Неточные совпадения
Не выдержали сильного напору ляхи, а он их гнал и нагнал прямо на место, где были убиты в
землю колья и обломки копьев.
Он тогда вот и украл, а и сам этого не знает; потому «
коли на
земле поднял, что за украл?».
Катерина. Э! Что меня жалеть, никто виноват — сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! (Обнимает Бориса.)
Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на
земле, натерпишься.
«Отдать
землю, ехать в Сибирь, — блохи, клопы, нечистота… Ну, что ж,
коли надо нести это — понесу». Но, несмотря на всё желание, он не мог вынести этого и сел у открытого окна, любуясь на убегающую тучу и на открывшийся опять месяц.
— Что это, я спала? Да… колокольчик… Я спала и сон видела: будто я еду, по снегу… колокольчик звенит, а я дремлю. С милым человеком, с тобою еду будто. И далеко-далеко… Обнимала-целовала тебя, прижималась к тебе, холодно будто мне, а снег-то блестит… Знаешь,
коли ночью снег блестит, а месяц глядит, и точно я где не на
земле… Проснулась, а милый-то подле, как хорошо…
Опять-таки и то взямши, что никто в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей
земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то
коли так-с,
коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
— Барин! посмотрите-ка сюда: этого сегодня не было. Вон и
колья торчат из
земли: знать, их кто вывернул.
Неутомимый, выносливый, куда хошь его поверни, безответный; а прокормить его ничего не стоит:
коли нет ничего другого,
землю под собой глодает.
«Что ж? — решил он наконец, —
коли не смилостивится жид, не захочет еще подождать — отдам я ему дом и
землю, а сам на коня, куда глаза глядят!
— Лёгко ли дело! А
коли десятками покупать — и все три рубля отдашь. Сказывают, в Петербурге лимоны дешевы. У нас икра дешева, а в Петербурге — апельсины, лимоны. А в теплых
землях, ну, и совсем они ни по чём.
— Вон у нас Цынский (обер-полициймейстер) только месяц болен был, так студенты Москву чуть с ума не свели! И на улицах, и в театрах, чуделесят, да и шабаш! На Тверском бульваре ям нарыли, чтоб липки сажать, а они ночью их опять
землей закидали. Вот тебе и республика!
Коли который человек с умом — никогда бунтовать не станет. А вот шематоны да фордыбаки…
— Как же! дам я ему у тетки родной в мундире ходить! — подхватила тетенька, — ужо по саду бегать будете, в
земле вываляетесь — на что мундирчик похож будет! Вот я тебе кацавейку старую дам, и ходи в ней на здоровье! а в праздник к обедне,
коли захочешь, во всем парате в церковь поедешь!
Вот и собирается тот купец по своим торговым делам за море, за тридевять
земель, в тридевятое царство, в тридесятое государство, и говорит он своим любезным дочерям: «Дочери мои милые, дочери мои хорошие, дочери мои пригожие, еду я по своим купецкиим делам за тридевять
земель, в тридевятое царство, тридесятое государство, и мало ли, много ли времени проезжу — не ведаю, и наказываю я вам жить без меня честно и смирно; и
коли вы будете жить без меня честно и смирно, то привезу вам такие гостинцы, каких вы сами похочете, и даю я вам сроку думать на три дня, и тогда вы мне скажете, каких гостинцев вам хочется».
Очень странно, что составленное мною понятие о межеванье довольно близко подходило к действительности: впоследствии я убедился в этом на опыте; даже мысль дитяти о важности и какой-то торжественности межеванья всякий раз приходила мне в голову, когда я шел или ехал за астролябией, благоговейно несомой крестьянином, тогда как другие тащили цепь и втыкали
колья через каждые десять сажен; настоящего же дела, то есть измерения
земли и съемки ее на план, разумеется, я тогда не понимал, как и все меня окружавшие.
— Нет, племя-то, которое было почестней, — начал он сердитым тоном, — из-под ваших собирателей
земли русской ушло все на Украину, а другие, под видом
раскола, спрятались на Север из-под благочестивых царей ваших.
— Да что ж об «Кусточках» говорить,
коли они уж отданы! А без «Кусточков» как велика, по-твоему, цена за всю
землю?
"Жив, говорит, не буду,
коли весь товар не скуплю: пущай за тридевять
земель полушубки покупают!"Так его сегодня полициймейстер к Набрюшникову таскал.
В этом роде мы еще с четверть часа поговорили, и все настоящего разговора у нас не было. Ничего не поймешь. Хороша ли цена Дерунова? — "знамо хороша,
коли сам дает". Выстоят ли крестьяне, если им
землю продать? — "знамо, выстоят, а може, и не придется выстоять, коли-ежели…"
— Забеги, как из Чемезова в обратный поедешь! И с крестьянами
коли насчёт
земли не поладишь — только слово шепни — Дерунов купит! Только что уж в ту пору я пяти тысяч не дам! Ау, брат! Ты с первого слова не взял, а я со второго слова — не дам!
