Неточные совпадения
— Я не во время, кажется, слишком рано, — сказал он, оглянув
пустую гостиную. Когда он увидал, что его ожидания сбылись, что ничто не мешает ему высказаться,
лицо его сделалось мрачно.
Николай Петрович с сыном и с Базаровым отправились через темную и почти
пустую залу, из-за двери которой мелькнуло молодое женское
лицо, в гостиную, убранную уже в новейшем вкусе.
Кивнув головой, Самгин осторожно прошел в комнату, отвратительно
пустую, вся мебель сдвинута в один угол. Он сел на пыльный диван, погладил ладонями
лицо, руки дрожали, а пред глазами как бы стояло в воздухе обнаженное тело женщины, гордой своей красотой. Трудно было представить, что она умерла.
Шел коротконогий, шарообразный человек, покачивая головою в такт шагам, казалось, что голова у него
пустая, как бычий пузырь, а на
лице стеклянная маска.
Маргарита говорила вполголоса, ленивенько растягивая
пустые слова, ни о чем не спрашивая. Клим тоже не находил, о чем можно говорить с нею. Чувствуя себя глупым и немного смущаясь этим, он улыбался. Сидя на стуле плечо в плечо с гостем, Маргарита заглядывала в
лицо его поглощающим взглядом, точно вспоминая о чем-то, это очень волновало Клима, он осторожно гладил плечо ее, грудь и не находил в себе решимости на большее. Выпили по две рюмки портвейна, затем Маргарита спросила...
С Климом он поздоровался так, как будто вчера видел его и вообще Клим давно уже надоел ему. Варваре поклонился церемонно и почему-то закрыв глаза. Сел к столу, подвинул Вере Петровне
пустой стакан; она вопросительно взглянула в измятое
лицо доктора.
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро
пустела; у фонаря, обняв его одной рукой, стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух на
лицо свое; на
лице его были видны только зубы; среди улицы столбом стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив, у ворот дома, лежал гимназист, против магазина, головою на панель, растянулся человек в розовой рубахе.
Через час он шагал по блестящему полу
пустой комнаты, мимо зеркал в простенках пяти окон, мимо стульев, чинно и скучно расставленных вдоль стен, а со стен на него неодобрительно смотрели два
лица, одно — сердитого человека с красной лентой на шее и яичным желтком медали в бороде, другое — румяной женщины с бровями в палец толщиной и брезгливо отвисшей губою.
Место Анфимьевны на кухне занял красноносый, сухонький старичок повар, странно легкий, точно
пустой внутри. Он говорил неестественно гулким голосом,
лицо его, украшенное редкими усиками, напоминало мордочку кота. Он явился пред Варварой и Климом пьяный и сказал...
В углу террасы одиноко скучала над
пустой вазочкой для мороженого большая женщина с двойным подбородком, с
лицом в форме дыни и темными усами под чужим, ястребиным носом.
— Несчастный, что я наделал! — говорил он, переваливаясь на диван
лицом к подушке. — Свадьба! Этот поэтический миг в жизни любящихся, венец счастья — о нем заговорили лакеи, кучера, когда еще ничего не решено, когда ответа из деревни нет, когда у меня
пустой бумажник, когда квартира не найдена…
Да и в самом Верхлёве стоит, хотя большую часть года
пустой, запертой дом, но туда частенько забирается шаловливый мальчик, и там видит он длинные залы и галереи, темные портреты на стенах, не с грубой свежестью, не с жесткими большими руками, — видит томные голубые глаза, волосы под пудрой, белые, изнеженные
лица, полные груди, нежные с синими жилками руки в трепещущих манжетах, гордо положенные на эфес шпаги; видит ряд благородно-бесполезно в неге протекших поколений, в парче, бархате и кружевах.
