Неточные совпадения
Правила эти несомненно определяли, — что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно, — что лгать не надо мужчинам, но женщинам можно, — что
обманывать нельзя никого, но мужа можно, — что нельзя
прощать оскорблений и можно оскорблять, и т. д.
Алексей Александрович решил, что поедет в Петербург и увидит жену. Если ее болезнь есть
обман, то он промолчит и уедет. Если она действительно больна при смерти и желает его видеть пред смертью, то он
простит ее, если застанет в живых, и отдаст последний долг, если приедет слишком поздно.
— Нет, постойте! Вы не должны погубить ее. Постойте, я вам скажу про себя. Я вышла замуж, и муж
обманывал меня; в злобе, ревности я хотела всё бросить, я хотела сама… Но я опомнилась, и кто же? Анна спасла меня. И вот я живу. Дети растут, муж возвращается в семью и чувствует свою неправоту, делается чище, лучше, и я живу… Я
простила, и вы должны
простить!
За что ж виновнее Татьяна?
За то ль, что в милой простоте
Она не ведает
обманаИ верит избранной мечте?
За то ль, что любит без искусства,
Послушная влеченью чувства,
Что так доверчива она,
Что от небес одарена
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,
И своенравной головой,
И сердцем пламенным и нежным?
Ужели не
простите ей
Вы легкомыслия страстей?
Никогда не
прощу вам, что вы меня
обманывали, скрыв от меня, что существует другое устройство общества, посредством коммун.
— В сыщики я пошел не из корысти, а — по обстоятельствам нужды, — забормотал Митрофанов, выпив водки. — Ну и фантазия, конечно. Начитался воровских книжек, интересно! Лекок был человек великого ума. Ах, боже мой, боже мой, — погромче сказал он, —
простили бы вы мне
обман мой! Честное слово —
обманывал из любви и преданности, а ведь полюбить человека — трудно, Клим Иванович!
— Я уеду, Вера, — сказал он вслух, — я измучен, у меня нет сил больше, я умру…
Прощай! зачем ты
обманула меня? зачем вызвала? зачем ты здесь? Чтоб наслаждаться моими муками!.. Уеду, пусти меня!
— Не сяду, не сяду; а то, что вы рады мне, буду помнить. Э, Долгорукий, что других
обманывать: я сознательно, своей волей согласился на всякую скверность и на такую низость, что стыдно и произнести у вас. Мы теперь у рябого…
Прощайте. Я не стою, чтоб сесть у вас.
«Good bye!» — прощались мы печально на крыльце с старухой Вельч, с Каролиной. Ричард, Алиса, корявый слуга и малаец-повар — все вышли проводить и взять обычную дань с путешественников — по нескольку шиллингов. Дорогой встретили доктора, верхом, с женой, и на вопрос его, совсем ли мы уезжаем: «Нет», —
обманул я его, чтоб не выговаривать еще раз «good bye», которое звучит не веселей нашего «
прощай».
— Недостойная комедия, которую я предчувствовал, еще идя сюда! — воскликнул Дмитрий Федорович в негодовании и тоже вскочив с места. —
Простите, преподобный отец, — обратился он к старцу, — я человек необразованный и даже не знаю, как вас именовать, но вас
обманули, а вы слишком были добры, позволив нам у вас съехаться. Батюшке нужен лишь скандал, для чего — это уж его расчет. У него всегда свой расчет. Но, кажется, я теперь знаю для чего…
За поцелуй поешь ты песни? Разве
Так дорог он? При встрече, при прощанье
Целуюсь я со всяким, — поцелуи
Такие же слова: «
прощай и здравствуй»!
Для девушки споешь ты песню, платит
Она тебе лишь поцелуем; как же
Не стыдно ей так дешево платить,
Обманывать пригоженького Леля!
Не пой для них, для девушек, не знают
Цены твоим веселым песням. Я
Считаю их дороже поцелуев
И целовать тебя не стану, Лель.
