Неточные совпадения
В детстве я представляю сам себя ульем, куда разные
простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих
знаний и дум о жизни, щедро обогащая душу мою, кто чем мог. Часто мед этот бывал грязен и горек, но всякое
знание — все-таки мед.
Я, милостивый государь, человек не
простой; я хочу, чтоб не я пришел к
знанию, а оно меня нашло; я не люблю корпеть над книжкой и клевать по крупице, но не прочь был бы, если б нашелся человек, который бы
знание влил мне в голову ковшом, и сделался бы я после того мудр, как Минерва…
Лишенная
знания и тех ограничений, которые оно приносит с собой, она заменяет его
простым нахальством, и потому всюду вмешивается, во всем сознает себя компетентною, всем мешает, везде видит посягательство, покушение, оскорбление.
Мне уже казалось странным, что раньше я не знал, например, что весь мир состоит из шестидесяти
простых тел, не знал, что такое олифа, что такое краски, и как-то мог обходиться без этих
знаний.
Дарья Михайловна изъяснялась по-русски. Она щеголяла
знанием родного языка, хотя галлицизмы, французские словечки попадались у ней частенько. Она с намерением употребляла
простые народные обороты, но не всегда удачно. Ухо Рудина не оскорблялось странной пестротою речи в устах Дарьи Михайловны, да и вряд ли имел он на это ухо.
Он даже начал дело с
простой шутки, думая, что люди, не подорожившие своими средствами для постройки флота, видевшие превосходство иностранцев в разных
знаниях и искусствах, отрекшиеся, по воле царя, от своей величавой, неподвижной спеси, прогулявшиеся за границу или слышавшие подробные рассказы очевидцев о чужих землях, — что люди эти не постоят уже за кафтан и бороду.
Но он таит про себя это
знание, быть может сознавая, что оно под силу не всякому, и, быть может, именно в этом сдержанном выражении, глядевшем точно из-за какой-то завесы на всякого, к кому обращался Федор Бесприютный с самыми
простыми словами, скрывалась главная доля того обаяния, которое окружало вожака арестантской партии.
Какая громадная, многовековая подготовительная работа была нужна для того, чтобы выработать такие на вид
простые приемы исследования, сколько для этого требовалось наблюдательности, гения, труда и
знания!
Когда человек изучит все науки и узнает всё то, что люди знали и знают, то он увидит, что эти
знания, все вместе взятые, так ничтожны, что по ним нет возможности действительно понять мир божий, и он убедится в том, что ученые люди, в сущности, всё так же ничего не знают, как и
простые неученые.
Поэтому она динамична, ибо не дает раз навсегда определенного
знания, как
знание мирское, но имеет различную интенсивность, от
простой вероятности до полной очевидности, от головной почти идеи до превозмогающей действительности.
И настало время, когда нам нужно, наконец, настоящее, более
простое и элементарное смирение, смирение не перед мудростью русского народа, а перед законом цивилизации, перед культурой, перед светом
знания.