Он был в их глазах
пустой, никуда не годный, ни на какое дело, ни для совета — старик и плохой отец, но он был Пахотин, а род Пахотиных уходит в древность, портреты предков занимают всю залу, а родословная не укладывается на большом столе, и в роде их было много
лиц с громким значением.
— Да, да, но… мы их помирим, n'est-ce pas? Тут
пустая мелкая ссора двух достойнейших женщин, n'est-ce pas? Я только на тебя одного и надеюсь… Мы это здесь все приведем в порядок; и какая здесь странная квартира, — оглядывался он почти боязливо, — и знаешь, этот хозяин… у него такое
лицо… Скажи, он не опасен?
И люди тоже, даже незнакомые, в другое время недоступные, хуже судьбы, как будто сговорились уладить дело. Я был жертвой внутренней борьбы, волнений, почти изнемогал. «Куда это? Что я затеял?» И на
лицах других мне страшно было читать эти вопросы. Участие пугало меня. Я с тоской смотрел, как
пустела моя квартира, как из нее понесли мебель, письменный стол, покойное кресло, диван. Покинуть все это, променять на что?
Барон Крюднер ожил; облако исчезло с
лица его. «Il y a une providence pour les voyageurs! [«Провидение хранит путешественников!» — фр.] — воскликнул он, — много я на своем веку получал приглашений на обед или ужин, но всегда порознь: и вот здесь, на
пустом берегу, среди дикарей, — приглашение на обед и ужин разом!»
Сегодня, возвращаясь с прогулки, мы встретили молодую крестьянскую девушку, очень недурную собой, но с болезненной бледностью на
лице. Она шла в
пустую, вновь строящуюся избу. «Здравствуй! ты нездорова?» — спросили мы. «Была нездорова: голова с месяц болела, теперь здорова», — бойко отвечала она. «Какая же ты красавица!» — сказал кто-то из нас. «Ишь что выдумали! — отвечала она, — вот войдите-ка лучше посмотреть, хорошо ли мы строим новую избу?»
Завеса спала с глаз моих: я увидел ясно, яснее, чем
лицо свое в зеркале, какой я был
пустой, ничтожный и ненужный, неоригинальный человек!
Действительно, скоро опять стали попадаться деревья, оголенные от коры (я уже знал, что это значит), а в 200 м от них на самом берегу реки среди небольшой полянки стояла зверовая фанза. Это была небольшая постройка с глинобитными стенами, крытая корьем. Она оказалась
пустой. Это можно было заключить из того, что вход в нее был приперт колом снаружи. Около фанзы находился маленький огородик, изрытый дикими свиньями, и слева — небольшая деревянная кумирня, обращенная как всегда
лицом к югу.
— Прочь! Не прикасайся ко мне! Ты в крови! На тебе его кровь! Я не могу видеть тебя! я уйду от тебя! Я уйду! отойди от меня! — И она отталкивала, все отталкивала
пустой воздух и вдруг пошатнулась, упала в кресло, закрыла
лицо руками.
— Фрау Луизе, — начал Гагин, стараясь избегать моего взора, — вдова бывшего здешнего бургомистра, [Бургомистр — выборное
лицо, стоявшее во главе городского самоуправления.] добрая, впрочем
пустая старушка.
Маленькая не по росту голова, малокровное и узкое
лицо, формой своей напоминавшее лезвие ножа, длинные изжелта-белые волосы, светло-голубые, без всякого блеска (словно
пустые) глаза, тонкие, едва окрашенные губы, длинные, как у орангутанга, мотающиеся руки и, наконец, колеблющаяся, неверная походка (точно он не ходил, а шлялся) — все свидетельствовало о каком-то ненормальном состоянии, которое близко граничило с невменяемостью.
Знал ли сам Антось «простую» историю своего рождения или нет?.. Вероятно, знал, но так же вероятно, что эта история не казалась ему простой… Мне вспоминается как будто особое выражение на
лице Антося, когда во время возки снопов мы с ним проезжали мимо Гапкиной хаты. Хата
пустовала, окна давно были забиты досками, стены облупились и покосились… И над нею шумели высокие деревья, еще гуще и буйнее разросшиеся с тех пор, как под ними явилась новая жизнь… Какие чувства рождал в душе Антося этот шум?
