— В этот переулок?.. — И в самом деле, было чего испугаться: узкой переулок, которым хотел их вести купец, походил на отверстие
раскаленной печи; он изгибался позади домов, выстроенных на набережной, и, казалось, не имел никакого выхода. — Послушай! — продолжал генерал, взглянув недоверчиво на купца, — если это подлое предательство, то, клянусь честию! твоя голова слетит прежде, чем кто-нибудь из нас погибнет.
Был шестой час вечера. Зной стоял жестокий, солнечный свет резал глаза; ветерок дул со степи, как из жерла
раскаленной печи, и вместе с ним от шахт доносился острый, противный запах каменноугольного дыма… Мухи назойливо липли к потному лицу; в голове мутилось от жары; на душе накипало глухое, беспричинное раздражение.
Неточные совпадения
К огню он питал какое-то болезненное пристрастие и по целым часам неподвижно смотрел на пылавшие кричные огни, на
раскаленные добела пудлинговые
печи, на внутренность домны через стеклышко в фурме, и на его неподвижном, бесстрастном лице появлялась точно тень пробегавшей мысли.
Тяжело повернулось главное водяное колесо, зажужжали чугунные шестерни, застучали, как железные дятлы, кричные молота, задымились трубы, посыпались искры снопами, и
раскаленные добела заслонки
печей глядели, как сыпавшие искры глаза чудовища.
Из двери клозета высовывается злое,
раскаленное огнем
печи лицо старухи Матрены Ивановны, она кричит...
В половине мая стараются закончить сенокос — и на это время оживает голая степь косцами, стремящимися отовсюду на короткое время получить огромный заработок… А с половины мая яркое солнце
печет невыносимо, степь выгорает, дождей не бывает месяца по два — по три, суховей, северо-восточный
раскаленный ветер, в несколько дней выжигает всякую растительность, а комары, мошкара, слепни и оводы тучами носятся и мучат табуны, пасущиеся на высохшей траве. И так до конца августа…
Он стоял около сварочной
печи, следя за работой. Каждую минуту громадный пылающий зев
печи широко раскрывался, чтобы поглощать один за другим двадцатипудовые «пакеты»
раскаленной добела стали, только что вышедшие из пламенных
печей. Через четверть часа они, протянувшись с страшным грохотом через десятки станков, уже складывались на другом конце мастерской длинными, гладкими, блестящими рельсами.
На месте нашей избы тлела золотая груда углей, в середине ее стояла
печь, из уцелевшей трубы поднимался в горячий воздух голубой дымок. Торчали докрасна
раскаленные прутья койки, точно ноги паука. Обугленные вереи ворот стояли у костра черными сторожами, одна верея в красной шапке углей и в огоньках, похожих на перья петуха.
Солнце нагревало черное сукно, невыносимо
пекло головы сквозь черные кепи; ноги чувствовали сквозь подошву
раскаленный щебень шоссе.
Она помнит, как в кузнечном отделении вытащили из
печи кусок
раскаленного железа и как один старик с ремешком на голове, а другой — молодой, в синей блузе, с цепочкой на груди и с сердитым лицом, должно быть, из старших, ударили молотками по куску железа, и как брызнули во все стороны золотые искры, и как, немного погодя, гремели перед ней громадным куском листового железа; старик стоял навытяжку и улыбался, а молодой вытирал рукавом мокрое лицо и объяснял ей что-то.
Бросив бесформенный комочек зелени в
раскаленную каменным углем
печь, он долго смотрел, как его враг шипел, съеживался и наконец превратился в нежный снежно-белый комочек золы.
Маленькая станционная комната была натоплена; от
раскаленной железной
печи так и пыхало сухим жаром. Две сальные свечки, оплывшие от теплоты, освещали притязательную обстановку полуякутской постройки, обращенной в станцию. Генералы и красавицы чередовались на стенах с объявлениями почтового ведомства и патентами в черных рамах, сильно засиженных мухами. Вся обстановка обнаруживала ясно, что станция кого-то ждала, и мы не имели оснований приписать все эти приготовления себе.