Мать всякий раз обещала отцу выполнить добросовестно по нашем возвращении акт обливания, но… бог ей, конечно,
простит, — иной раз в этом отношении
обманывала отца…
Я догадалась после его слов, что всякий, кто захочет, тот и может его
обмануть, и кто бы ни
обманул его, он потом всякому
простит, и вот за это-то я его и полюбила…
— Если так, то я был
обманут,
обманут, но не Чебаровым, а давно-давно; не хочу экспертов, не хочу свидания, я верю, я отказываюсь… десять тысяч не согласен…
прощайте…
— Я этого не
прощу вам. Слышите ли, никогда! Я знаю, почему вы так подло, так низко хотите уйти от меня. Так не будет же того, что вы затеяли, не будет, не будет, не будет! Вместо того чтобы прямо и честно сказать, что вы меня больше не любите, вы предпочитали
обманывать меня и пользоваться мной как женщиной, как самкой… на всякий случай, если там не удастся. Ха-ха-ха!..
Несмотря на то, что, спустив купон, Евгений Михайлович перестал думать о нем, жена его Мария Васильевна не могла
простить ни себе, что поддалась
обману, ни мужу за жестокие слова, которые он сказал ей, ни, главное, тем двум мальчишкам-негодяям, которые так ловко
обманули ее.
—
Простите меня! — сказала Наденька умоляющим голосом, бросившись к нему, — я сама себя не понимаю… Это все сделалось нечаянно, против моей воли… не знаю как… я не могла вас
обманывать…
— Елочка, ты испугала меня, я не знаю, что тебе сказать, я положительно не знаю. Ведь если ты полюбила бы другого, ведь ты сказала бы мне, ведь ты не стала бы меня
обманывать, ты пришла бы ко мне и сказала: «Сергеи! Мы оба свободные и честные люди, я перестала любить тебя, я люблю другого,
прости меня — и расстанемся». И я поцеловал бы твою руку на прощанье и сказал бы: «Благодарю тебя за все, что ты мне дала, благословляю твое имя, позволь мне только сохранить твою дружбу».
Поцеловала Елена Дмитриевна молодого боярина!
Обманула жена лукавая мужа старого! Забыла клятву, что дала перед господом! Как покажется она теперь Дружине Андреичу? Догадается он обо всем по глазам ее. И не таков он муж, чтоб
простил ее! Не дорога жизнь боярину, дорога ему честь его! Убьет он, старый, убьет и жену, и Никиту Романыча!
— Это в божьей воле; не хочу вас
обманывать. Может,
простит, а может, и нет. Подумайте, потолкуйте меж собою, да и скажите мне, кто идет и кто остается.
— Я не могу
обмануть вас — я знаю себя: случись это — я была бы противна себе, ненавидела бы вас. Этим нельзя забавляться.
Простите меня, если я виновата перед вами…
О! кто мне возвратит… вас, буйные надежды,
Вас, нестерпимые, но пламенные дни!
За вас отдам я счастие невежды,
Беспечность и покой — не для меня они!..
Мне ль быть супругом и отцом семейства,
Мне ль, мне ль, который испытал
Все сладости порока и злодейства,
И перед их лицом ни разу не дрожал?
Прочь, добродетель: я тебя не знаю,
Я был
обманут и тобой,
И краткий наш союз отныне разрываю —
Прощай —
прощай!..
Да! смейтесь надо мной вы, все глупцы земные,
Беспечные, но жалкие мужья.
Которых некогда
обманывал и я,
Которые меж тем живете, как святые
В раю… увы!.. но ты мой рай,
Небесный и земной…
прощай!..
Прощай, я знаю всё.
— Ты молчишь? — продолжал Авраамий. — Колеблешься?.. Да
простит тебя господь! ты надругался над моими сединами: ты
обманул меня. Юноша! ты не сын Милославского!..
Аксюша (хватаясь за сердце). Ох, ох! Еще, еще горе! еще
обман моему сердцу! За что же я себя обидела! И я, глупая, понадеялась! Разве я смею надеяться! Разве есть для меня надежда?
Прощайте! (Отходит, шатаясь, потом быстрее и быстрее и наконец бежит.)
