Соломон любил украшать свою возлюбленную драгоценностями. «Как стройны твои маленькие ноги в сандалиях!» — восклицал он с восторгом, и становясь перед нею на колени, целовал поочередно пальцы на ее ногах, и нанизывал на них кольца с такими прекрасными и
редкими камнями, каких не было даже на эфоде первосвященника. Суламифь заслушивалась его, когда он рассказывал ей о внутренней природе камней, о их волшебных свойствах и таинственных значениях.
Неточные совпадения
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во время большой перемены кто-то бросил дважды
камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий
редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
Подлесок состоял из
редких кустарников, главным образом из шиповника, березы Миддендорфа и сорбарии. Кое-где виднелись пионы и большие заросли грубых осок и папоротников. Почти все деревья имели коренастую и приземистую форму. Обнаженные корни их, словно гигантские лапы каких-то чудовищ, скрывающихся в земле, переплетались между собою как бы для того, чтобы крепче держаться за
камни.
Потом какие-то красные огни запрыгали у него в глазах, — и ему показалось, что солдаты кладут на него
камни; огни всё прыгали
реже и
реже,
камни, которые на него накладывали, давили его больше и больше.
Был жаркий день, один из
редких дней в Петербурге: солнце животворило поля, но морило петербургские улицы, накаливая лучами гранит, а лучи, отскакивая от
камней, пропекали людей.
Влажная холодная кисея [Тонкая,
редкая ткань, начально из индейской крапивы, ныне из хлопка — Ред.] висела над городской площадью, недавно вымощенною крупным булыжником, отчего она стала глазастой; пять окон «Лиссабона» были налиты жёлтым светом, и на тёмных шишках
камней мостовой лежало пять жёлтых полос.
На них сплошь, подобно узору цветных
камней, сверкали огни вин, золото, серебро и дивные вазы, выпускающие среди
редких плодов зеленую тень ползучих растений, завитки которых лежали на скатерти.
Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя по крайней мере в продолжение одного года: изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее по
камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно
реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем.
Мы шли все вперед и вперед. До высоты было версты две. Ровная и широкая дорога кончилась: мы вошли в
редкий лесок, весь заросший кустами. Трудно было идти, раздвигая терновник и карагачи, да еще в темноте, но люди даже старательно сохраняли равнение. Показались какие-то
камни, плиты, поставленные ребром. Это мусульманское кладбище. Вот настоящие магометанские монументы —
камень, грубо обсеченный сверху в виде чалмы. Здесь мы остановились.
Представьте себе широкую низкую избу, вросшую в землю, крытую дерном, без окон, о очагом из
камней вместо печи, с земляным полом и в
редких случаях с нарами.
Изредка попадались на тех кладбищах деревянные го́лубцы, еще
реже надгробные
камни.