Неточные совпадения
Умолк и закрывает вежды
Изменник русского царя.
— Да вы-то не смеете этого говорить, понимаете вы. Ваш университет поэтому, внушивший вам такие понятия, предатель! И вы предатель, не правительства вашего, вы хуже того, вы предатель всего
русского народа, вы
изменник всем нашим инстинктам народным.
Недавно генерал-майор Ахмет-Хан уведомил меня, что ты
изменник, что ты надел чалму, что ты имеешь сношения с Шамилем, что ты научил народ не слушать
русского начальства.
— Боярин, ты предлагаешь нам пить за здравие царя
русского; итак, да здравствует Владислав, законный царь
русский, и да погибнут все
изменники и враги отечества!
— А как же? — продолжал Кирша. — Разве мы не
изменники? Наши братья, такие же
русские, как мы, льют кровь свою, а мы здесь стоим поджавши руки… По мне, уж честнее быть заодно с ляхами! А то что мы? ни то ни се — хуже баб! Те хоть бога молят за своих, а мы что? Эх, товарищи, видит бог, мы этого сраму век не переживем!
— Бояре, что сказал князь Димитрий Мамстрюкович Черкасский, то говорю и я: вражда непримиримая… доколе хотя один лях или
русский… то есть предатель… сиречь
изменник…
— А если
русской, — возразил отставной солдат, — так он
изменник!
Два раза во всю мою жизнь потом только этак и плакал: во второй это было, как император Николай Павлович умер, и я ему к его гробу ночью свое «благодарю» ходил сказывать за то, про что мы с ним двое только из всех
русских знали: он, мой царь, да я, — его
изменник.
Спи, стая псов!
Спи сном непробудным до страшного суда,
Тогда воскресни и прямо в ад,
изменники,
И бог на
русскую державу ополчился!
Он попустил холопей нечестивых
Торжествовать над
русскою землей.
— Я буду чрезвычайно счастлив, господин лейтенант, если вы прикажете развязать мне руки, потому что я не злодей и не преступник, да и тем, насколько я знаю, дают некоторую свободу перед казнью. Так вот, пожалуйста, прикажите меня развязать. A еще передайте вашему полковнику, пославшему вас, что вероятно он имеет превратное мнение о нас,
русских. Еще раз повторяю,
изменников и предателей еще не было среди нас никого и никогда!
— Позвольте вам задать в свою очередь вопрос, господин полковник. Вы не забыли, что я
русский и что в жилах моих течет настоящая славянская кровь?.. A среди людей моего племени вообще, и
русских в особенности не было еще ни одного
изменника и предателя, уверяю вас, и никакие угрозы и никакие награды не заставят меня сказать вам того, что вы так пламенно желали бы от меня услышат. Подвергайте меня хотя бы даже пытке, но я буду молчать.
— Пасквиль именно на меня! — сказал, усмехаясь, Паткуль. — А как мое доброе имя не может пострадать от сумасбродных людей, то я сочинителю письма и посланнику его охотно прощаю. С тем, однако ж, — прибавил он, обратившись к раскольнику, — подобных бумаг в стан
русских не пересылать. Смотри! перескажи это, закоснелый невежа, твоему учителю. В противном случае Мурзенко с своими татарами отыщет его в преисподней. Тогда не пеняйте на
изменника Паткуля. Вот мой ответ: слышишь ли?
— А ты кто такой? — закричал один из всадников. — Не наш ли компатриот-изменник, в услужении у
русского?
И этот другой, думал он, никто, как Владислав Стабровский, брат
изменника русского знамени и едва ли не сам сторонник польского дела.
— «Зная… ваши с моим родственником» (взглянув на подпись, с изумлением): Паткуль родственник? Висельник!
изменник! право, забавно! «
Русскому войску… 17/29 нынешнего месяца… в Гуммельсгофе…» Что это за сказки? Об
русских в Лифляндии перестали и поминать. Едва ли не ушли они в Россию. Чего ему хочется?
В этом письме давалось за известие фельдмаршалу, что Паткуль,
изменник и предатель, связался с злодеем, который, под видом доброжелательства
русскому войску, старается заманить его в сети, предать начальнику шведскому и погубить.
На другой день, рано поутру, неподалеку от польского городка Казимира, на площадке, огражденной с одной стороны лесом, с другой стороны окаймленной рвом дороги, собралось множество народа, чтобы полюбоваться, как будут колесовать и четвертовать
изменника шведскому королю и вместе посланника от
русского двора.
Тридцатого мая 1574 года царь Иоанн Васильевич дал им эту грамоту, в которой было сказано, что Яков и Григорий Строгановы могут укрепляться на берегах Тобола и вести войну с
изменником Кучумом для освобождения первобытных жителей югорских,
русских данников от его ига; могут в возмездие за их добрую службу выделывать там не только железо, но и медь, олово и свинец, серу для опыта, до некоторого времени; могут свободно торговать беспошлинно с бухарцами и киргизами.
В это время конфиденты уведомили ее, что
русская полиция начинает зорко следить за нею, что в самом доме у нее есть
изменники.
— Царь, слышно, усомнился, что он знатного рода. «Среди
русских бояр есть
изменники и крамольники, но нет и не было доносчиков», — сказал, как слышно, великий государь по прочтении последнего пыточного свитка, и приказал ему более не докучать этим делом, а князя Воротынского велел казнить вместе с придорожными татями.
— Бей его!.. Пускай погибнет
изменник и не срамит имя
русского! — закричал Растопчин. — Руби! Я приказываю! — Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил напротив, что всё
русское войско уничтожено; кто говорил о Московском ополчении, которое пойдет, с духовенством впереди, на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не велено выезжать, что пойманы
изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п. и т. п.