«Я верю в твою искренность, когда ты говоришь, что у тебя нет честолюбия; но ты сам
обманываешь себя. Честолюбие — добродетель в твои лета и с твоими средствами; но она делается недостатком и пошлостью, когда человек уже не в состоянии удовлетворить этой страсти. И ты испытаешь это, если не изменишь своему намерению.
Прощай, милый Митя. Мне кажется, что я тебя люблю еще больше за твой нелепый, но благородный и великодушный план. Делай, как знаешь, но, признаюсь, не могу согласиться с тобой».
Если бы я сам был злой человек, как она, я бы теперь грыз себе руки, колотился головой об стену; если б я сам ее
обманывал, я бы ее
простил.
— Князь, — сказала она старику, который даже привстал из почтения со стула, — так поразила она его в эту минуту. — Князь!
простите меня,
простите нас! мы
обманули, мы завлекли вас…
— Я ошибался, признаюсь в том откровенно — я ошибался… ах! это была минута, но райская минута, это был сон — но сон божественный; теперь, теперь всё прошло… уничтожаю навеки все ложные надежды, уничтожаю одним дуновением все картины воображения моего; — прочь от меня вера в любовь и счастье; Ольга,
прощай. Ты меня
обманывала —
обман всегда
обман; не всё ли равно, глаза или язык? чего желала ты? не знаю… может быть… о, возьми мое презрение себе в наследство… я умер для тебя.
— Нет, — говорю, — я бабушку
обманывать не хочу. Прощайте-с!
«О,
простите,
простите меня! — писала мне Настенька, — на коленях умоляю вас,
простите меня! Я
обманула и вас и себя. Это был сон, призрак… Я изныла за вас сегодня;
простите,
простите меня!..
Аполлинария Панфиловна. Да зачем их узнавать! И верить никому не надо. Надо только самой быть осторожной. Ведь не к присяге же всякого приводить! Вот я никому не верю. Мало ли что сгоряча-то говорится… Пожалуй, меня
обманывай, я не рассержусь: я зато сама десятерых
обману. Ах, заболталась я с вами.
Прощайте, домой пора.
Дульчин. Юлия, не
обманывай себя и меня! Ну, что такое особенно ужасное я сделал? Все это было и прежде, и все ты мне
прощала.
«Неужели эта женщина, — думал я, — всю жизнь будет меня
обманывать, в то время, как я считал ее чистою и невинною, в которой видел несчастную жертву судьбы, она, выходит, самая коварная интриганка; но положим, что она могла полюбить Курдюмова, я ей это
прощаю, но зачем скрыла от меня, своего друга, который бог знает как ей предан и с которым, не могу скрыть этого, как замечал по многим данным, она кокетничала; и, наконец, как неблагородно поступила с бедною Надиною.
— Не беспокойтесь, Ольга Михайловна! — отвечали гости, усаживаясь. — Ну,
прощайте! Смотрите же, мы ждем вас! Не
обманите!
Никита (отстраняет ее плечом). Оставь! А ты, батюшка, слушай. Первое дело: Маринка, гляди сюда. (Кланяется ей в ноги и поднимается.) Виноват я перед тобой, обещал тебя замуж взять, соблазнил тебя. Тебя
обманул, кинул,
прости меня Христа ради! (Опять кланяется в ноги.)
Mарина. Так конец, значит, что было, то уплыло. Позабыть велишь! Ну, Никита, помни. Берегла я свою честь девичью пуще глаза. Погубил ты меня ни за что,
обманул. Не пожалел сироту (плачет), отрекся от меня. Убил ты меня, да я на тебя зла не держу. Бог с тобой. Лучше найдешь — позабудешь, хуже найдешь — воспомянешь. Воспомянешь, Никита.
Прощай, коли так. И любила ж я тебя.
Прощай в последний. (Хочет обнять его и берет за голову.)
Глафира (Погуляеву).
Прощайте. Приходите завтра, не
обманите. (Тихо.) У меня есть подруга, очень хороша собой, у ней теперь никого нет в предмете, я вас завтра познакомлю, только чтобы секрет. Вы смелей, не конфузьтесь. (Отходит к Боровцовой.)