На рассвете, не помню уже где именно, — в Новоград — Волынске или местечке Корце, — мы проехали на самой заре мимо развалин давно закрытого базилианского монастыря — школы… Предутренний туман застилал низы длинного здания, а вверху резко чернели ряды
пустых окон… Мое воображение населяло их десятками детских голов, и среди них знакомое, серьезное
лицо Фомы из Сандомира, героя первой прочитанной мною повести…
Скитники стояли посреди дороги, размахивая руками, старались перекричать друг друга и совсем не заметили, как с горки спустились
пустые угольные коробья, из которых выглядывали черные от угольной пыли
лица углевозов.
Не однажды я видел под
пустыми глазами тетки Натальи синие опухоли, на желтом
лице ее — вспухшие губы. Я спрашивал бабушку...
Когда рука была вправлена, все вздохнули свободно. Срастить сломанную левую ногу — дело
пустое. Фельдшеру постоянно приходилось возиться с переломами, и он принялся за работу уже с равнодушным
лицом.
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь, не имел права отказать родным в желании поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы лучше. Город наш в совершенной глуши и имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день брожу по
пустым улицам, где иногда не встретишь человеческого
лица. Женский пол здесь обижен природой, все необыкновенно уродливы.
По гримасам и ужимкам жидовского
лица видно было, что в душе Нафтулы Соловейчика кипит какой-то смелый, опасный план, заставляющий его не слыхать ругательств соседей и не чувствовать немилосердного холода
пустой горницы.
Она привела его в свою комнату, убранную со всей кокетливостью спальни публичного дома средней руки: комод, покрытый вязаной — скатертью, и на нем зеркало, букет бумажных цветов, несколько
пустых бонбоньерок, пудреница, выцветшая фотографическая карточка белобрысого молодого человека с гордо-изумленным
лицом, несколько визитных карточек; над кроватью, покрытой пикейным розовым одеялом, вдоль стены прибит ковер с изображением турецкого султана, нежащегося в своем гареме, с кальяном во рту; на стенах еще несколько фотографий франтоватых мужчин лакейского и актерского типа; розовый фонарь, свешивающийся на цепочках с потолка; круглый стол под ковровой скатертью, три венских стула, эмалированный таз и такой же кувшин в углу на табуретке, за кроватью.
Самовар с приготовленным в нем глинтвейном внес сам хозяин. Вихров сел на
пустое место перед столом;
лицо у него в одно и то же время было грустное и озлобленное.
Пустой перемены в
лице человеку не простим, а у него еще бог знает отчего переменилось
лицо!
Пишешь ты также, что в деле твоем много высокопоставленных
лиц замешано, то признаюсь, известие это до крайности меня встревожило. Знаю, что ты у меня умница и
пустого дела не затеешь, однако не могу воздержаться, чтобы не сказать: побереги себя, друг мой! не поставляй сим
лицам в тяжкую вину того, что, быть может, они лишь по легкомыслию своему допустили! Ограничь свои действия Филаретовым и ему подобными!
Тут странно — в голове у меня как
пустая, белая страница: как я туда шел, как ждал (знаю, что ждал) — ничего не помню, ни одного звука, ни одного
лица, ни одного жеста. Как будто были перерезаны все провода между мною и миром.
Сидел в коридоре на подоконнике против двери — все чего-то ждал, тупо, долго. Слева зашлепали шаги. Старик:
лицо — как проколотый,
пустой, осевший складками пузырь — и из прокола еще сочится что-то прозрачное, медленно стекает вниз. Медленно, смутно понял: слезы. И только когда старик был уже далеко — я спохватился и окликнул его...
