Неточные совпадения
Стародум. О! Когда же вы так ее любите, то должен я вас
обрадовать. Я везу ее в Москву для того, чтоб сделать ее счастье. Мне представлен в женихи ее некто молодой
человек больших достоинств. За него ее и выдам.
И ясность, с которою она видела теперь свою и всех
людей жизнь,
радовала ее.
Его
обрадовала мысль о том, как легче было поверить в существующую, теперь живущую церковь, составляющую все верования
людей, имеющую во главе Бога и потому святую и непогрешимую, от нее уже принять верования в Бога, в творение, в падение, в искупление, чем начинать с Бога, далекого, таинственного Бога, творения и т. д.
— Невесте идет принарядиться, — сказала бабушка: — это памятный день в жизни каждой девушки, и это очень похвально, чтобы ее
обрадовать, — от радости всякий
человек бодрее выступает на новый путь жизни, а от первого шага много зависит. Ты сделал очень хорошо, что
обрадовал бедную невесту.
Это было изумительно, и это
радовало. Но
люди мешали укрепить радость, насладиться ею. Впереди Самгина подпрыгивал толстый, лысоватый и, вскидывая голову из каракулевого воротника, беспокойно спрашивал...
Зрелище ничтожества
людей не огорчало Клима Ивановича Самгина, но и не
радовало его, он давно уже внушил себе, что это зрелище — нормально.
— Установлено, что крестьяне села, возле коего потерпел крушение поезд, грабили вагоны, даже избили кондуктора, проломили череп ему, кочегару по морде попало, но ведь вагоны-то не могли они украсть. Закатили их куда-то, к черту лешему. Семь
человек арестовано, из них — четыре бабы. Бабы, сударь мой, чрезвычайно обозлены событиями! Это, знаете, очень… Не
радует, так сказать.
Для Самгина это была встреча не из тех, которые
радуют, да и вообще он не знал таких встреч, которые
радовали бы. Однако в этот час он определенно почувствовал, что, когда встречи с людями будили в нем что-то похожее на зависть, на обиду пред легкостью, с которой
люди изменяли свои позиции, свои системы фраз, — это было его ошибкой.
Эта встреча
обрадовала Клима, как встреча с приятным
человеком после долгого и грустного одиночества; он протянул ему руку и заметил, что постоялец, прежде чем пожать ее, беспокойно оглянулся.
Отец —
человек хорошо забытый, болезнь его не встревожила Самгина, а возможность отложить визит домой весьма
обрадовала; он отвез лишние вещи Варваре и поехал в Финляндию.
— Васин! — вскричал я, — вы меня
радуете! Я не уму вашему удивляюсь, я удивляюсь тому, как можете вы,
человек столь чистый и так безмерно надо мной стоящий, — как можете вы со мной идти и говорить так просто и вежливо, как будто ничего не случилось!
Смотритель подошел к ним, и Нехлюдов, не дожидаясь его замечания, простился с ней и вышел, испытывая никогда прежде не испытанное чувство тихой радости, спокойствия и любви ко всем
людям.
Радовало и подымало Нехлюдова на неиспытанную им высоту сознание того, что никакие поступки Масловой не могут изменить его любви к ней. Пускай она заводит шашни с фельдшером — это ее дело: он любит ее не для себя, а для нее и для Бога.
— Мне сегодня необыкновенно легче, но я уже знаю, что это всего лишь минута. Я мою болезнь теперь безошибочно понимаю. Если же я вам кажусь столь веселым, то ничем и никогда не могли вы меня столь
обрадовать, как сделав такое замечание. Ибо для счастия созданы
люди, и кто вполне счастлив, тот прямо удостоен сказать себе: «Я выполнил завет Божий на сей земле». Все праведные, все святые, все святые мученики были все счастливы.
— Я вас подлецом теперь уже никогда не буду считать, — сказал князь. — Давеча я вас уже совсем за злодея почитал, и вдруг вы меня так
обрадовали, — вот и урок: не судить, не имея опыта. Теперь я вижу, что вас не только за злодея, но и за слишком испорченного
человека считать нельзя. Вы, по-моему, просто самый обыкновенный
человек, какой только может быть, разве только что слабый очень и нисколько не оригинальный.