— И десять лет проси — не
прощу. Никогда я тебя, развратница, не
прощу. Слышишь, никогда!.. Зачем ты мне не призналась? Зачем ты меня
обманывала? Ага! Ты думала, я чужие грехи буду покрывать? Вот, мол, дурак, слава богу, нашелся, за честь сочтет чужими объедками пользоваться. Да ты знаешь ли, тварь, я на купеческой дочке мог бы жениться, если бы не ты… Я бы карьеру свою теперь сделал. Я бы…
Елена. Не знаю; но, кроме того, есть еще помеха… Мама, я тебя
обманывать не стану: сегодня или очень скоро должна решиться моя участь. Может быть, я поступлю дурно, но не проклинай меня, а
прости и пожалей…
Игумен ждал с нетерпением оправдания, ободрял его взглядом, улыбкой; и каково же было удивление старика, когда Феодор, преклоняя колена, трепещущий, прерывающимся голосом от слез едва произнес: «
Прости, отец святой,
прости… я
обманул тебя, ужасно
обманул».
А ведь известен нрав барский: ты
обмани — да поклонись низко, ты злой человек — да почтителен будь, просися, молися: ваша, мол, власть казнить и миловать —
простите! и все тебе простится; а чуть возмутился сердцем, слово горькое сорвалось, — будь ты и правдив и честен — милости над тобой не будет; ты грубиян!
Он был человек добрый и честный в душе, хотя и легкомысленный; он очень полюбил Сашу и сам признался ей: «Я ведь тебя
обмануть собирался, Саша,
обмануть хотел и потом бросить, — ты
прости меня!
— Я
обманул тебя, Аркадий! — говорил он. — Я
обманул тебя;
прости меня,
прости! Я
обманул твою дружбу…
Агнеса Ростиславовна (приподымается и смотрит на него). Прошу вас молчать или итти вон. Я слабая женщина. Вы запугали меня. Но теперь я знаю, что мне нечего бояться.
Обманом вы, Андрей Дементьич, выманили у меня обещание унизиться до брака с вами. Но я беру свое слово назад, потому что было бы бесчестно оставаться обманутою. Я могла бы, я была бы должна наказать вас за
обман, — удалить от себя. Но я имею слабость любить вас. Я забываю все, —
прощаю вам все и забыаю (опускается и закрывает глаза).
— Погляжу я на вас, — с задорной улыбкой сказала ему Фленушка, — настоящий вы скосырь московский!.. Мастер девушек с ума сводить… Что-то Устюша теперь?.. Ну, да ведь я не за тем, чтоб ее поминать…
прощайте, не
обманите же… Только что после ужина матери по кельям разбредутся, тотчас к большому кресту да тропой в перелесок… Смотрите ж.
— Не
обманешь, Настасья Патаповна, — сказала, ложась в постель, Фленушка, — Алешку хочется. Ну, увидишь, увидишь…
Прощай.
«Неужели они не
простят меня, не поймут, как все это не могло быть иначе? — думала Анна, с внутренним ужасом глядя на сына. — Пришло время, я поняла, что я не могу больше себя
обманывать, что я живая, что я не виновата, что бог меня сделал такою, что мне нужно любить и жить… Я не могу раскаиваться в том, что я дышу, что я люблю»…
— Ради Христа, не увлекайтесь мной!.. Я думала, что вы больше жили, — так не надо!.. Не ходите ко мне, я вас не стану принимать… Оставьте меня… Дайте мне хоть вам оказать услугу… Право, лучше так… Сами себя будете больше уважать, легче
обманывать себя будет. Ведь я не на любовь надеялась, когда вас в наставники брала. Ан, нет, ни капельки!.. И теперь во мне никакой струнки не дрожит… Я — по-приятельски только…
Простите за глупый опыт… — Она крепко сжала ему руку и быстро встала.
— За то, что она меня
обманывала? — перебил он меня. — О нет! Не за то, повторяю вам. Но самое худшее это то, что когда я первый раз
простил ее и когда я сказал ей, что тем не менее я мог бы отомстить за себя, зарезав в один прекрасный день ударом ножа, не показавши даже вида, что сделал это нарочно, но как бы по несчастью, по неловкости.