Неточные совпадения
Особенно же дрожало у него сердце, и весь как бы сиял он, когда старец выходил к толпе ожидавших его
выхода у врат скита богомольцев из
простого народа, нарочно, чтобы видеть старца и благословиться у него, стекавшегося со всей России.
— Кататься на рысаках и любить это, — продолжал Вихров, еще более разгорячаясь, — такое
простое и свойственное всем чувство, но циничничать и клеветать на себя есть что-то изломанное, какой-то неправильный
выход затаенного самолюбия.
Так что, как сведения, полученные мною после
выхода моей книги о том, как не переставая понималось и понимается меньшинством людей христианское учение в его прямом и истинном смысле, так и критики на нее, и церковные и светские, отрицающие возможность понимать учение Христа в прямом смысле, убедили меня в том, что тогда как, с одной стороны, никогда для меньшинства не прекращалось, но всё яснее и яснее становилось истинное понимание этого учения, так, с другой стороны, для большинства смысл его всё более и более затемнялся, дойдя, наконец, до той степени затемнения, что люди прямо уже не понимают самых
простых положений, самыми
простыми словами выраженных в Евангелии.
Он доказал бы только, что существовал на свете несчастливец, который не нашел другого
выхода из жизненных запутанностей, кроме самого
простого: смерти.
И вот для женщины только два
выхода: один — сделать из себя урода, уничтожить или уничтожать в себе по мере надобности способность быть женщиной, т. е. матерью, для того чтобы мужчина мог спокойно и постоянно наслаждаться; или другой
выход, даже не
выход, а
простое, грубое, прямое нарушение законов природы, который совершается во всех так называемых честных семьях.
Каренин (продолжая читать). «Но к делу. Это самое раздваивающее меня чувство и заставляет меня иначе, чем как вы хотели, исполнить ваше желание. Лгать, играть гнусную комедию, давая взятки в консистории, и вся эта гадость невыносима, противна мне. Как я ни гадок, но гадок в другом роде, а в этой гадости не могу принять участие, просто не могу. Другой
выход, к которому я прихожу, — самый
простой: вам надо жениться, чтобы быть счастливыми. Я мешаю этому, следовательно, я должен уничтожиться…»
Чеглов. А мое дело не допустить тебя ни до чего… ни до иоты… Скрываться теперь нечего, и она, бедная, даже не желает того. Тут, видит бог, не только что тени какого-нибудь насилья, за которое я убил бы себя, но даже
простой хитрости не было употреблено, а было делом одной только любви: будь твоя жена барыня, крестьянка, купчиха, герцогиня, все равно… И если в тебе оскорблено чувство любви, чувство ревности, вытянем тогда друг друга на барьер и станем стреляться: другого
выхода я не вижу из нашего положения.
Но наш
простой, ясный русский ум нашел еще одно измерение и такой
выход, при котором и до суда не доходили, и не ссорились, и даже ничего не потеряли, а напротив — все свою невинность соблюли, и все себе капиталы приобрели.
Выход оказывается вовсе не таким
простым и ясным, как мне казалось.
Надо было видеть его досаду. Единственный раз иметь возможность стрелять в стоячего зверя и лишиться такого ценного трофея. И ради чего? Вследствие
простой забывчивости. Никогда он не забывал заряжать свое ружье перед
выходом на охоту, а тут как на грех такая оплошность. Глегола был готов расплакаться.
О, эти трезвые думы!.. Андрей Иванович всегда боялся их. Холодные, цепкие и беспощадные, они захватывали его и тащили в темные закоулки, из которых не было
выхода. Думать Андрей Иванович любил только во хмелю. Тогда мысли текли легко и плавно, все вокруг казалось
простым, радостным и понятным. Но теперь дум нельзя было утопить ни в вине, ни в работе; а между тем эта смерть, так глупо и неожиданно представшая перед Андреем Ивановичем, поставила в нем все вверх дном.
В этом же разговоре Толстой категорически заявил жене, что видит для себя только два
выхода из создавшегося положения: либо отдать землю крестьянам и отказаться от имущества, либо уйти из дома. Попытки первого исхода разбились об упорное сопротивление Софьи Андреевны. Оставался второй исход, — казалось бы, самый
простой и для обеих сторон наиболее безболезненный. Но не так оказалось на деле.
Положим, она — курсистка, даже не
простая, а медичка, и накануне
выхода, когда она будет"женщиной-врачом". А ее жених — там, в Петербурге, студент-медик.
Ее спокойная, плавная речь действовала магически на расшатанные нервы, ее логические доводы были неотразимы, а ее практический ум всегда находил
выход из неприятно сложившихся обстоятельств,
выход такой
простой и возможный, что люди, которым давала свои советы Погорелова, подчас долго ломали себе голову, почему такая
простая мысль не появилась ранее у них.