Потом —
пустые, как выметенные какой-то чумой, улицы. Помню: споткнулся обо что-то нестерпимо мягкое, податливое и все-таки неподвижное. Нагнулся: труп. Он лежал на спине, раздвинув согнутые ноги, как женщина.
Лицо…
У Шульговича мгновенно побледнело
лицо, запрыгали дряблые щеки и глаза сделались совсем
пустыми и страшными.
Домашняя птица дохла от повальных болезней, комнаты
пустовали, нахлебники ругались из-за плохого стола и не платили денег, и периодически, раза четыре в год, можно было видеть, как худой, длинный, бородатый Зегржт с растерянным потным
лицом носился по городу в чаянии перехватить где-нибудь денег, причем его блинообразная фуражка сидела козырьком на боку, а древняя николаевская шинель, сшитая еще до войны, трепетала и развевалась у него за плечами наподобие крыльев.
В входной двери фотографического магазина зазвонил колокольчик. Гимназисты вошли, оглядывая
пустой магазин с полками, установленными принадлежностями, и с витринами на прилавках. Из задней двери вышла некрасивая с добрым
лицом женщина и, став за прилавком, спросила, что нужно.
За всем тем он понимает, что час ликвидации настал. В былое время он без церемоний сказал бы ненавистнику:
пустое, кум, мелешь! А теперь обязывается выслушивать его, стараясь не проронить ни одного слова и даже опасаясь рассердить его двусмысленным выражением в
лице. Факты налицо, и какие факты!
—
Пустое, сударь, уполномочиваем вас от
лица автора сказать ваше мнение.
По левую руку на корточках сидел красный, с потным
лицом офицерик, принужденно улыбался и шутил, когда били его карты, он шевелил беспрестанно одной рукой в
пустом кармане шаровар и играл большой маркой, но очевидно уже не на чистые, что именно и коробило красивого брюнета.
Сестры, с спокойными
лицами и с выражением не того
пустого женского болезненно-слезного сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами.
Молодой офицерик с уважением посмотрел на исхудалое
лицо безрукого, неожиданно просветлевшее улыбкой, замолчал и снова занялся чаем. Действительно в
лице безрукого офицера, в его позе и особенно в этом
пустом рукаве шинели выражалось много этого спокойного равнодушия, которое можно объяснить так, что при всяком деле или разговоре он смотрел, как будто говоря: «всё это прекрасно, всё это я знаю и всё могу сделать, ежели бы я захотел только».
— Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, — вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая ее вместе с его головой. — Помнишь ли,
пустой,
пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно
пустой человек! — шипела она своим яростным шепотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул, закрыв руками
лицо. — Довольно! — отрезала она, выпрямившись. — Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Тогда, положив руки на конторку, точно кот лапы, он испуганно упирается
пустыми глазами в
лицо мне и шипит...
Лицо у него
пустое, в сизых пятнах, на одной щеке бородавка с кустиком рыжих волос, он их закручивает в иголку.
Но под рукою человека валялся на молодой траве большой револьвер, недалеко от него — фуражка, а рядом с нею едва початая бутылка водки, — ее
пустое горлышко зарылось в зеленых травинках.
Лицо человека было стыдливо спрятано под пальто.
Придворные приходят смотреть работу портных и ничего не видят, так как портные водят иголками по
пустому месту. Но, помня условие, все должностные
лица говорят, что видят платья и хвалят их. То же делает и царь. Приходит время процессии, в которой царь пойдет в новом платье. Царь раздевается и надевает новые платья, т. е. остается голый и голый идет по городу. Но, помня условие, никто не решается сказать, что платьев нет, до тех пор, пока малое дитя не вскрикнуло: «Смотрите, он голый!»
Он следил за женщиной: видимо, не слушая кратких, царапающих восклицаний горбуна и Максима, она углублённо рассматривала цветы на чашке, которую держала в руках,
лицо её побледнело, а
пустые глаза точно паутиной покрылись.