— Да сначала, как уставную-то грамоту писал, перестарался уж очень.
Землю, коя получше, за собой оставил, ан дача-то и вышла у него клочьями. Тоже плут ведь он! думал:"
Коли я около самой ихней околицы
землю отрежу, так им и курицы некуда будет выпустить!" — ан вышло, что курицы-то и завсе у него в овсе!
— Все, которые грамотные, даже богачи читают, — они, конечно, не у нас берут… Они ведь понимают — крестьяне
землю своей кровью вымоют из-под бар и богачей, — значит, сами и делить ее будут, а уж они так разделят, чтобы не было больше ни хозяев, ни работников, — как же! Из-за чего и в драку лезть,
коли не из-за этого!
И горе этого дня было, как весь он, особенное, — оно не сгибало голову к
земле, как тупой, оглушающий удар кулака, оно
кололо сердце многими уколами и вызывало в нем тихий гнев, выпрямляя согнутую спину.
Ты,
коли хочешь служить верой, так по верхам-то не лазий, а держись больше около
земли, около земства-то.
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все были люди семьянистые, женатые; стало быть, нет тут греха. Да и бог сказал:"Не добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть, что писание,
коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит, что баба всему будто на
земле злу причина и корень.
— Я загуляю, я? — начал Евсей. — Да разрази меня на этом месте господь, лопни мои глаза! чтоб мне сквозь
землю провалиться,
коли я там что-нибудь этакое…
В
землю вколотили четыре
кола, укрепили на них поперечные жерди и накалили гвоздей.
— Так ляжем же,
коли надо, за Русскую
землю! — сказал князь.
— Что ж, ребята, — продолжал Серебряный, —
коли бить врагов
земли Русской, так надо выпить про русского царя!
— Есть еще адамова голова, коло болот растет, разрешает роды и подарки приносит. Есть голубец болотный;
коли хочешь идти на медведя, выпей взвару голубца, и никакой медведь тебя не тронет. Есть ревенка-трава; когда станешь из
земли выдергивать, она стонет и ревет, словно человек, а наденешь на себя, никогда в воде не утонешь.
— А мне хочется, чтоб все у нас хорошохонько было. Чтоб из него, из Володьки-то, со временем настоящий человек вышел. И Богу слуга, и царю — подданный.
Коли ежели Бог его крестьянством благословит, так чтобы
землю работать умел… Косить там, пахать, дрова рубить — всего чтобы понемножку. А ежели ему в другое звание судьба будет, так чтобы ремесло знал, науку… Оттуда, слышь, и в учителя некоторые попадают!
— А на што? Бабу я и так завсегда добуду, это, слава богу, просто… Женатому надо на месте жить, крестьянствовать, а у меня —
земля плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал. Воротился брательник из солдат, давай с дядей спорить, судиться, да —
колом его по голове. Кровь пролил. Его за это — в острог на полтора года, а из острога — одна дорога, — опять в острог. А жена его утешная молодуха была… да что говорить! Женился — значит, сиди около своей конуры хозяином, а солдат — не хозяин своей жизни.
Кожемякин задремал, и тотчас им овладели кошмарные видения: в комнату вошла Палага, оборванная и полуголая, с растрёпанными волосами, она на цыпочках подкралась к нему, погрозила пальцем и, многообещающе сказав: «подожди до света, верно говорю — до света!» перешагнула через него и уплыла в окно; потом его перебросило в поле, он лежал там грудью на
земле, что-то острое
кололо грудь, а по холмам, в сумраке, к нему прыгала, хромая на левую переднюю ногу, чёрная лошадь, прыгала, всё приближаясь, он же, слыша её болезненное и злое ржание, дёргался, хотел встать, бежать и — не мог, прикреплённый к
земле острым
колом, пронизавшим тело его насквозь.
Михаила Максимовича мало знали в Симбирской губернии, но как «слухом
земля полнится», и притом, может быть, он и в отпуску позволял себе кое-какие дебоши, как тогда выражались, да и приезжавший с ним денщик или крепостной лакей, несмотря на строгость своего командира, по секрету кое-что пробалтывал, — то и составилось о нем мнение, которое вполне выражалось следующими афоризмами, что «майор шутить не любит, что у него ходи по струнке и с тропы не сваливайся, что он солдата не выдаст и,
коли можно, покроет, а если попался, так уж помилованья не жди, что слово его крепко, что если пойдет на ссору, то ему и черт не брат, что он лихой, бедовый, что он гусь лапчатый, зверь полосатый…», [Двумя последними поговорками, несмотря на видимую их неопределенность, русский человек определяет очень много, ярко и понятно для всякого.