Лизе и в голову не приходило, что она патриотка; но ей было по душе с русскими
людьми; русский склад ума ее
радовал; она, не чинясь, по целым часам беседовала с старостой материнского имения, когда он приезжал в город, и беседовала с ним, как с ровней, без всякого барского снисхождения.
Камчатка
порадовала, [Камчатка
порадовала мужественным отражением англо-французского нападения на Петропавловск; в защите родной земли участвовали казаки, мещане, камчадалы и алеуты; слабо вооруженный отряд в 300
человек отразил две высадки и, несмотря на сильную бомбардировку, обратил в бегство десант в 900
человек, сбросив в море 300 из них.] но это такая дробь, что почти незаметно проходят подвиги тамошней воительной силы.
27-го около полудня мы добрались до Лебедя. Наше появление
порадовало их и удивило. Я не стану рассказывать тебе всех бедствий дороги. Почти трое суток ехали. Тотчас по приезде я отправился к Милордову, в твой дом (с особенным чувством вошел в него и осмотрел все комнаты). Отдал просьбы и просил не задерживать. Милордов порядочный
человек, он правил должность тогда губернатора за отсутствием Арцимовича.
Обними всех наших ветеранов старого Лицея. — Константину Данзасу должен был дать весточку обо мне некто Кроль, молодой
человек, очень милый, ему знакомый, который недавно здесь проезжал из Иркутска. Бориса расцелуй за меня и когда-нибудь, в свободную минуту от дел казенных,
порадуй меня словечком. Случаи писать бывают.
На Новый год обнимаю вас, добрый друг; я здесь, благодарный богу и
людям за отрадную поездку. Пожмите руку Александре Семеновне, приласкайте Сашеньку. Аннушка моя благодарит ее за милый платочек. Сама скоро к ней напишет. Она меня
обрадовала своею радостью при свидании. Добрые старики все приготовили к моему приезду. За что меня так балуют, скажите пожалуйста. Спешу. Обнимите наших. Скоро буду с вами беседовать. Не могу еще опомниться.
В один прекрасный день он получил по городской почте письмо, в котором довольно красивым женским почерком было выражено, что «слух о женском приюте, основанном им, Белоярцевым, разнесся повсюду и
обрадовал не одно угнетенное женское сердце; что имя его будет более драгоценным достоянием истории, чем имена всех
людей, величаемых ею героями и спасителями; что с него только начинается новая эпоха для лишенных всех прав и обессиленных воспитанием русских женщин» и т. п.
Молодой
человек нарочно приехал к старухе матери, чтобы
обрадовать ее своим возвышением, и вдруг, вместо радости, чуть было не сделался причиной целого семейного переполоха!
Сердце матери забилось слишком сильно, и она начала отставать. Ее быстро оттолкнули в сторону, притиснули к забору, и мимо нее, колыхаясь, потекла густая волна
людей — их было много, и это
радовало ее.
— Это совершенно справедливо ваше сиятельство изволили заметить, — вступается Порфирий Петрович, которого очень
радует изреченная князем аксиома, что безнаказанность есть синоним невинности, — это совершенно справедливо, что голословно можно и самого чистого
человека оклеветать.
Пил и ел на счет молодых
людей, рассказывал до цинизма отвратительные анекдоты, пел поганые песни, паясничал; словом сказать, проделывал все гнусности, которые
радуют и заставляют заливаться неистовым хохотом жеребячьи сердца.
Молодость уже миновала (Крутицыну было под шестьдесят), да кстати подрос и сын, — у него их было двое, но младший не особенно
радовал, — которому он и передал из рук в руки дорогое знамя, в твердой уверенности, что молодой
человек будет держать его так же высоко и крепко, как держали отец и дед.
Ни одного дня, который не отравлялся бы думою о куске, ни одной радости. Куда ни оглянется батюшка, всё ему или чуждо, или на все голоса кричит: нужда! нужда! нужда! Сын ли окончил курс — и это не
радует: он совсем исчезнет для него, а может быть, и забудет о старике отце. Дочь ли выдаст замуж — и она уйдет в
люди, и ее он не увидит. Всякая минута, приближающая его к старости, приносит ему горе.
Но и за всем тем, какое бессилие! одиночные жертвы да сетования и слезы близких
людей — неужели это бесплодное щипанье может удовлетворять и даже
радовать?
