Неточные совпадения
Император Александр I был слишком хорошо воспитан, чтобы любить грубую лесть; он с отвращением слушал в Париже презрительные и ползающие у ног победителя
речи академиков.
После
речей стали нас вызывать по списку; каждый, выходя перед стол, кланялся
императору, который очень благосклонно вглядывался в нас и отвечал терпеливо на неловкие наши поклоны.
В продолжение всей
речи ни разу не было упомянуто о государе: это небывалое дело так поразило и понравилось
императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну владимирский крест — награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося, перед открытием Лицея, из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру.
— Непременно так-с, непременно! — подтвердил Елпидифор Мартыныч. — Очень старик доволен; с коронации […с коронации. —
Речь идет о коронации
императора Александра II в 1856 году.] еще он желая сей первенствующей ленты Российской империи и вдруг получил ее. Приятно каждому, — согласитесь!
Как корреспондент я надеялся иметь даровой вход на выставку, но мне в нем отказали, и я принужден был заплатить за сезонный билет сто франков, что для меня как для трудового человека было довольно-таки чувствительно. Этот стофранковый билет не предоставлял никаких особенных льгот, кроме права присутствовать при открытии с расчетом на появление
императора с императрицей и на торжественное заседание, где Наполеон III должен был произносить
речь.
На торжестве открытия в особой зале, где собралась многотысячная толпа,
император в парадной генеральской форме произнес аллокуцию (краткую
речь). Тогда я мог хорошо слышать его голос и даже отметить произношение. Он говорил довольно быстро, немного в нос, и его акцент совсем не похож был на произношение коренного француза, и еще менее парижанина, а скорее смахивал на выговор швейцарца, бельгийца и даже немца, с детства говорившего по-французски.
После того Пфюрд произнес
речь, выражавшую беспредельную признательность
императору за его попечения о судьбах ордена.
Первый затем обратился к
императору с
речью на французском языке, в которой, изложив бедственное положение мальтийского ордена, лишенного своих «наследственных владений», и печальную судьбу рыцарей, рассеявшихся по всему миру, просил его величество принять на себя звание великого магистра.
На эту
речь отвечал от имени
императора граф Ростопчин. [Е. Карнович. «Мальтийские рыцари в России».]
Войдя в залу и сделав
императору три глубокие поклона, граф Литта начал приветственную
речь на французском языке, в которой благодарил государя за оказанное им расположение к мальтийскому рыцарству и просил Павла Петровича объявить себя покровителем ордена святого Иоанна Иерусалимского.
—
Император Александр, — сказала она с грустью, сопутствовавшею всегда ее
речам об императорской фамилии, — объявил, что он предоставит самим французам выбрать образ правления. И я думаю, нет сомнения, что вся нация, освободившись от узурпатора, бросится в руки законного короля, — сказала Анна Павловна, стараясь быть любезной с эмигрантом и роялистом.
Император, государь мой,] — начал Балашев давно приготовленную
речь, когда Наполеон, окончив свою
речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз
императора смутил его.
В конце
речи Балашева, Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал
императору шляпу и перчатки, другой подал носовой платок. Наполеон, не глядя на них, обратился к Балашеву...
Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашею обычною храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего
императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет
речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Много пострадал Мина Силыч, влачась силою гонящей его бури с мытарства на мытарство; немало покормил он острожную нечисть своею, постом и молитвою изнеможденною, старческой плотью; бывал на увещаниях синода, говорил свои
речи митрополитам и архимандритам, и существует предание, что был даже представлен самому
императору Павлу Петровичу.