— Зачем ты в
землю кланяешься? — говорил Нехлюдов, с досадой поднимая ее за плечи. — Разве нельзя так сказать? Ты знаешь, что я этого не люблю. Жени сына, пожалуйста; я очень рад,
коли у тебя есть невеста на примете.
Тучи — серы, а
земля — сыра,
Вот приходит осенняя пора,
А у меня ни
кола, ни двора,
И вся одёжа — на дыре дыра!
Прикрыты рубахою женской,
Звенели вериги на нем;
Постукал дурак деревенской
В морозную
землю колом,
Потом помычал сердобольно,
Вздохнул и сказал: «Не беда!
На вас он работал довольно,
И ваша пришла череда!
Вдруг какие-то радужные круги завертелись в глазах Воронова, а затем еще темнее темной ночи из-под
земли начала вырастать фигура жида-знахаря, насквозь проколотая окровавленным осиновым
колом… Все выше и выше росла фигура и костлявыми, черными, как
земля, руками потянулась к нему… Воронов хочет перекреститься и прочесть молитву «Да воскреснет бог», а у него выходит: солдат есть имя общее, знаменитое, имя солдата носит…
Через два часа напоили остывших коней, разбили хребтуги с овсом, привязав их к дышлу и вколоченным в
землю кольям, и припустили к овсу лошадей.
По предложению пристава, во всем любившего картинность, убитых стоймя привязали к вбитым в
землю четырем
колам и придали им боевую позу: каждому в опущенную руку насильственно и с трудом вложили револьвер, предварительно разрядив его.
…Три громадные, кудлатые собаки, выскочив откуда-то из тьмы, бросились на нас. Шакро, всё время судорожно рыдавший, взвыл и упал на
землю. Я швырнул в собак мокрым чекменём и наклонился, шаря рукой камня или палки. Ничего не было, только трава
колола руки. Собаки дружно наскакивали. Я засвистал что есть мочи, вложив в рот два пальца. Они отскочили, и тотчас же послышался топот и говор бегущих людей.
Вятель, вентель, или крылена, как зовут его в низовых губерниях, фигурою — совершенно длинная морда, только вместо прутьев на основании деревянных обручей обтянута частой сеткой и, сверх того, по обоим бокам раскрытой передней части имеет крылья, или стенки, из такой же сетки, пришитые концами к
кольям; задняя часть или хвост вятеля также привязан к
колу, и на этих-то трех главных
кольях, втыкаемых плотно в
землю, крылена растягивается во всю свою ширину и длину.
Я вскочил на ноги, схватил с
земли кол и встал рядом с ним. Сотские отодвинулись, а староста визгливо, испуганно сказал...
Замок бани сломали, несколько человек сразу втиснулось в дверь и почти тотчас же вылезли оттуда, а я, тем временем, сунул
кол в руку Ромася и поднял с
земли другой.
— Помилуйте, сударыня, — точно каменная! истукан истуканом! Неужто же она не чувствует? Сестра ее, Анна, — ну, та все как следует. Та — тонкая! А Евлампия — ведь я ей — что греха таить! — много предпочтения оказывал! Неужто же ей не жаль меня? Стало быть, мне плохо приходится, стало быть, чую я, что не жилец я на сей
земле,
коли все им отказываю; и точно каменная! хоть бы гукнула! Кланяться — кланяется, а благодарности не видать.
— Так-с; а каким манером эту подать с них взыскать можно,
коли они, по вашей молитве, по лицу
земли рассеяны?
Он встал —
колом воткнулся в
землю, так что я его в спину толкнул, — повернул ко мне лицо и строго спрашивает...
Нравилось мне, когда он отвечал «не знаю», «не могу сказать», и сильно приближало это меня к нему — видна была тут его честность.
Коли учитель разрешает себе сознаваться в незнании — стало быть, он знает нечто! Много он знал неизвестного мне и обо всём рассказывал удивительно просто. Говорит, бывало, о том, как создались солнце, звёзды и
земля — и точно сам он видел огненную работу неведомой и мудрой руки!
— Похож? — кричит. — Это, брат, весьма хорошо,
коли похож! Эх, милый, кабы нашего брата, живого человека, да не извела в давнее время православная церковь — не то бы теперь было в русской
земле!
Ослепительная фиолетовая трещина
расколола тьму, и ночь содрогнулась удар грома оглушил
землю. Панический, долгий грохот рычал, ворочался, ревел, падал. Снова холодный огонь молний зажмурил глаза Аяна; открыв их, он видел еще в беснующейся темноте залитый мгновенным светом пролив, превращенный в сплошную оргию пены и водяных пропастей. Вал поднял шлюпку, бросил, вырвал одно весло — Аян вздрогнул.
Все сделал, голова, по-его; однако на шестую зорю пришел:
кол мой перерублен, и вся
земля кругом взрыта, словно медведь с убойной возился.