Соседство ограниченное, а ежели и есть, то разнокалиберное, несимпатичное; материальные средства небольшие; однообразие, и в природе и в
людях, изумительное:
порадовать взоры не на чем.
— Во-первых, это меня нисколько не удивляет, — перебила Марья Николаевна, — предрассудков и у меня нет. Я сама дочь мужика. А? что, взяли? Меня удивляет и
радует то, что вот
человек не боится любить. Ведь вы ее любите?
Добряк Артасьев, не медля ни минуты, поспешил прийти к другу своему Пилецкому, чтобы передать ему, какие есть в русской земле добрые и великодушные
люди. Мартына Степаныча тоже
обрадовала и умилила эта новость.
Крепко, свежо и радостно пахло морским воздухом. Но ничто не
радовало глаз Елены. У нее было такое чувство, точно не
люди, а какое-то высшее, всемогущее, злобное и насмешливое существо вдруг нелепо взяло и опоганило ее тело, осквернило ее мысли, ломало ее гордость и навеки лишило ее спокойной, доверчивой радости жизни. Она сама не знала, что ей делать, и думала об этом так же вяло и безразлично, как глядела она на берег, на небо, на море.
Освобождение из головлевского плена до такой степени
обрадовало Анниньку, что она ни разу даже не остановилась на мысли, что позади ее, в бессрочном плену, остается
человек, для которого с ее отъездом порвалась всякая связь с миром живых.
Кочегар не смеялся, не осуждал, ничто не обижало его и не
радовало заметно; он говорил, как равнодушный свидетель перед судьей, как
человек, которому одинаково чужды обвиняемые, обвинители, судьи…
Через неделю Алексей Степаныч взял отпуск, раскланялся с Софьей Николавной, которая очень ласково пожелала ему счастливого пути, пожелала, чтобы он нашел родителей своих здоровыми и
обрадовал их своим приездом, — и полный радостных надежд от таких приятных слов, молодой
человек уехал в деревню, к отцу и матери.
Но вдруг ему пришла мысль, которая очень
обрадовала его; он улыбнулся с выражением
человека, разрешившего себе трудную задачу.
Горячий вихрь охватил Илью. Любо ему было стоять против толстенького человечка с мокрыми губами на бритом лице и видеть, как он сердится. Сознание, что Автономовы сконфужены пред гостями, глубоко
радовало его. Он становился всё спокойнее, стремление идти вразрез с этими
людьми, говорить им дерзкие слова, злить их до бешенства, — это стремление расправлялось в нём, как стальная пружина, и поднимало его на какую-то приятно страшную высоту. Всё спокойнее и твёрже звучал его голос.
„Бедным детям, — запела она спокойнее, — детям-сироткам будь Ты отцом и
обрадуй их лаской Твоею, и добрых
людей им пошли Ты навстречу, и доброй рукою подай им и хлеба, и платья, и дай им веселое детство…“
Так по-прежнему скучно, тоскливо и одиноко прожил Долинский еще полгода в Париже. В эти полгода он получил от Прохоровых два или три малозначащие письма с шутливыми приписками Ильи Макаровича Журавки. Письма эти
радовали его, как доказательства, что там, на Руси, у него все-таки есть
люди, которые его помнят; но, читая эти письма, ему становилось еще грустнее, что он оторван от родины и, как изгнанник какой-нибудь, не смеет в нее возвратиться без опасения для себя больших неприятностей.
Деда, любившего жить пышно, это очень
обрадовало, но бабушка, к удивлению многих, приняла новое богатство, как Поликрат свой возвращенный морем перстень. Она как бы испугалась этого счастья и прямо сказала, что это одним
людям сверх меры. Она имела предчувствие, что за слепым счастием пойдут беды.
Казалось, эта новость
обрадовала всех офицеров; один только молодой
человек, закутанный в короткой плащ без воротника, не поздравил Рославлева; он поглаживал свои черные, с большим искусством закрученные кверху усы и не старался нимало скрывать насмешливой улыбки, с которою слушал поздравления других офицеров.
