего противника всевозможные нелепости и всячески издеваться над ним, рассыпаясь в остротах и колкостях [«
Современник», март 1872 г. «
Русская литература», стр. 70.].
Развивая теорию возможности усвоения мыслей, нетрудно прийти к тому, что люди не должны говорить ни одного слова даром, потому что всякий разговор есть ряд мыслей» [«
Современник», март 1872 г. «
Русская литература», стр. 70.].
Дело о пугачевском бунте, которого не показали Пушкину, до сих пор запечатано, и никто еще из исследователей
русской истории вполне им не пользовался [Некоторые части дела о Пугачеве, по ходатайству графа Перовского, были открыты покойному Надеждину, когда он писал свои «Исследования о скопческой ереси», начальник которой, Кондратий Селиванов,
современник Пугачева, также называл себя императором Петром III.].
Когда-нибудь и эта скромная литературная личность будет оценена. По своей подготовке, уму и вкусу он был уже никак не ниже тогдашних своих собратов по критике (не исключая и критиков"
Современника","Эпохи"и"
Русского слова"). Но в нем не оказалось ничего боевого, блестящего, задорного, ничего такого, что можно бы было противопоставить такому идолу тогдашней молодежи, как Писарев.
Но дружининский кружок — за исключением Некрасова — уже и в конце 50-х годов оказался не в том лагере, к которому принадлежали сотрудники"
Современника"и позднее"
Русского слова". Мой старший собрат и по этой части очутился почти в таком же положении, как и я. Место, где начинаешь писать, имеет немалое значение, в чем я горьким опытом и убедился впоследствии.
И журналы в первую голову пострадали от перемены ветра сверху. Журнал Достоевского был запрещен за весьма невинную статью Н.Н.Страхова о польском вопросе, а"
Современник"и"
Русское слово" — вообще за направление.
Я весьма своим студенческим ученьем доказал самому себе, до какой степени я высоко ставил точную науку, и к окончанию моего курса в Дерпте держался уже сам мировоззрения, за которое «
Современник» и потом «
Русское слово» ратовали.
А тогда он уже сошелся с Некрасовым и сделался одним из исключительных сотрудников"
Современника". Этот резкий переход из русофильских и славянофильских журналов, как"Москвитянин"и"
Русская беседа", в орган Чернышевского облегчен был тем, что Добролюбов так высоко поставил общественное значение театра Островского в своих двух знаменитых статьях. Островский сделался в глазах молодой публики писателем — обличителем всех темных сторон
русской жизни.
Наша цель была показать из правдивых записей
современника тридцатых годов, что ядовитые отравы, приписываемые только новейшему «послереформенному времени», имели место и значение в
русской жизни и в то прекрасное время, которое зовут «глухою порою», но действовали тогда эти отравы еще злее и хуже, — по преимуществу в высших сферах общества, где эти отравы вошли в первое употребление и оттуда сообщились низшим.
В блестящее царствование Екатерины II, лично переписывавшейся с Вольтером, влияние французских энциклопедистов быстро отразилось на интеллигентной части
русского общества и разрасталось под животворным покровительством с высоты трона; непродолжительное царствование Павла I, несмотря на строгие, почти жестокие меры, не могло вырвать с корнем «вольного духа», как выражались
современники; с воцарением же Александра I — этого достойного внука своей великой бабки, — этот корень дал новые и многочисленные ростки.
Царица Анастасия была ангелом на престоле.
Современники приписывают ей все женские добродетели, для которых только находили они имя на
русском языке: «целомудрие, смирение, набожность, чувствительность, благость, соединенные с умом основательным, не говоря о красоте, так как она считалась уже необходимою принадлежностью царской невесты».
Бросим же общий взгляд на дальнейшую судьбу России под скипетром Иоанна III, справедливо прозванного
современниками «Великим», а нашим известным историографом Н. М. Карамзиным — «первым
русским самодержцем».
Других горизонтов и не открывалось еще тогда для деятельности
русской женщины, за единичными исключениями, а потому взгляд Алексея Андреевича был совершенно в духе его
современников, и не его, конечно, можно винить в этом, если, скажем кстати, и в настоящее время вопрос о пресловутых женских нравах является очень и очень спорным.
Если верить рассказам
современников Петра III, то он довольно регулярно ходил в придворную церковь к концу обедни, но только вот по какому случаю: между новыми придворными обычаями французская мода делать реверанс заменила
русский обычай низко кланяться, то есть нагибать голову в пояс.
Бросим же общий взгляд на дальнейшие судьбы России под скипетром Иоанна III, справедливо прозванного
современниками Великим, а нашим известным историографом Н. М. Карамзиным — «первым
русским самодержцем».
Что бы ни писали
современники, а за ними и потомки, о будто бы непроизводительно истраченных громадных суммах на это путешествие государыни, тяжелым бременем упавших на состояние
русских финансов, путешествие это несомненно послужило ко благу всех губерний и областей, через которые проезжала императрица, потому что обогатило их.
Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной,
русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для
современников.
Мало того, что
современники, увлекаемые страстями, говорили так, — потомство и история признали Наполеона grand, [великим] а Кутузова — иностранцы — хитрым, развратным, слабым придворным стариком; —
русские — чем-то неопределенным, — какою-то куклой, полезною только по своему
русскому имени…