При такой заре, покуда не забрана половина облитого янтарем неба, в комнатах Иды и ее матери держится очень странное освещение — оно не угнетает, как белая ночь, и не
радует, как свет, падающий лучом из-за тучи, а оно приносит с собою что-то фантасмагорическое: при этом освещении изменяются цвета и положения всех окружающих вас предметов: лежащая на столе головная щетка оживает, скидывается черепахой и шевелит своей головкой; у старого жасмина вырастают вместо листьев голубиные перья; по лицу сидящего против вас
человека протягиваются длинные, тонкие, фосфорические блики, и хорошо знакомые вам глаза светят совсем не тем блеском, который всегда вы в них видели.
— Вот тебя тут, Настасьюшка, никто не будет беспокоить, — сказал Крылушкин, — хочешь сиди, хочешь спи, хочешь работай или гуляй, — что хочешь, то и делай. А скучно станет, вот с Митревной поболтай, ко мне приди, вот тут же через Митревнину комнату. Не скучай! Чего скучать? Все божья власть, бог дал горе, бог и
обрадует. А меня ты не бойся; я такой же
человек, как и ты. Ничего я не знаю и ни с кем не знаюсь, а верую, что всякая болезнь от господа посылается на
человека и по господней воле проходит.
Он ушёл от неё на рассвете лёгкой походкой, чувствуя себя
человеком, который в опасной игре выиграл нечто ценное. Тихий праздник в его душе усиливало ещё и то, что когда он, уходя, попросил у Полины спрятанный ею револьвер, а она не захотела отдать его, Яков принужден был сказать, что без револьвера боится идти, и сообщил ей историю с Носковым. Его очень
обрадовал испуг Полины, волнение её убедило его, что он действительно дорог ей, любим ею. Ахая, всплескивая руками, она стала упрекать его...
Но если по определениям прекрасного и возвышенного, нами принимаемым, прекрасному и возвышенному придается (независимость от фантазии, то, с другой стороны, этими определениями выставляется на первый план отношение к
человеку вообще и к его понятиям тех предметов и явлений, которые находит
человек прекрасными и возвышенными: прекрасное то, в чем мы видим жизнь так, как мы понимаем и желаем ее, как она
радует нас; великое то, что гораздо выше предметов, с которыми сравниваем его мы.
— Как жаль, что вы проскучаете с нами, не застав никого из наших гостей; но позвольте считать вас в качестве друга Алексея Федоровича, за близкого нам
человека. Мы ждем на днях приезда родных на продолжительное время и надеемся, что близкое соседство доставит вам возможность
радовать нас своими посещениями. Уж как наши барышни-то будут рады!
Таинственное поручение страшно
обрадовало меня, и я полетел в Адмиралтейскую слободу с быстротой стрижа. Там, в темной мастерской медника, я увидал молодого кудрявого
человека с необыкновенно синими глазами; он лудил кастрюлю, но — был не похож на рабочего. А в углу, у тисков, возился, притирая кран, маленький старичок с ремешком на белых волосах.
На чтениях было скучно, хотелось уйти в Татарскую слободу, где живут какой-то особенной, чистоплотной жизнью добродушные, ласковые
люди; они говорят смешно искаженным русским языком; по вечерам с высоких минаретов их зовут в мечети странные голоса муэдзинов, — мне думалось, что у татар вся жизнь построена иначе, незнакомо мне, не похоже на то, что я знаю и что не
радует меня.
— Граф Сапега приехал, друг вашего отца, будьте с ним полюбезнее, он
человек богатый, — сказал он Анне Павловне. Та пошла. Приезд графа ее несколько
обрадовал. Она помнила, что отец часто говорил о добром графе, которого он пользовался некоторой дружбой и который даже сам бывал у них в доме.
— Отчего?.. Для чего вы такой зломнительный? Нехорошо иметь мрачный взгляд на жизнь. В ваши цветущие годы жизнь должна
человека радовать и увлекать, Я о вас говорил с вашим начальником, и он вас хвалит, а отнюдь не говорит того, будто вы не подходите. Извините меня: вы сами себе создаете какое-то особенное, нелюбимое положение между товарищами.
Антоний сейчас же послал за Фермором и поспешил его
обрадовать, но был неприятно поражен, заметив, что в нем «мало восторга», а «наиболее томности и унылости, как бы у
человека, разочарованного жизнью».